Регистрация
Поделиться :

Последние темы

Мы в соц сетях!




Подпишись!



Переводчик
ПОМОЩЬ ФОРУМУ
Yandex Money
410013448906233
Маг.рабочие дни









  • 5 Зарегистрированных пользователи



Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.


ФОРУМ» КАРТЫ ТАРО» Колоды Таро со значением карт» Сказочное Таро Лизы Хант» Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:44

Изображение
Королева жезлов - Белая кошечка (Принцесса-кошка) (мадам д'Олнуа)

Жил однажды король, и было у него три сына, красивых и храбрых, но король боялся, как бы принцам не захотелось сесть на трон, не дожидаясь его смерти. Уже ходили даже слухи, будто они по-кровительствуют тем, кто может им помочь отнять у короля его королевство. Король чувствовал при-ближение старости, но ум и силы его нисколько не ослабли, поэтому он вовсе не желал уступать сы-новьям сан, который носил с таким достоинством.
Вот он и решил, что лучший способ оградить свой покой — это оттянуть время, поманив сыновей обещаниями, от исполнения которых он всегда сумеет уклониться.
Король призвал сыновей в свои комнаты и, милостиво поговорив с ними, добавил: «Согласитесь, дорогие дети, что мой преклонный возраст уже не позволяет мне вершить дела государства столь же усердно, сколь в былые годы. Я боюсь, как бы это не причинило вреда моим подданным, и решил уступить корону одному из вас. Но чтобы получить от меня такой дар, вы по справедливости должны постараться мне угодить и раздобыть что-нибудь такое, что порадует меня, когда я удалюсь в на покой. Думаю, что маленькая смышленая собачка меня могла бы развлечь, и потому, не отдавая предпочтения старшему сыну перед младшими, объявляю вам, что тот из вас, кто принесет мне самую красивую собачку, станет моим наследником».
Принцы удивились, что их отцу захотелось вдруг иметь собачку, но обоим младшим братьям та-кое предложение сулило выгоду, и они охотно согласились отправиться на поиски собачки, а старший был слишком скромен, а может быть, слишком почтителен, чтобы отстаивать свои права. Принцы про-стились с королем, он оделил их деньгами и драгоценностями и добавил, что ровно через год, в тот же самый день и час, они должны явиться к нему с собачками.
Прежде чем отправиться в путь, братья встретились в замке, неподалеку от города. Они привели туда с собой ближайших своих наперсников и устроили там пиршество. Три брата поклялись друг другу в вечной дружбе и в том, что, выполняя просьбу отца, будут действовать без злобы и зависти и тот, кому выпадет удача, не забудет в своем счастье остальных. Наконец они пустились в путь, уговорившись по возвращении встретиться в этом же самом дворце, чтобы отсюда втроем отправиться к королю. Они не пожелали взять с собой провожатых и назвались вымышленными именами, чтобы не быть узнанными.
Каждый поехал своей дорогой, двое старших пережили множество приключений, но меня зани-мает только младший из братьев. Он был учтив, весел и находчив, отличался замечательным умом, благородным сложением, правильными чертами лица, ослепительной улыбкой и был на редкость иску-сен во всех подобающих принцу занятиях. Он приятно пел, он брал за душу своей проникновенной игрой на лютне и теорбе, он умел рисовать — словом, был во всех отношениях совершенством, а отвага его граничила с дерзостью.
Не проходило дня, чтобы принц не покупал собак, больших и маленьких, борзых, догов, ищеек, гончих, спаниелей, болонок. Если ему попадалась красивая собака, а потом другая, более красивая, он отпускал первую и оставлял вторую: не мог же он вести за собой свору из тридцати, а то и сорока тысяч собак, у него ведь не было ни свиты, ни лакеев, ни пажей.
Принц шел все вперед и вперед, так и не решив, до каких пор будет идти, как вдруг заблудился в лесу, где его застигли дождь и гроза.
Он выбрал наугад одну из тропинок, долго шел по ней и наконец увидел, что впереди брезжит слабый огонек. «Верно, поблизости есть какое-нибудь жилье, где можно переждать непогоду до утра», — решил принц. Идя на огонек, он пришел к воротам дворца. Ворота были из чистого золота и украшены карбункулами, которые освещали все вокруг своим ярким и чистым светом. Этот-то свет и увидел издали принц. Стены были из прозрачного фарфора, и на них разноцветными красками изображена история фей от сотворения мира до новейших времен. Не были тут забыты и знаменитые сказки об Ослиной Шкуре, о Вострушке, о Померанцевом дереве, Миляне, о Спящей красавице, о Зеленом Уже и бесчисленное множество других. Принц очень обрадовался, увидев изображение принца Непоседы, потому что то приходился ему дальним родственником. Впрочем, дождь и непогода помешали принцу дальше рассматривать картины, и не только потому, что он вымок до костей, но и потому, что в тех местах, куда не достигал свет карбункулов, попросту ничего не было видно.
Принц возвратился к золотым воротам и на алмазной цепочке увидел копытце косули. Его уди-вила вся эта роскошь и то, как спокойно и беззаботно живут обитатели замка. «Ведь, в конце концов, — подумал он, — кто может помешать вору срезать эту цепочку, выковырять карбункулы и стать богачом до конца своих дней?»
Принц потянул за копытце, и тут же зазвенел колокольчик, который, судя по звуку, был сделан из золота и серебра. Мгновение спустя дверь отворилась, но принц никого не увидел, только в воздухе показалось несколько рук и каждая держала факел. Принц так удивился, что не отважился переступить порог, но тут другие руки довольно решительно подтолкнули его вперед. Он повиновался им в сильном смущении и на всякий случай взялся за эфес шпаги, но едва он вошел в прихожую, сверху донизу выло-женную порфиром и лазоревым камнем, два восхитительных голоса запели такую песенку:
Пугаться этих рук вы стали бы напрасно:
Ничто здесь не враждебно вам,
Лишь дивное лицо опасно
Боящимся любви сердцам.
Принц решил, что его не могут так любезно приглашать во дворец, чтобы потом причинить ему зло, поэтому, когда его подтолкнули к двери из коралла, которая распахнулась при его приближении, он, не сопротивляясь, вошел в гостиную, выложенную перламутром, а потом и в другие покои, украшенные каждый по-своему таким множеством картин и драгоценностей, что принц был просто ослеплен. Тысячи огней, горевших в гостиной от пола до потолка, заливали своим светом и часть других комнат, хотя в тех тоже не было недостатка в люстрах, жирандолях и полочках, на которых стояли свечи, словом, великолепие было такое, что трудно было поверить собственным глазам. Принц миновал шестьдесят комнат, и тогда наконец руки, указывавшие ему путь, остановили его, и он увидел большое удобное кресло, само подкатившееся к камину.
В камине тут же запылал огонь, и руки, которые показались принцу на редкость красивыми — бе-лыми, маленькими, пухлыми и точеными, раздели его: он ведь, как я уже сказал, промок до нитки, и надо было позаботиться о том, чтобы он не простудился. Руки невидимок принесли ему рубашку, такую кра-сивую, что впору было надеть ее в день свадьбы, и затканный золотом халат, на котором мелким изум-рудом был вышит его вензель. Потом руки пододвинули к принцу туалетный столик. Все туалетные при-надлежности также были необыкновенной красоты. Руки ловко причесали принца, почти не прикасаясь к нему, так что он остался очень доволен их услугами. Потом его снова одели, но не в его собственный костюм — ему принесли куда более роскошный наряд. Принц молча дивился всему происходящему, хотя иногда слегка вздрагивал от испуга, который все-таки не мог подавить.
Напудрив, завив, надушив и нарядив принца так, что он стал прекрасней Адониса, руки отвели его в великолепную залу, украшенную позолотой и богато обставленную. Висевшие кругом картины рас-сказывали историю знаменитейший котов и кошек: вот Салоед, повешенный за ноги на совете крыс, вот Кот в сапогах, маркиз де Карабас, вот Ученый Кот, вот Кип, заколдованный кот, вот кошечка работника с мельницы, и колдуны, превратившиеся в черных котов, а вот и шабаш со всеми его церемониями — словом, самые что ни на есть замечательные картины.
Стол был накрыт на два прибора, и возле каждого стоял золотой погребец; столик рядом был уставлен чашами из горного хрусталя и всевозможных редких камней — обилие их поражало глаз.
Пока принц гадал, для кого накрыли стол, он увидел вдруг, как в ограждении, предназначенном для маленького оркестра, рассаживаются коты; один их них держал в руках партитуру, исписанную диковинными нотами, другой — свернутый трубочкой лист бумаги, которым он отбивал такт; в руках у остальных были крошечные гитары. И вдруг все коты принялись мяукать на разные голоса и коготками перебирать струны гитар: это была в высшей степени диковинная музыка. Принц, пожалуй, вообразил бы, что попал в преисподнюю, но дворец показался ему слишком прекрасным, чтобы допустить подобную мысль. Однако он все же зажал себе уши и расхохотался от души, видя, какие позы принимают и как гримасничают новоявленные музыканты.
Принц размышлял о чудесах, которые уже приключились с ним в этом замке, как вдруг увидел, что в зал входит существо размером не больше локтя. Малютка была окутана покрывалом из черного крепа. Вели ее два кота, они были одеты в траур, в плащах и при шпагах, а за ними следовал длинный кошачий кортеж — некоторые коты несли крысоловки, набитые крысами, другие — клетки с мышами.
Принц не мог в себя прийти от изумления — он не знал, что и думать.
Черная фигурка приблизилась к нему, и, когда она откинула покрывало, он увидел Белую Кошку, красивейшую из всех, какие когда-либо были и будут на свете. Кошечка казалась совсем молодой и очень грустной, она замурлыкала так нежно и очаровательно, что мурлыканье ее проникло в самое сердце принца.
«Добро пожаловать, сын короля, — сказала она принцу. — Мое Мурлычество очень радо тебя видеть».
«Госпожа Кошка, — ответил принц, — вы великодушно оказали мне самый любезный прием.
Но мне кажется, вы — не обычный зверек: дар речи, которым вы наделены, и роскошный замок, которым вы владеете, красноречиво свидетельствуют об этом».
«Сын короля, — сказала Белая Кошка, — прошу тебя, не говори мне учтивостей. Мои речи безы-скусны и обычаи просты, но сердце у меня доброе.
Вот что, — продолжала она, — пусть нам подадут ужин, а музыканты пусть умолкнут, ведь принц не понимает смысла их слов».
«А разве они что-то говорят, государыня?» — удивился принц.
«Конечно, — ответила кошка. — У нас здесь есть поэты, наделенные замечательным талантом. Если ты поживешь у нас, быть может, ты их оценишь».
«Мне довольно услышать вас, чтобы в это поверить, — любезно сказал принц. — Но все же, го-сударыня, я вижу в вас кошку редкостной породы».
Принесли ужин, руки, принадлежавшие невидимкам, прислуживали Белой Кошке и ее гостю. Сначала на стол поставили два бульона — один из голубей, другой из жирных мышей. Когда принц уви-дел второй из них, он поперхнулся первым, потому что сразу представил себе, что готовил их один и тот же повар. Но Кошечка, догадавшись по его выражению, что у него на уме, заверила его, что ему готовят пищу отдельно, и он может есть все, чем его угощают, не боясь, что в еде окажутся мыши или крысы.
Принц не заставил себя просить дважды, уверенный в том, что Кошечка не станет его обманы-вать. Он обратил внимание, что на ее лапке висит портрет в драгоценной оправе, — его это очень уди-вило. Полагая, что это портрет мэтра Котауса, он попросил Кошечку показать ему портрет. Каково же было его изумление, когда он увидел, что на нем изображен юноша такой красоты, что трудно было по-верить в подобное чудо природы, и при этом он так похож на принца, будто портрет писан с него самого. Кошечка вздохнула и, еще больше загрустив, умолкла. Принц понял, что за этим скрывается какая-то необыкновенная тайна. Но расспрашивать он не осмелился, боясь разгневать или огорчить Белую Кошку. Он завел с ней разговор о тех новостях, которые ему были известны, и убедился, что она наслышана о делах, касающихся царствующих особ, и вообще обо всем, происходящем в мире.
После ужина Белая Кошка пригласила своего гостя в гостиную, где были устроены подмостки, на которых двенадцать котов и столько же обезьян исполнили балет. Коты были одеты маврами, обезьяны китайцами. Легко вообразить, как они скакали и прыгали, иногда впиваясь друг в друга когтями. Так за-кончился этот вечер. Белая Кошка пожелала гостю спокойной ночи, и руки, которые привели к ней прин-ца, снова подхватили его и проводили в покои другого рода, нежели те, что он уже видел.
Эти были не столь роскошны, сколько изысканны: стены их были сплошь покрыты крыльями ба-бочек, образующими узор в виде тысячи разнообразных цветов. Были здесь также и перья редкостных птиц, быть может, даже не виданных нигде, кроме этих мест. Ложе было застелено бельем из газа, ук-рашенного множеством бантов. А зеркала тянулись от пола до потолка, и их резные золоченые рамы изображали множество маленьких амуров.
Принц лег спать, не говоря ни слова, ведь невозможно было поддерживать разговор с руками, которые ему прислуживали; спал он мало, и разбудил его какой-то смутный шум. Тотчас руки подняли его с постели и нарядили в охотничий костюм. Он выглянул во двор замка и увидел более пятисот котов — одни из них вели на поводке борзых, другие трубили в рог; затевался большой праздник — Белая Кошка выезжала на охоту и хотела, чтобы принц ее сопровождал. Услужливые руки подвели ему дере-вянного коня, который мог нестись во весь опор и идти медленным шагом. Принц сначала заупрямился, не желая на него садиться. «Я ведь все-таки не странствующий рыцарь Дон Кихот», — говорил он. Но возражения ни к чему не привели, его усадили на деревянного коня. Чепрак и седло на нем были расши-ты золотом и алмазами.
Белая Кошка села верхом на обезьяну невиданной красоты и великолепия. Вместо черного по-крывала она надела лихо заломленную кавалерийскую шапку, которая придавала ей столь решительный вид, что все окрестные мыши перепугались. В мире не было еще такой удивительной охоты; коты бегали куда быстрее зайцев и кроликов, и, когда они хватали добычу, Белая Кошка тут же отдавала им их долю на съедение. Забавно было при этом наблюдать за их ловкими ухватками. Птицы тоже не чувствовали себя в безопасности, потому что котята вскарабкивались на деревья, а красавица обезьяна возносила Белую Кошку даже до орлиных гнезд, отдавая в ее власть Их высочеств орлят.
По окончании охоты Белая Кошка взяла рог длиной не больше пальца, но издавший такой гром-кий и чистый звук, что он слышен был за десять лье. Она протрубила два или три раза, и к ней в мгнове-нья ока явились все коты ее царства. Одни прилетели по воздуху, другие приплыли в лодках по воде — словом, никто никогда не видал такого огромного кошачьего сборища. Одеты все они были по-разному, и Кошка в сопровождении этой торжественной свиты отправилась в замок, пригласив принца следовать за ней. Он ничего не имел против, хотя ему казалось, что такое засилье кошек отдает нечистой силой и колдовством, но больше всего его удивляла сама Белая Кошка, говорящая человечьим языком.
Когда они вернулись во дворец, Кошечка снова надела свое длинное черное покрывало, потом они с принцем поужинали, он очень проголодался и ел с большим аппетитом. Подали напитки, принц с удовольствием выпил вина и тотчас забыл о маленькой собачке, которую должен был привести королю.
Теперь он хотел только одного — мурлыкать с Белой Кошкой, иными словами — не отходить от нее ни на шаг. Они проводили дни в приятных увеселениях, иногда занимались рыбной ловлей, иногда охотились, потом представляли балеты, устраивали состязания наездников и придумывали еще множе-ство других забав. Белая Кошка к тому же часто сочиняла стихи и песенки, такие пылкие, что видно бы-ло: у нее чувствительное сердце; подобным языком говорит только тот, кто любит. Но у секретаря Белой Кошки, престарелого кота, был такой плохой почерк, что хотя произведения ее сохранились, прочитать их невозможно.
Принц позабыл все — и даже свою родину. Руки, о которых я уже упоминал, продолжали ему прислуживать. Иногда Принц жалел, что не родился котом, тогда он мог бы всю жизнь проводить в этом приятном обществе. «Увы, говорил он Белой Кошке, — мне будет так грустно с вами расстаться. Я вас так люблю. Станьте же девушкой или превратите меня в кота». Она благосклонно выслушивала его по-желания, но отвечала в туманных выражениях, так что он почти ничего не понимал. Время летит быстро для того, кто не ведает ни забот, ни печалей, для того, кто весел и здоров. Но Белая Кошка знала, когда принцу надлежит вернуться, и, так как принц о возвращении больше не думал, сама ему об этом напом-нила.
«Знаешь ли ты, — спросила она его, — что тебе осталось всего три дня, чтобы найти собачку, которую хочет получить твой отец-король, и что твои братья уже нашли собачек, и притом очень краси-вых?»
Принц опомнился и удивился собственной беспечности.
«Какое тайное чародейство, — воскликнул он, — заставило меня забыть о том, что для меня важнее всего на свете? Речь идет о моей чести и славе.
Где найти собачку, которая поможет мне получить корону, и где найти такого быстрого коня, ко-торый одолеет дальнюю дорогу?»
Принца охватило беспокойство, и он заметно приуныл.
«Сын короля, — сказала ему Белая Кошка нежным голосом, — не горюй, я твой друг, ты можешь остаться у меня еще на один день, отсюда до твоего королевства всего пятьсот лье, и славный деревянный конь доставит тебя туда меньше чем за полсуток».
«Спасибо, прекрасная Кошка, — отвечал ей принц. — Но мне мало вернуться к отцу, я должен привести ему собачку».
«Возьми вот этот желудь, — сказала Белая Кошка, — в нем собачка, которая прекрасней Боль-шого Пса Сириуса».
«Ох, госпожа Кошка, Ваше величество изволит надо мной смеяться».
«Приложи желудь к уху, — посоветовала принцу Кошка, — и ты услышишь лай».
Принц повиновался, и тотчас собачка залаяла: «Гав! Гав!» Принц страшно обрадовался, ведь со-бачка, которая может уместиться в желуде, должна быть совсем крохотной. Он хотел было расколоть желудь, так ему не терпелось увидеть собачку, но Белая Кошка сказала, что собачка может простудить-ся в дороге и лучше ее не тревожить, пока принц не предстанет перед своим отцом-королем. Принц рас-сыпался в благодарностях и нежно простился с Кошкой.
«Поверьте мне, — сказал он, — дни, что я провел рядом с вами, пролетели для меня так неза-метно, что грустно вас покидать. И хотя вы — королева и ваши придворные коты куда остроумнее и уч-тивее наших, я все-таки прошу вас: поедемте со мной».
В ответ на это предложение Белая Кошка только глубоко вздохнула. Они расстались. Принц первым прибыл в замок, где уговорились встретиться с братьями. Вскоре приехали и они и очень удиви-лись, увидев во дворце деревянного коня, более резвого, чем все лошади, которых держали в школе верховой езды.
Принц вышел навстречу братьям. Они обнялись и расцеловались и стали рассказывать друг дру-гу о своих путешествиях. Но наш принц не рассказал братьям о том, что с ним приключилось: показав им жалкую собачонку, которая прежде вращала колесо вертела, он уверил их, будто она показалась ему такой хорошенькой, что он решил привести ее королю.
Как ни дружили между собой братья, двое старших втайне обрадовались, что младший сделал такой плохой выбор. Они сидели в это время за столом, и один толкнул другого ногой, как бы говоря, что с этой стороны им нечего бояться соперничества.
На другой день братья выехали все вместе в одной карете. Два старших принца везли в корзи-ночках двух собачек, таких красивых и хрупких, что страшно было до них дотронуться. А младший вез несчастную собачонку, вращавшую вертел, такую грязную, что все от нее шарахались. Принцы вошли в покои короля. Король не знал, какую из собачек выбрать, потому что обе собачки, привезенные старши-ми братьями, были почти одинаково хороши.
Братья уже оспаривали друг у друга право наследовать королю, когда младший решил их спор, вынув из кармана желудь, подаренный Белой Кошкой. Он быстро его расколол и каждый увидел кро-шечную собачку, которая лежала в нем на пушистой подстилке. Собачка могла бы прыгнуть сквозь обручальное кольцо, не задев его. Принц поставил ее на землю, и она тотчас стала танцевать сарабанду с кастаньетами так легко, как самая прославленная из испанских танцовщиц. Собачка переливалась всеми цветами радуги, а ее мягкая шерстка и уши свисали до самого пола.
Король был весьма смущен: песик был так хорош, что придраться было просто не к чему. Однако королю вовсе не хотелось расставаться со своей короной. Самые мелкие ее украшения были ему дороже всех собак в мире. Поэтому он сказал сыновьям, что очень доволен их стараниями, но они так успешно исполнили его первое желание, что, прежде чем сдержать слово, какое он им дал, он хочет еще раз испытать их усердие. Он дает им год на поиски полотна, такого тонкого, чтобы его можно было пропустить сквозь ушко самой тонкой вышивальной иглы. Все трое очень огорчились, что им снова придется отправиться на поиски. Но два принца, собаки которых уступали в красоте той, что привез младший, согласились. И каждый поехал своей дорогой, простившись уже не так дружелюбно, как в первый раз, потому что грязная собачонка, вращавшая вертел, несколько охладила их братские чувства.
Наш принц сел верхом на деревянного коня и, не желая помощи ни от кого, кроме Белой Кошки, на дружбу которой он надеялся, поспешно пустился в путь и вернулся в замок, где его однажды уже так хорошо приняли. Все ворота были распахнуты настежь, и замок, окна, крыша, башни и стены которого были освещены тысячами ламп, являл собой дивное зрелище. Руки, которые так хорошо прислуживали принцу раньше, снова встретили гостя и, взяв под уздцы великолепного деревянного коня, отвели его в конюшню, а принц тем временем отправился в покои Белой Кошки.
Она лежала в маленькой корзинке, на белой атласной подушечке, очень нарядной. Правда, ее ночной чепец был в беспорядке и сама она казалась грустной, но стоило ей увидеть принца, как она ста-ла прыгать и резвиться, выказывая ему свою радость.
«Хотя у меня и были причины ждать, что ты вернешься, сын короля, — сказала она, — призна-юсь тебе, я все-таки не решалась надеяться на твое возвращение. Обыкновенно мне не везет и мои же-лания не исполняются, вот почему я так приятно удивлена».
Благородный принц осыпал Кошечку ласками. Он рассказал ей, чем увенчалось его путешествие, хотя, судя по всему, ей все было известно даже лучше, чем ему самому. Рассказал он и о том, что ко-роль пожелал, чтобы ему доставили полотно, которое могло бы пройти в игольное ушко. По правде говоря, признался принц, он не верит, что эту прихоть короля можно исполнить, но все-таки решил попытать счастья, во всем положившись на ее дружбу и содействие. Белая Кошка задумалась и сказала, что это дело не из легких, но, к счастью, в ее замке среди кошек есть искусные пряхи, да она и сама приложит лапку к работе и поторопит прях, так что пусть принц не беспокоится и не ищет далеко то, что скорее найдет у нее, нежели в каком-нибудь другом месте.
Появились руки, они внесли факелы, и принц, следуя за ними вместе с Белой Кошкой, вошел в величественную галерею, которая тянулась вдоль громадной реки, над которой зажигали удивительный фейерверк. В его огне должны были сгореть несколько кошек, которых сначала судили по всей форме.
Их обвиняли в том, что они слопали жаркое, приготовленное на ужин Белой Кошке, сожрали ее сыр, выпили молоко и даже умышляли на ее особу в сговоре с Рубакой и Отшельником — крысами, весьма известными в округе — таковыми их считает Лафонтен, а этот автор всегда говорит только прав-ду. Однако выяснилось, что дело не обошлось без интриг и многие свидетели подкуплены.
Как бы то ни было, принц упросил, чтобы виновных помиловали. Фейерверк никому не причинил вреда, а таких прекрасных потешных огней не видывал еще никто в мире.
Потом подали изысканный праздничный ужин, который доставил принцу больше удовольствия, чем фейерверк, потому что он сильно проголодался, хотя деревянный конь примчал его очень быстро — с такой скоростью принцу еще никогда не приходилось скакать. Последующие дни прошли так же, как они проходили в прошлый раз, — во всевозможных празднествах, которыми изобретательная Белая Кошка развлекала своего гостя. Наверное, впервые смертный так весело проводил время с кошками, не имея вокруг никакого другого общества.
Правда, Белая Кошка была наделена живым, отзывчивым и на редкость разносторонним умом. И была такой ученой, какой кошки не бывают. Принц иногда просто диву давался.
«Нет, — твердил он ей, — тут что-то не так. У вас слишком много необыкновенных талантов. Ес-ли вы любите меня, прелестная Киска, откройте мне, каким чудом вы рассуждаете и мыслите так мудро, что вам впору заседать в академии среди самых великих умов?»
«Перестаньте задавать мне вопросы, сын короля, — говорила она. — Я не имею права отвечать на них, можешь строить какие угодно предположения, я не стану тебя оспаривать. Будь доволен тем, что, когда я с тобой, я не выпускаю коготков и принимаю близко к сердцу все, что тебя касается».
Второй год пролетел так же незаметно, как первый. Стоило принцу что-нибудь пожелать, и ус-лужливые руки тотчас доставляли ему это — будь то книги, драгоценные камни, картины или античные монеты.
Ему довольно было сказать: «Я мечтаю заполучить такую-то драгоценность из собрания Велико-го Могола или персидского шаха, такую-то коринфскую или греческую статую», — как предмет его жела-ний, откуда ни возьмись, появлялся перед ним, неизвестно кем доставленный. В этом была своя пре-лесть — ведь для разнообразия приятно оказаться владельцем прекраснейших в мире сокровищ.
Белая Кошка, ни на минуту не забывавшая об интересах принца, объявила ему, что день его отъезда приближается, но чтобы он не беспокоился о полотне, в котором у него нужда, — она пригото-вила ему чудеснейшую ткань.
«Но на этот раз, — добавила Кошка, — я хочу снарядить тебя в дорогу так, как подобает принцу твоего высокого рождения», — и, не дожидаясь ответа принца, она заставила его выглянуть во двор замка. Там стояла открытая коляска из золота, расписанная алой краской и вся украшенная галантными изречениями, которые тешили и глаз и ум. В коляску четверками была впряжена дюжина белоснежных коней в сбруе из алого бархата, расшитого алмазами и отделанного золотыми пластинами. Таким же бархатом была изнутри обита коляска, а за ней следовала сотня карет: каждая запряжена восьмеркой лошадей и в каждой сидели знатные вельможи в роскошных одеждах.
Кроме них за коляской следовала еще тысяча гвардейцев-телохранителей, мундиры которых были покрыты такой богатой вышивкой, что даже не видно было, из какой материи они сшиты. И самое удивительное — повсюду были портреты Белой Кошки: и среди надписей на первой коляске, и в вышив-ке на мундирах гвардейцев; ее портреты висели также на лентах поверх камзолов, в которые были оде-ты вельможи, составлявшие свиту, — словно Белая Кошка наградила их этим новым орденом.
«Поезжай, — сказала принцу Кошка, — и явись ко двору твоего отца-короля так торжественно, чтобы, увидев все это великолепие, он не отказал тебе в короне, которую ты заслужил. Вот тебе орех, но смотри разбей его не раньше, чем предстанешь перед королем, — в нем ты увидишь полотно, о котором меня просил».
«Милая Беляночка, — сказал ей принц, — я так тронут вашей добротой, что признаюсь вам, если бы вы согласились, я предпочел бы провести жизнь рядом с вами, чем гнаться за почестями, на которые я, может быть, вправе рассчитывать в другом месте».
«Сын короля, — отвечала Белая Кошка, — я уверена в том, что у тебя доброе сердце, а это то-вар редкий среди венценосцев. Они хотят, чтобы все их любили, а сами не любят никого. Но ты доказы-ваешь, что нет правил без исключений. Я ценю твою преданность Белой Кошке, которая, правду сказать, годна только ловить мышей».
Принц поцеловал ей лапку и пустился в путь. Если бы не знать, что деревянному коню понадо-билось меньше двух дней, чтобы доставить принца за пятьсот лье от замка Белой Кошки, трудно было бы представить скорость, с какой мчался он на этот раз: та самая сила, которая воодушевляла деревянного коня, так подгоняла теперешнюю упряжку принца, что он и его провожатые провели в дороге не более суток, — ни разу не сделав привала, они прибыли к королю, куда уже явились два его старших сына.
Видя, что их младший брат не показывается, принцы порадовались его нерасторопности и шеп-нули друг другу: «Вот тебе и счастливчик, наверно, он заболел или умер, не бывать ему нашим соперни-ком в важном деле, которое предстоит решить». И они развернули привезенные ими ткани, которые и впрямь были такие тонкие, что проходили в ушко толстой иглы, — а вот в ушко тонкой они не прошли, и король, очень обрадованный тем, что нашелся предлог оспорить их права, показал им ту иглу, какую он имел в виду: По его приказу городские советники доставили ее из городской сокровищницы, где она хранилась под крепкими замками.
Этот спор вызвал большой ропот. Друзья принцев, в особенности старшего, чье полотно было более красивым, говорили, что это пустая придирка, и тут попахивает крючкотворством и плутнями. А приверженцы короля утверждали, что, поскольку условия не выполнены, король вовсе не обязан отка-зываться от трона. Конец препирательствам положили дивные звуки труб, литавр и гобоев — это со своей пышной свитой прибыл наш принц. И король и оба его сына были поражены таким великолепием.
Почтительно поклонившись отцу и обняв братьев, принц извлек из шкатулки осыпанный рубинами орех и расколол его. Он надеялся увидеть там хваленое полотно, но там оказался лесной орешек поменьше. Принц разбил и этот орех и очень удивился, когда обнаружил в нем вишневую косточку.
Окружающие переглянулись, король тихонько посмеивался: он потешался над сыном, который оказался таким простаком, что поверил, будто можно привезти кусок полотна в ореховой скорлупке. А почему бы ему, собственно говоря, было не поверить, если принцу уже случилось раздобыть собачку, которая умещалась в желуде? Итак, принц расколол вишневую косточку, в ней оказалось ядрышко виш-ни, тут в зале поднялся гул, все хором говорили одно принца, мол, одурачили. Принц не ответил ни слова на насмешки придворных он расщепил ядрышко, в нем оказалось зерно пшеницы, а в нем просяное зернышко. Ну и ну! Тут уж принц и сам начал сомневаться и сквозь зубы пробормотал: «Ах, Белая Кошка, Белая Кошка! Ты посмеялась надо мной!» Но только он пробормотал эти слова, как почувствовал, что в руку ему впились кошачьи коготки и оцарапали его до крови. Он не мог понять, для чего его царапнули — чтобы подбодрить или, наоборот, чтобы лишить его мужества. И все-таки он расщепил зернышко проса, и каково же было удивление собравшихся, когда принц извлек из него четыреста локтей полотна удивительной красоты — на нем были изображены все, какие только есть на земле, птицы, звери и рыбы, деревья, фрукты и растения; все морские редкости, ракушки и скалы, все небесные светила — солнце, луна, звезды и планеты. Были на нем также изображены короли и другие государи, правившие в ту пору в разных странах, а также их жены, возлюбленные, дети и все до одного подданные, так что не забыт был даже самый убогий оборвыш. И каждый был одет соответственно своему положению и по моде своей страны. Увидев это полотно, король побледнел так сильно, как прежде покраснел принц, смущенный тем, что так долго ищет полотно. Принесли иглу и шесть раз протянули полотно сквозь ушко в одну и в другую сторону.
Король и два старших сына угрюмо молчали, хотя полотно было такой редкостной красоты, что время от времени они все-таки вынуждены были признавать, что свет не видывал ничего подобного.
Наконец король глубоко вздохнул и, обратившись к своим сыновьям, сказал: «Нет у меня в ста-рости большего утешения, нежели видеть вашу ко мне почтительность, и потому я хочу подвергнуть вас еще одному испытанию.
Отправляйтесь странствовать еще один год, и тот, кто по истечении этого срока привезет самую прекрасную девушку, пусть женится на ней и при вступлении в брак получит мою корону: ведь моему приемнику обязательно надо жениться. А я обещаю, я клянусь, что больше не стану медлить и вручу ему обещанную награду».
Конечно, это было несправедливо по отношению к нашему принцу. И собачка, и полотно, им при-везенные, стоили не одного, а десяти королевств.
Но у принца было такое благородное сердце, что он не стал перечить отцу и без дальних слов сел в свою карету. Вся его свита последовала за ним, и он возвратился к своей дорогой Белой Кошке. Она заранее знала, в какой день и час он прибудет, — весь его путь был усыпан цветами, и повсюду, а в особенности во дворце, курили благовония. Белая Кошка сидела на персидском ковре под шитым золо-том балдахином в галерее, откуда она могла видеть, как принц подъехал ко дворцу. Встретили принца руки, которые прислуживали ему и прежде. А все кошки повскакивали на водосточные трубы и оттуда приветствовали его громогласным мяуканьем.
«Что ж, сын короля, — сказала Белая Кошка, — ты опять возвратился, и не получив короны?» «Государыня, — ответил он, — ваши милости помогли мне ее заслужить, но мне кажется, королю так жалко с ней расстаться, что, если бы я ее получил, его горе было бы куда сильнее моей радости».
«Все равно, — возразила она, надо сделать все, чтобы ее добиться. Я тебе в этом помогу, и, раз тебе нужно привезти ко двору твоего отца прекрасную девушку, я найду тебе ту, что поможет тебе заслужить награду. А пока давай веселиться, я приказала устроить морское сражение между кошками и злыми окрестными крысами. Мои кошки, быть может, будут смущены, они ведь боятся воды, но в про-тивном случае на их стороне были бы слишком большие преимущества, а надо по мере возможности соблюдать справедливость».
Принц был восхищен мудростью госпожи Киски. Он долго расточал ей похвалы, а потом они вместе вышли на террасу, обращенную к морю. Кошачьи корабли представляли собой большие куски пробковой коры, на которых кошки плавали довольно ловко. А крысы соединили вместе множество яичных скорлупок — это был их флот. Битва разыгралась жестокая, крысы не раз бросались вплавь, а плавали они гораздо лучше кошек, так что победа раз двадцать переходила то на одну, то на другую сторону. Но адмирал кошачьего флота Котаус поверг крысиную рать в отчаяние. Он сожрал их предводителя — старую опытную крысу, которая трижды совершила кругосветное путешествие на настоящих больших кораблях, но не в качестве капитана или матроса, а как обыкновенная любительница солонины.
Но Белая Кошка не хотела, чтобы несчастные крысы были полностью разгромлены. Она была мудрым политиком и полагала, что, если в стране совсем не останется ни мышей, ни крыс, ее поддан-ные предадутся праздности, которая может нанести ей урон. Принц провел этот год так же, как два пре-дыдущие, то есть охотился, ездил на рыбную ловлю или сидел за шахматной доской, потому что Белая Кошка прекрасно играла в шахматы Принц не мог удержаться время от времени снова начинал ее рас-спрашивать, каким чудом она умеет говорить. Он хотел знать, уж не фея ли она, а может быть, ее кол-довством превратили в кошку. Белая Кошка говорила всегда только то, что хотела сказать, она и отве-чала лишь на то, на что хотела ответить; в этом случае она отделывалась ничего не значащими слова-ми, и принц скоро понял, что она не хочет посвящать его в свою тайну.
Ничто не течет так быстро, как безоблачные и безмятежные дни, и если бы Белая Кошка не пом-нила о сроке, когда принцу пора было возвращаться ко двору, сам он без сомнения забыл бы о нем. И вот накануне того дня, когда ему надо было возвращаться, Кошка сказала принцу, что от него одного зависит, привезет ли он ко двору отца одну из самых прекрасных на свете принцесс, и что настал миг разрушить чары злых фей, но для этого принц должен решиться отрубить ей голову и хвост немедля бросить их в огонь.
«Как! — воскликнул принц. — Любимая моя Беляночка! Неужто я решусь на такое злодейство и убью вас! Нет, вы просто хотите испытать мое сердце, но, поверьте, оно никогда не изменит дружбе и признательности, какие питает к вам». — «Успокойтесь, сын короля, — возразила она. — Я вовсе не по-дозреваю тебя в неблагодарности, я знаю твою доблесть, но нашу судьбу решать не тебе и не мне. Сделай так, как я прошу, и мы оба будем счастливы. Клянусь честью благородной кошки, ты убедишься, что я твой истинный друг».
При мысли о том, что надо отрубить голову его милой Кошечке, такой прелестной и грациозной, слезы снова и снова навертывались на глаза принца. Он опять самыми нежными словами уговаривал ее избавить его от такого поручения, но она упорно твердила, что хочет погибнуть от его руки и что это единственный способ помешать его братьям получить корону.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:45

Словом, она так горячо убеждала принца, что он, весь дрожа, извлек шпагу из ножен и нетвердой рукой отсек голову и хвост своей милой подруге. И тут на его глазах совершилось дивное превращение. Тело Белой Кошки стало расти, и вдруг она превратилась в девушку, да в такую красавицу, что невозможно описать. Глаза ее покоряли сердца, а нежность удерживала в плену. Осанка ее была величавой, весь облик благородным и скромным, она была и умна, и обходительна, словом — превыше всех похвал.
Принц, увидев ее, был поражен, но поражен так приятно, что решил, будто его околдовали. Он лишился дара речи, он глядел на прекрасную девушку и не мог наглядеться, но непослушный язык не в силах был выразить его изумление. Принц оправился только тогда, когда вдруг появилось множество дам и кавалеров, на плечи которых были накинуты шкурки котов или кошек, и все они простерлись ниц перед королевой, радуясь тому, что она снова обрела свой природный человеческий образ. Она отвечала им так ласково, что сразу видно было, какое у нее доброе сердце. Поговорив несколько минут со своими придворными, она приказала, чтобы ее оставили наедине с принцем. И тогда она начала свой рассказ.
«Не подумайте, принц, что я всегда была Кошкой или что происхождение мое безвестно. Отец мой был владыкой шести королевств. Он нежно любил мою мать и позволял ей делать все, что ей за-благорассудится. А она больше всего любила путешествовать, и вот, когда она была беременна мной, ей захотелось увидеть гору, про которую рассказывали всякие чудеса. На пути к этой горе королеве сказали, что неподалеку находится старинный замок, где живут феи, и что нет на свете замка красивее, по крайней мере, если верить дошедшему до нас преданию, потому что судить об этом никто не может, ибо туда не ступала нага человека; одно известно наверное — в саду у фей растут такие прекрасные плоды, сочные и нежные, какие никому и никогда не приходилось отведывать.
Королеву, мою мать, охватило вдруг такое неистовое желание попробовать эти плоды, что она повернула к замку. Она приблизилась к воротам великолепного жилища, которое сверкало золотом и лазоревым камнем, но напрасно она стучала в двери, никто не появлялся на ее стук — казалось, замок вымер. Однако это препятствие только разожгло нетерпение моей матери, она послала своих слуг при-нести веревочные лестницы, чтобы перелезть через ограду сада, и им это удалось, если бы стены не стали сами собой расти у них на глазах. Тогда слуги королевы стали привязывать одну лестницу к дру-гой, но лестницы обрывались под теми, кто пытался по ним взобраться, и люди падали на землю, ломая себе руки и ноги или разбиваясь насмерть.
Королева пришла в отчаяние: она видела ветви, гнувшиеся под тяжестью плодов, которые каза-лись ей необыкновенно вкусными, и решила, что если она их не отведает, то умрет. И вот она приказала разбить возле замка роскошные шатры и полтора месяца прожила в них вместе со своей свитой. Она не спала, не ела, а все вздыхала и говорила только о плодах этого неприступного сада. Наконец она опасно занемогла, и никто не мог облегчить ее страдания, потому что неумолимые феи даже ни разу не показались королеве с тех пор, как она разбила шатры поблизости от их жилища. Все придворные были в страшном горе. В шатрах раздавались только слезы да стоны, а умирающая королева просила у тех, кто ей прислуживал, принести плодов, но она желала только тех плодов, в которых ей было отказано.
Однажды ночью, когда ей удалось ненадолго забыться сном, она, проснувшись, увидела, что у ее изголовья сидит в кресле маленькая старушка, безобразная и дряхлая. Не успела королева удивиться, почему придворные дамы разрешили незнакомке приблизиться к ее особе, как та вдруг сказала: «Твое величество очень нам докучает, упрямо желая отведать плодов с наших деревьев. Но поскольку дело идет о твоей драгоценной жизни, мы решили уделить тебе столько плодов, сколько ты сможешь унести с собой и съесть здесь, на месте, однако за это ты должна сделать нам подарок».
«Ах, добрая матушка, — воскликнула королева, — говорите, я готова отдать вам мое королевст-во, мое сердце, мою душу, только бы поесть ваших плодов, мне за них ничего не жалко отдать».
«Мы хотим, — отвечала старуха, — чтобы ты отдала нам дочь, которую носишь в своем чреве. Как только она родится на свет, мы возьмем ее к себе. Мы сами ее вырастим, мы одарим ее всеми доб-родетелями, красотой и ученостью, словом, она станет нашим дитятей, мы сделаем ее счастливой, но помни, что Твое величество увидит ее не раньше, чем она выйдет замуж. Если ты согласна на эти усло-вия, я тотчас вылечу тебя и отведу в наш сад. Хотя сейчас ночь, тебе все будет видно как днем, и ты сможешь выбрать все, что захочешь. А если мои слова тебе не по нраву, спокойной ночи, госпожа коро-лева, я иду спать.»
«Как ни жестоки ваши условия, — отвечала королева, — я их принимаю, потому что иначе я ум-ру: я чувствую, что не протяну и дня, а стало быть, погибнув сама, погублю свое дитя. Вылечите меня, мудрая фея, — продолжала она, — и позвольте мне без промедления воспользоваться обещанным пра-вом».
Прикоснувшись к королеве золотой палочкой, фея сказала: «Да избавится Твое величество от недуга, который приковывает тебя к постели», — и тотчас королеве показалось будто ее тело освободили от сковывавших его тяжелых и грубых одежд, только кое-где она все-таки еще ощущала их прикосновение — должно быть, в этих местах болезнь поразила ее особенно глубоко. Королева позвала своих дам и, улыбаясь, сказала им, что чувствует себя отлично, сейчас она встанет, перед ней наконец-то распахнутся крепко запертые, неприступные двери волшебного замка и она сможет поесть чудесных плодов и унести их с собой.
Дамы все до одной вообразили, что королева бредит и в бреду ей мерещатся вожделенные пло-ды. Не отвечая ей, они залились слезами и пошли будить врачей, чтобы те посмотрели, что с королевой. А королева была в отчаянии от этого промедления. Она приказала, чтобы ей немедленно подали ее платье, — дамы отказывались, королева рассердилась, покраснела.
Окружающие решили, что у нее лихорадка. Однако пришли врачи и, пощупав у королевы пульс и вообще проделав все, что полагается в подобных случаях, должны были признать, что королева совер-шенно здорова. Придворные дамы, поняв, какую оплошность совершили из усердия, поспешили загла-дить, как можно скорее одев королеву. Каждая попросила у нее прощения, все успокоились, и королева поспешила вслед за старой феей, которая по-прежнему ее ждала. Королева вошла во дворец, который был так прекрасен, что никакой другой дворец не мог с ним сравниться. Вы легко поверите мне, принц, — добавила Белая Кошка, — если я скажу вам, что это тот самый дворец, где мы с вами сейчас нахо-димся. Две другие феи, моложе первой, встретили мою мать на пороге и любезно ее приветствовали. Она просила их тотчас проводить ее в сад, к шпалерам, где растут самые лучшие плоды.
«Все они равно хороши, — отвечали феи, — и если бы не твое желание самой их сорвать, мы могли бы просто кликнуть их и они явились бы на наш зов».
«Умоляю вас, сударыни, — воскликнула королева, — дайте мне приятную возможность увидеть это чудо».
Старшая из фей вложила в рот пальцы и три раза свистнула, а потом крикнула: «Абрикосы, пер-сики, вишни, сливы, груши, черешни, дыни, виноград, яблоки, апельсины, лимоны, смородина, клубника, малина, явитесь на мой зов!»
«Но ведь те, кого вы зовете, — удивилась королева, — зреют в разное время года». «В нашем саду не так, — отвечали феи. — Все плоды, растущие на земле, у нас круглый год бывают спелыми, сочными и никогда не гниют и не червивеют».
И в эту минуту явились все те, кого созвала фея, — они катились и прыгали все вперемежку, но при этом не мялись и не пачкались, и королева, горя нетерпением исполнить свое желание, кинулась к ним и схватила первые, какие подвернулись ей под руку. Она не съела, а жадно проглотила их.
Утолив немного свой голод, она попросила фей провести ее к шпалерам, чтобы полюбоваться плодами, прежде чем их нарвать.
«Охотно, — ответили все три, — только не забудь про обещание, что ты нам дала, тебе уже нельзя от него отступиться».
«Я уверена, — сказала королева, — что жить у вас очень приятно, а дворец ваш так прекрасен, что, не люби я горячо моего супруга-короля, я бы и сама охотно осталась с вами. Поэтому не бойтесь, я не нарушу свое слово».
Феи, очень довольные ее словами, открыли королеве все калитки и ворота, и она оставалась в их саду три дня и три ночи, не желая уходить, — так ей понравились плоды. Она нарвала плодов и про запас и, поскольку они никогда не портятся, приказала нагрузить ими четыре тысячи мулов, чтобы увез-ти их с собой. Феи дали королеве золотые корзины искусной работы, чтобы было куда положить пода-ренные ими плоды, и преподнесли ей много драгоценных редкостей. Они обещали королеве растить меня как принцессу, наделить меня всеми совершенствами и найти для меня мужа, а королеву они, мол, уведомят о дне бракосочетания и надеются, что она явится на свадьбу.
Король был счастлив, что королева наконец вернулась, радовался и весь двор, балы сменялись маскарадами, конными состязаниями и всевозможными пиршествами, и на них, как особое лакомство, подавали плоды, привезенные королевой. Король предпочитал их всем другим угощениям. Он ведь ни-чего не знал о договоре, который королева заключила с феями, и часто спрашивал ее, в какой стране она побывала и где ей удалось найти такие удивительные плоды.
Королева отвечала, что они растут на горе, почти неприступной, но в другой раз уверяла, что они растут в долинах, а потом, что в саду или в густом лесу. Король дивился противоречивым ответам королевы. Он пытался расспросить ее спутников, тех, кто сопровождал королеву в путешествии, но она столько раз наказывала им молчать о ее приключении, что они не смели открыть рта. Однако, видя, что скоро ей придет срок родить, королева стала с беспокойством думать о том, что обещала феям, и впала в глубокую печаль.
Она поминутно вздыхала и менялась на глазах. Король потерял покой. Он стал просить королеву рассказать ему, что ее тревожит, и после мучительных колебаний она наконец призналась ему во всем, что произошло между нею и феями и как она обещала им отдать дочь, которую она родит.
— Что я слышу! — воскликнул король. — У нас нет детей, вы знаете, как я о них мечтаю, и ради того, чтобы съесть несколько яблок, вы способны обещать в дар свою дочь? Значит, вы совсем меня не любите».
И он осыпал королеву такими жестокими упреками, что моя несчастная мать едва не умерла с горя. Но король этим не удовольствовался — он приказал запереть королеву в башню, а кругом поста-вить охрану, чтобы она не могла сноситься ни с кем, кроме тех, кто ей прислуживал, и потом он удалил всех придворных, которые сопровождали королеву в замок к феям.
Разлад между королем и королевой поверг весь двор в страшное уныние. Вместо прежних одежд все надели другие, выражавшие всеобщий траур. Что до короля, он был неумолим — он больше не желал видеть свою супругу и, едва я появилась на свет, повелел принести меня к себе во дворец, чтобы я росла возле него, а моя несчастная мать оставалась пленницей. Феи, конечно, знали обо всем происходящем. Они разгневались — они хотели, чтобы я жила у них, они смотрели на меня как на свою собственность и считали, что меня у них украли. Прежде чем найти способ мести, соразмерный их гневу, они послали королю пышное посольство, предлагая ему освободить королеву из заточения, вернуть ей свою милость и прося также отдать меня послам, чтобы самим меня вырастить и воспитать. Но посланцы фей были такими крохотными и уродливыми — это были безобразные карлики, — что они не сумели убедить короля. Он грубо отказал им в просьбах, и, если бы они не поспешили уехать, быть может, им пришлось бы совсем плохо.
Узнав о том, как поступил мой отец, феи пришли в страшную ярость и, обрушив на шесть его ко-ролевств страшные бедствия, чтобы их опустошить, наслали на них еще и ужасного дракона, который отравлял ядом те места, где проходил, пожирал мужчин и детей и своим дыханием губил деревья и рас-тения.
Король был в отчаянии, он вопрошал всех мудрецов своего королевства о том, что ему делать, чтобы спасти своих подданных от обрушившихся на них несчастий. Мудрецы посоветовали ему созвать со всего мира лучших врачей и привезти самые лучшие лекарственные снадобья, а кроме того обещать жизнь осужденным на смерть преступникам, которые захотят сразиться с драконом.
Королю понравился этот совет, он ему последовал, но это не помогло. Люди продолжали уми-рать, а дракон сожрал всех тех, кто решился с ним сразиться, так что пришлось королю обратиться за помощью к фее, которая покровительствовала ему с ранних лет. Она была очень стара и почти не вста-вала с постели, король сам отправился к ней и стал ее укорять, что она видит, как его преследует судьба но не хочет ему помочь.
«Я ничего не могу сделать, — сказала фея. — Вы разгневали моих сестер.Мы обладаем равной властью и редко действуем друг против друга. Лучше умилостивьте их, отдав им вашу дочь, — малень-кая принцесса принадлежит им. Вы посадили королеву в темницу, но чем провинилась перед вами эта славная женщина, что вы обошлись с ней так жестоко? Решитесь исполнить слово, которое она дала феям, и, поверьте мне, вы будете осыпаны благодеяниями».
Король, мой отец, нежно меня любил, но, не видя другого средства спасти свое королевство и избавить его от губителя-дракона, он сказал своей приятельнице-фее, что решил последовать ее совету и готов отдать меня феям, поскольку она уверяет, что меня будут холить и лелеять, как подобает прин-цессе моего происхождения, что он также вернет во дворец королеву и просит фею сказать, кому он должен поручить отнести меня в волшебную обитель фей.
«Принцессу в ее колыбели надо отнести на вершину Цветочной горы, — отвечала фея, — вы можете даже остаться поблизости, чтобы стать свидетелем празднества, которое там разыграется».
Тогда король сказал ей, что через неделю он вместе с королевой пойдет на эту гору и пусть, мол, фея предупредит своих сестер, чтобы они устроили все, как найдут нужным. Едва король вернулся в замок, он послал за королевой и принял ее так же ласково и торжественно, как гневно и сурово отправлял ее в заточение. Она была удручена и настолько изменилась, что он с трудом узнал бы ее, если бы сердце не уверило его, что перед ним та самая женщина, которую он любил. Со слезами на глазах он просил ее забыть все горести, какие ей причинил, и заверил ее, что больше никогда в жизни ничем ее не огорчит. Она отвечала ему, что сама навлекла на себя эти горести, опрометчиво посулив феям отдать им свою дочь, и извинить ее может только то, что она была тогда в ожидании. Король сказал жене, что решил отдать меня феям.
Тут уже королева стала противиться его намерению. Можно было подумать, что это какой-то рок и что мне навеки суждено стать предметом разногласий между моими родителями. Моя мать долго сте-нала и плакала, но не добилась того, чего хотела (король видел, какие страшные последствия влечет за собой неповиновение феям, потому что наши подданные продолжали погибать, словно они были вино-ваты в прегрешениях нашей семьи); тогда наконец королева уступила и все было приготовлено для це-ремонии.
Меня положили в колыбель из перламутра, украшенную творениями самого изысканного искус-ства. Колыбель была вся увита живыми цветами и гирляндами из разноцветных драгоценных камней, которые под лучами солнца сверкали так ослепительно, что на них больно было смотреть. Роскошь моего наряда превосходила, если только это возможно, роскошь колыбели: свивальники мои скреплены были крупными жемчужинами. Несли меня на особых легчайших носилках двадцать четыре принцессы королевского рода, одеты принцессы были по-разному, но в знак моей невинности им должно было быть во всем белом. А за нами шествовали придворные — каждый на подобающем его званию месте.
Поднимаясь по склону горы, все услышали мелодичную музыку, которая все приближалась. На-конец появились феи — их было числом тридцать шесть, потому что они созвали всех своих подруг. Каждая сидела в жемчужной раковине, больше той, на которой Венера явилась их морской пучины. Везли их морские кони, которые довольно неуверенно ступали по земле. Феи были наряжены более роскошно, нежели первые среди земных королев — но при том они были старыми и безобразными. Они держали в руках оливковую ветвь, чтобы дать знать королю, что своим послушанием он заслужил их милость. И когда меня передали в их руки, они осыпали меня такими бурными ласками, что можно было подумать, будто отныне нет у них в жизни другой цели, как только сделать меня счастливой.
Дракон, мстивший по их повелению моему отцу, шел следом за ними на алмазной цепи. Феи пе-редавали меня из рук в руки, ласкали, одарили меня множеством счастливых свойств, а потом начали танец фей. Это очень веселый танец: трудно даже представить себе, как резво скакали и прыгали ста-рые дамы. Потом к ним подполз на коленях дракон, пожравший столько людей. Три феи — те, кому моя мать обещала меня подарить, — уселись на него верхом, а мою колыбель поставили посредине, и едва они хлестнули дракона волшебной палочкой, как он расправил огромные чешуйчатые крылья, более тонкие, чем самый тонкий шелк. На этом драконе феи направились в свой замок. Моя мать, увидев, что меня водрузили на спину страшного чудовища, не удержалась и стала кричать. Но король утешил жену, сославшись на свою покровительницу-фею, которая заверила его, что мне не сделают ничего худого и печься обо мне будут так же, как пеклись бы в его собственном дворце.
Королева успокоилась, хотя ей очень грустно было со мной расставаться на такой долгий срок, да еще по собственной вине, потому что, не захоти она отведать плодов из волшебного сада, я осталась бы в королевстве своего отца и на мою долю не выпали бы те горести, о каких мне предстоит вам рассказать.
Знайте же, сын короля, что мои стражницы выстроили для меня башню, в которой было множе-ство красивых комнат — для каждого времени года свои, а в них дорогая мебель, интересные книги, но дверей в башне не было — проникнуть в нее можно было только через окно, расположенное очень вы-соко.
В башне был прекрасный сад с цветами, фонтанами и сводами зеленых аллей, защищавших от зноя в самый разгар жары. В этой башне феи вырастили меня, окружив меня заботой, большей даже, чем обещали королеве. Одета я была всегда по самой последней моде и так роскошно, что, если бы кто-нибудь меня увидел, он решил бы, что на мне свадебный наряд. Меня учили всему, что положено знать особе моего возраста и происхождения. Я не доставляла феям хлопот — я усваивала все с неописуемой легкостью. Моя кротость была им по нраву, и, так как я никогда никого, кроме них, не видела, может статься, я и прожила бы в покое до конца моих дней.
Феи постоянно навещали меня верхом на драконе, о котором я уже рассказывала. Они никогда не упоминали ни о королеве, ни о короле, они называли меня своей дочерью, и я им верила. В башне со мной жили только попугай и маленькая собачка, которых феи подарили мне, чтобы те меня развлекали, потому что оба были наделены разумом и говорили человечьим языком. Башня одной своей стороной выходила к оврагу, по дну которого тянулась дорога, она была вся в колдобинах и заросла деревьями, вот почему, с тех пор как меня поместили в башню, я ни разу не видела, чтобы по ней кто-нибудь ехал.
Но однажды, когда я стояла у окна, беседуя с попугаем и собачкой, я услышала шум. Я огляде-лась по сторонам и увидела молодого всадника, который остановился послушать наш разговор. До тех пор я видела мужчин только на картинах.
Я вовсе ничего не имела против этой неожиданной встречи и, не подозревая о том, как опасно созерцать предмет, достойный любви, подошла поближе, чтобы получше разглядеть юношу, и чем больше я на него смотрела, тем больше удовольствия мне это доставляло. Он низко поклонился мне, не сводя с меня взгляда, и видно было, что он в затруднении ищет способа поговорить со мной: окно мое было расположено очень высоко и он боялся, что его могут услышать, а он знал, что я живу в замке фей.
Стемнело совсем неожиданно, или, точнее сказать, мы просто не заметили, как стемнело: моло-дой человек несколько раз протрубил в рог, усладил мой слух его звуками, и скрылся. Но было настолько темно, что я даже не увидела, в какую сторону он ускакал. Я глубоко задумалась, мне уже не доставляла обычного удовольствия болтовня моего попугая и собачки.
Между тем они говорили очень забавно, потому что волшебные животные наделены остроумием, но мысли мои были заняты другим, а притворяться я не умела. Попугай это заметил, но он был хитер и не подал виду, какие сделал наблюдения.
Встала я с рассветом. И сразу бросилась к окну. Я была приятно удивлена, увидев у подножья башни молодого кавалера. На нем был роскошный наряд. Наверно, он надел его ради меня, — подума-ла я и не ошиблась.
Молодой человек говорил со мной через своеобразный рупор, который усиливает голос, с его помощью он сказал мне, что до сих пор был равнодушен к красавицам, которых ему пришлось встре-чать, но моя красота в мгновение ока так его поразила, что отныне ему просто необходимо видеть меня каждый день — иначе он умрет. Я была очень довольна его любезными словами, но огорчилась, что не смею ему ответить: ведь для этого мне надо было громко кричать, а тогда феи услышали бы меня луч-ше, чем он. В руках у меня были цветы, я бросила их ему, он принял их как несказанную милость, осы-пал поцелуями и стал меня благодарить. Потом он спросил, дозволю ли я ему каждый день в назначен-ный час приходить ко мне под окно и не соглашусь ли я подарить ему что-нибудь на память. У меня на руке было бирюзовое кольцо, я сорвала его с пальца и торопливо бросила юноше, сделав знак, потому что услышала, как с другой стороны к башне на своем драконе приближается фея Злодейка, которая везет мне завтрак.
Первыми словами, какие она произнесла, оказавшись в моей комнате, были: «Я чую человече-ский голос! Ищи, дракон!» Что со мной сделалось! Я помертвела от страха при мысли, что дракон вылетит через другое окно, преследуя юношу, который был мне уже далеко не безразличен.
«Вы, конечно, шутите, добрая моя матушка, — сказала я (старая фея требовала, чтобы я назы-вала ее матушкой). — Вы шутите, когда говорите, будто чуете человеческий голос. Разве голоса пахнут? Да и если это так, какой смертный решится подняться в эту башню?»
«Ты права, дочь моя, — отвечала она, — я очень рада, что ты так разумно рассуждаешь, просто моя ненависть к людям столь велика, что иногда мне кажется, будто они неподалеку».
Она протянула мне мой завтрак и мою прялку. «Когда поешь, садись за работу, вчерашний день ты провела в праздности, — сказала она, — мои сестры будут сердиться».
И в самом деле, я так много думала о незнакомце, что не притрагивалась к работе. Как только фея улетела, я упрямо отбросила прялку и поднялась на террасу, чтобы видеть как можно дальше во-круг. У меня была отличная подзорная труба — все было доступно моему взору, я огляделась кругом и на вершине горы увидела моего незнакомца. Окруженный пышным двором, он отдыхал под сенью бога-того, затканного золотом шатра. Я поняла, что он сын какого-нибудь короля, живущего по соседству с волшебным замком. Опасаясь, как бы страшный дракон не учуял юношу, если он снова придет к башне, я приказала попугаю лететь к этой горе; там он найдет того, кто со мной говорил, пусть попросит его от моего имени больше не возвращаться, потому что я боюсь, чтобы феи, зорко меня стерегущие, не сыг-рали с ним злой шутки.
Попугай исполнил мое поручение, как подобает умной птице. Придворные были очень удивлены, когда он, взмахнув крыльями, опустился на плечо принца и что-то зашептал ему на ухо. Принца это по-сольство и обрадовало, и огорчило. Ему было приятно, что я о нем беспокоюсь, но препятствия, мешавшие ему беседовать со мной, удручали его, хотя и не угасили в нем решимости снискать мое расположение. Он засыпал попугая расспросами, а попугай в свою очередь засыпал расспросами принца, потому что от природы был любопытен. Принц просил гонца передать мне кольцо взамен моего бирюзового: кольцо принца тоже было из бирюзы, но гораздо красивее моего, оно было вырезано в форме сердца и усыпано алмазами.
«По справедливости, — сказал принц попугаю, — я должен обойтись с вами, как с послом. Вот вам мой портрет, не показывайте его никому, кроме вашей очаровательной госпожи».
И он спрятал под крылом попугая свой портрет, а кольцо попугай нес в клюве. Я ждала возвра-щения своего зеленого гонца с нетерпением, дотоле мне неведомым. Попугай объявил мне, что тот, к кому я его послала, могущественный государь, что он принял его как нельзя лучше и я должна знать: отныне он живет и дышит только ради меня; пусть являться к башне грозит ему опасностью, он готов лучше погибнуть, чем не видеться со мной.
Эти новости повергли меня в страшную тревогу, я заплакала. Попугай и собачка стали наперебой меня утешать, ведь они меня горячо любили. Потом попугай отдал мне кольцо принца и показал его портрет. Признаюсь вам, возможность созерцать вблизи того, кого я видела только издали, доставили мне ни с чем не сравнимую радость. Принц понравился мне еще больше, чем прежде; в голове моей теснилось множество мыслей, и отрадных, и печальных, которые привели меня в необычайное волне-ние. Феи, явившиеся меня навестить, тотчас это заметили. Они решили между собой, что я, как видно затосковала и надо найти мне мужа из мира фей.
Они перебрали многих женихов и наконец остановили свой выбор на короле-карлике Мигонне, королевство которого лежало в пятистах тысячах миль от замка. Но фей это не смущало. Попугай под-слушал, что говорилось на их благородном совете, и рассказал обо всем мне.
«Ах, дорогая моя госпожа, — добавил он, — как мне вас жалко, если вам придется стать королевой Мигоннетой. Король уродец, на которого страшно смотреть. Мне очень грустно вам это говорить, но, по правде сказать, принц, который вас любит, не взял бы его даже в лакеи». — «А разве ты видел его, попугай?» — «Еще бы, — отвечал он. — Мы выросли на одной ветке». — «То есть как это на ветке?» — переспросила я. «Ну, да, — сказал попугай. — На ногах у Мигонне орлиные когти».
Этот рассказ поверг меня в глубокое горе. Я глядела на портрет прекрасного принца, я понима-ла, что он подарил попугаю портрет только для того, чтобы я могла его видеть. И когда я сравнивала принца с Мигонне, я теряла вкус к жизни и готова была лучше умереть, чем выйти замуж за карлика.
Ночь я провела без сна. Попугай и собачка развлекали меня разговорами. Под утро я наконец задремала, и тут собачка, у которой был тонкий нюх, почуяла, что принц стоит у подножья башни. Она разбудила попугая: «Готова биться об заклад, — сказала собачка, — что принц стоит внизу». — «Замол-чи, трещотка, — отвечал попугай. — Сама ты почти не смыкаешь глаз, и ушки у тебя на макушке, вот ты и не даешь спать другим».
«Побьемся об заклад, — настаивала добрая собачка, — я знаю, что он там!» »А я уверен, что его там нет, — возразил попугай. — Разве я сам от имени нашей госпожи не запретил ему сюда являться?» — «Ну и насмешил ты меня своими запретами, — воскликнула собачка. — Да разве влюбленный станет слушать кого-нибудь, кроме своего сердца?» И с этими словами песик с такой силой стал теребить крылья попугая, что тот рассердился. Крики обоих разбудили меня, они объяснили мне, из-за чего у них вышел спор, я бросилась или, лучше сказать, подлетела к окну и увидела принца — он протягивал ко мне руки и через свой рупор объявил мне, что более не может без меня жить и молит меня найти способ покинуть башню или впустить его внутрь, что он клянется всеми богами, небом, землей, огнем и водой, что он тотчас назовет меня своей супругой и я стану одной из самых могущественных королев в мире.
Я приказала попугаю передать принцу, что его желание почти неисполнимо, но все же, полагаясь на его клятвы, я постараюсь исполнить его просьбу; но я умоляю его не приходить сюда каждый день, потому что его могут заметить, а феи не знают пощады.
Он ушел вне себя от радости, окрыленный надеждой, которую я ему подала, а я, обдумав то, что ему обещала, совершенно растерялась. Как выйти из башни, в которой нет дверей? Да притом не имея других помощников, кроме попугая и собачки. И к тому же я так молода и неопытна! И так боязлива. Я решила даже и не делать попытки предпринять то, в чем я никогда не преуспею, и послала попугая передать это принцу. Принц хотел покончить счеты с жизнью прямо на глазах у попугая и поручил ему уговорить меня прийти к нему, чтобы увидеть, как он умрет, или утешить его. «Государь! — вскричал крылатый посол, — мою госпожу уговаривать не надо — она полна желания вас утешить, но это не в ее власти».
Когда попугай сообщил мне обо всем происшедшем, я стала горевать еще сильнее. Явилась фея Злодейка, она заметила, что глаза у меня покраснели и опухли, она поняла, что я плакала, и сказала, что если я не открою ей причину моих слез, она меня сожжет.
Ее угрозы всегда были ужасны. Я, вся дрожа, отвечала, что устала сидеть за прялкой и что мне хочется сплести сети, чтобы ловить птичек, которые расклевали плоды в моем саду.
«Из-за этого плакать не стоит, дочь моя, — сказала она. — Я принесу тебе столько шнурков, сколько ты захочешь».
И в самом деле она доставила мне шнурки в тот же вечер, но наказала поменьше работать и прихорошиться, потому что скоро явится король Мигонне. Я содрогнулась от этой горестной вести, но промолчала. Как только она улетела, я села плести сеть, но на самом деле я плела веревочную лестни-цу, и она получилась отличной, хотя до тех пор мне не случалось видеть веревочных лестниц. Правда, тех шнурков, что принесла фея, мне не хватило, и она повторяла: «Дочь моя, твоя работа похожа на ту, что делала Пенелопа, она не двигается с места, а ты все просишь новых шнурков». — «Как вам будет угодно, добрая матушка, — отвечала я, — но разве вы не видите, что я не знаю, как плетут сети, и толь-ко все порчу? Но может, вы боитесь, что я разорю вас на этих шнурках?» Мое простодушие позабавило фею, хотя, вообще говоря, она была всегда хмурая и очень жестокая.
Я послала попугая передать принцу, чтобы он явился вечером под окно башни, где он увидит ле-стницу, а что делать дальше, я скажу ему, когда он придет. Я и в самом деле накрепко привязала лест-ницу к окну, решив бежать вместе с ним. Но, увидев лестницу, принц не стал ждать, пока я спущусь, а сам поспешил взобраться по ней и вошел в мою комнату в ту минуту, когда я уже приготовила все для своего бегства. Я так обрадовалась его появлению, что даже забыла об опасности, нам угрожающей. Он возобновил свои клятвы и умолял меня, не откладывая, назвать его своим супругом. Свидетелями нашего бракосочетания стали попугай и собачка. Никогда еще свадьба двух таких знатных особ не была отпразднована столь скромно и незаметно, но не бывало при этом сердец счастливее наших.
Принц покинул меня еще до рассвета; Я поведала ему страшный замысел феи выдать меня за карлика Мигонне, я описала ему внешний вид уродца — принцу он внушил такой же ужас, как и мне. Ед-ва мой супруг ушел, минуты потянулись для меня как годы. Я подбежала к окну, я старалась разглядеть его в темноте, но каково же было мое изумление, когда я увидела в воздухе огненную колесницу, влеко-мую крылатыми саламандрами, которые летели так быстро, что глаз едва успевал их различить. За ко-лесницей верхом на страусах мчались телохранители. Я не успела рассмотреть чудовище, которое та-ким образом летело по воздуху, но я сразу поняла, что это какая-нибудь волшебница или колдун.
А через некоторое время в мою комнату вошла фея Злодейка. «У меня для тебя добрые вести, — объявила она. — Несколько часов назад прибыл твой жених. Приготовься его принять. Вот твой наряд и драгоценности». — «Кто вам сказал, что я хочу выйти замуж? — воскликнула я. — У меня вовсе нет такого намерения. Отошлите прочь короля Мигонне, ради него я не приколю и лишней булавки: покажусь я ему красивой или уродиной, все равно ему меня не видать». — «Ого-го! — сказала, разозлившись, фея. — Экая бунтовщица! Экая безмозглая девчонка! Но я не шучу, я тебя...» — «А что еще вы можете мне сделать? — прервала я фею, покраснев от ее бранных слов. — Что может быть печальнее моей участи — влачить свои дни в башне в обществе попугая и собачки, по нескольку раз на дню любуясь устрашающим видом зловещего дракона?» — «Ах, негодница! — вскричала фея. — И зачем только мы холили тебя и лелеяли? Недаром я говорила сестрам, что нам отплатят черной неблагодарностью». И она пошла к сестрам и рассказала им о нашей ссоре. И все они были разгневаны моим поведением.
Попугай и собачка стали горячо меня убеждать, что, если я буду продолжать упрямиться, я на-влеку на себя страшные беды. Но я так гордилась тем, что мне принадлежит сердце могущественного государя, что пренебрегла и гневом фей, и советами моих бедных маленьких приятелей. Я не стала на-ряжаться и нарочно причесалась кое-как, чтобы отвратить от себя Мигонне.
Наше знакомство произошло на террасе. Он спустился туда на своей огненной колеснице. С тех пор как в мире появились карлики, никогда еще свет не видывал такого крошки. Он ступал по земле своими орлиными лапами и в то же время коленями, потому что ноги у него были без костей, да вдоба-вок ему еще приходилось опираться на алмазные костыли. Его королевская мантия, длиной всего в по-ловину локтя, на треть волочилась по земле. Голова у него была размером с громадный бочонок, а нос такой длинный, что на нем сидела целая стая птиц — карлика забавлял их щебет; борода у него была такая густая, что в ней свили гнезда канарейки, а уши на целый локоть торчали над головой, но это было почти незаметно, потому что карлик носил высокую остроконечную корону, чтобы казаться выше ростом. От пламени, извергаемого его колесницей, спеклись плоды, высохли цветы и иссякли родники в моем саду. Он двинулся ко мне, открыв объятия, я застыла на месте как вкопанная. Первому конюшему пришлось приподнять карлика, но, едва он поднес его ко мне, я убежала к себе в комнату, заперла все окна, а Мигонне в страшном гневе отправился к феям.
Они снова и снова просили у него прощения за мою неустойчивость и, чтобы умилостивить Ми-гонне, так как они его боялись, решили ночью, когда я буду спать, привести карлика в мою комнату и, связав меня по рукам и ногам, погрузить в его огненную колесницу, чтобы он увез меня с собой.
Составив такой план, феи почти не стали меня бранить за мое поведение. И только сказали, что надо постараться искупить мою вину. Попугай и собачка очень удивились такой снисходительности фей. «Мое сердце чует недоброе, госпожа, — сказала мне собачка. — От фей можно ждать чего угодно, в особенности от Злодейки». Но я посмеялась над ее страхами и с нетерпением стала ждать своего доро-гого супруга. Также сгорая от нетерпения, он не замедлил явиться: я бросила ему веревочную лестницу в решимости бежать вместе с ним. Он легко взобрался в мою комнату и стал говорить мне такие нежные слова, что я и сейчас не решаюсь их вспоминать.
Мы беседовали так безмятежно, как если бы находились на его дворце, и вдруг кто-то вышиб ок-на моей комнаты и влетели феи на своем ужасном драконе. За ними в огненной колеснице следовал Мигонне, а за ним его телохранители на страусах.
Принц бесстрашно выхватил шпагу, думая только о том, как уберечь меня от самой страшной участи, какая только возможна, и — что вам сказать, государь? Жестокосердные создания натравили на принца своего дракона, и дракон сожрал его на моих глазах.
Обезумев от горя, я сама бросилась в пасть чудовища, желая, чтобы дракон проглотил и меня, как он только что проглотил того, кто был мне дороже всего на свете. Дракон и сам был не прочь меня сожрать, но этого не захотели феи, более жестокие, чем дракон. «Нет, — воскликнули они, — ее надо обречь на более долгие муки, быстрая смерть — слишком мягкая кара для этой недостойной особы!» Они дотронулись до меня своей палочкой, и я вдруг превратилась в Белую Кошку. Они привели меня в этот замок. Они превратили в кошек и котов всех дам и кавалеров, подданных моего отца, а некоторых сделали невидимками, у которых видны были только руки. Меня же оставили в том горестном виде, в каком вы меня нашли, и, открыв мне, кто были мои покойные отец и мать, объявили, что вернуть чело-веческий облик мне может только принц, как две капли воды похожий на супруга, которого они у меня отняли. Это вы, государь, оказались на него похожи, — продолжала она, — те же черты, те же манеры, тот же голос.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:46

Они поразили меня при первой же нашей встрече. Я знала обо всем, что должно случиться. Я и сейчас знаю, что меня ждет: мои мучения кончатся». — «А долго ли будут длиться мои, прекрасная королева?» — воскликнул принц, бросаясь к ее ногам. «Я уже полюбила вас больше своей жизни, государь, — отвечала королева, — но пора ехать к вашему отцу, посмотрим, как он меня примет и согласится ли на то, чего вы хотите».
Королева вышла, опираясь на руку принца, и села с ним в карету, куда более роскошную, чем те, что были у него прежде. Да и все остальное убранство их экипажей было под стать карете, а подковы у лошадей — изумрудные и подбиты алмазными гвоздями. Такого великолепного выезда, наверное, никто никогда больше не видел. Не стану пересказывать приятных бесед, какие вели между собой королева с принцем: никто не мог сравниться с ней не только красотой, но и умом, а молодой принц не уступал ей ни в чем, не мудрено, что им приходили в голову самые изысканные мысли.
Когда они оказались вблизи замка, где принца должны были ждать два его старших брата, коро-лева спряталась в маленькой хрустальной скале; все грани хрусталя были усыпаны золотом и рубинами, сама скала — вся занавешена, чтобы королеву нельзя было увидеть, а несли скалу молодые люди, стройные и богато одетые. Принц остался в своей карете, он заметил братьев, которые прогуливались об руку с принцессами замечательной красоты. Узнав младшего брата, принцы тотчас подошли к нему и спросили, привез ли он невесту. Он ответил, что ему не повезло, за время путешествия он встречал только уродливых женщин, но зато он привез другую редкость — маленькую Белую Кошку. Братья стали потешаться над его простодушием.
«Кошку, — сказали они, — вы что, боитесь, как бы мыши не опустошили наш дворец?» Принц от-ветил, что, пожалуй, и впрямь неразумно было привозить такой подарок отцу. И с этим все они направи-лись в город.
Старшие братья вместе со своими принцессами сели в кареты из золота и лазоревого камня, лошади их были украшены султанами и эгретами.
Блистательней этой кавалькады ничего нельзя было представить. Наш молодой принц следовал за братьями, а за ним несли хрустальную гору, которой восхищались все встречные.
Придворные поспешили сообщить королю о прибытии принцев. «Привезли ли они прекрасных дам?» — осведомился король.
«Таких прекрасных, что прекраснее быть не может». Этот ответ раздосадовал короля. Старшие принцы поспешили явиться к отцу со своими удивительными принцессами. Король встретил их очень радушно и не мог решить, какой отдать предпочтение.
Потом он взглянул на младшего сына и спросил: «А вы на сей раз явились ни с чем?» — «Ваше величество увидит в этой скале маленькую Белую Кошечку, — ответил принц. — Она так нежно мурлы-чет и у нее такие мягкие лапки, что она вам понравится». Король улыбнулся и сам подошел к скале, что-бы ее открыть. Но едва он приблизился к ней, королева нажала пружинку, скала распалась на части, а она сама явилась, как солнце, некоторое время скрывавшееся в тучах. Ее золотые волосы рассыпались по плечам и крупными локонами спускались до самого пола. На голове ее был венок из цветов, платье из легкого белого газа подбито розовой тафтой. Она сделала королю глубокий реверанс, а тот не смог сдержать восторга и воскликнул: «Вот она, та, с которой никто не может сравниться и кто заслужил мою корону». — «Государь, — отвечала она, — я явилась сюда не затем, чтобы отнять у вас королевство, которым вы правите так достойно. Мне от рождения принадлежит шесть королевств. Позвольте преподнести одно из них вам и по одному каждому из ваших сыновей. Взамен же я прошу у вас только подарить мне свою дружбу и дать мне в супруги этого молодого принца. А нам с ним хватит оставшихся трех королевств». И король, и все его придворные долго восклицали от радости и изумления. Свадьбу младшего принца сыграли тут же, как и свадьбы двух его братьев, так что весь двор много месяцев подряд предавался увеселениям и удовольствиям. Потом каждый уехал к себе править своим государством. А прекрасную Белую Кошку до сих пор помнят в ее королевстве, как из-за ее доброты и щедрости, так из-за ее красоты и редких добродетелей.
Лишилось силы колдовство
И в Кошечке наш принц увидел совершенство —
Красавицу, что всех желанней для него,
Готовую делить и труд с ним, и блаженство.
Когда внушить любовь захочет чудный взгляд,
Противятся не слишком яро,
А благодарность эти чары
Усиливает во сто крат.
Забыть ли эту мать, что прихотью своею
На Кошечку удел накликала такой,
Желая плод отведать роковой?
Она свое дитя пожертвовала фее.
Сокровищем таким владеющая мать,
Безумию ее не вздумай подражать.

На карте - принц, целующий лапку принцессе-кошке. Кошка изображена в полном блеске, в короне и со скипетром, все это обозначает власть. Зеркало за спиной кошки отражает как ее звериную фор-му, так и истинную. Факел на стене - ясность, пролитие света на тайну. В сказке, в линии принца, Белая Кошка держит ситуацию в своих лапах, знает, что произойдет дальше, и последовательно движется к своему счастью, не забывая о развлечениях и галантных радостях. Ее жезл увенчан сферой (символ полной власти на своей территории) и украшен рубином (это как власть, так и символ сердечности).

Ключевые слова по Хант: лидерство, теплота, интеллигентность, влиятельность, очарование. Бархатные кошачьи лапы с острыми когтями, или железная ладонь в бархатной перчатке.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:47

Изображение
Король жезлов - Рассказ про Ала ад-Дина и волшебный светильник (сказка из 1001 ночи)
Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из городов Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по имени Ала ад-Дин.
И был этот сын шалый, непутевый с самого малолетства, и когда исполнилось ему десять лет, отец захотел научить его ремеслу. Но так как жил он в бедности, то не мог отдать сына какому-нибудь мастеру, чтобы тот научил его ремеслу, ибо это потребовало бы расходов на учителя, и он взял мальчика в свою лавку с целью обучить его портняжному делу. А Ала ад-Дин был непутевый мальчишка, он привык целый день шляться с уличными ребятами, такими же беспутными, как он сам, и не мог ни часа, ни минутки высидеть в лавке; он только и ждал, когда отец уйдет к какому-нибудь заказчику, и сейчас же бросал лавку и уходил играть с другими озорниками.
Вот каковы были его привычки, и нельзя было его заставить слушаться отца, и сидеть в лавке, и учиться ремеслу. Отец выбился из сил, наставляя его, но ничего не мог с ним поделать, и от великой печали и огорчения он заболел тяжелой болезнью и умер. А Ала ад-Дин продолжал вести себя как ша-лопай, и когда мать Ала ад-Дина увидела, что ее муж преставился к милости великого Аллаха, а сын повесничает и не знает ни ремесла, ни другого какого дела, которым можно было бы добыть пропитание, она продала все, что было у мужа в лавке, и стала прясть хлопок, и кормилась трудами рук своих, и кормила своего сына, непутевого Ала ад-Дина.
А Ала ад-Дин, увидев, что он избавился от сурового своего отца, стал еще больше озорничать и повесничать и приходил домой только в час еды, тогда как его родная мать пряла и трудилась сверх сил, чтобы добыть пропитие для себя и для сына, и жила она так, пока не стало ее сыну Ала ад-Дину пятнадцать лет.
И вот однажды, когда Ала ад-Дин играл на улице с другими непутевыми мальчишками, вдруг ос-тановиля неподалеку от какой-то человек, чужеземец, и стал наблюдать за Ала ад-Дином, не обращая внимания на его товарищей. А этот человек был магрибинской породы*), колдун который учинял своим колдовством одну хитрость за другой, и знал он всякие философии и все науки, и хорошо разбирался в науке о положении звезд. Когда он всмотрелся в Ала ад-Дина, он сказал про себя: "Поистине, этот мальчишка - тот, кто мне нужен."
Он отвел одного из мальчишек подальше и начал его спрашивать про Ала ад-Дина - чей он сын, как зовут его отца, и выспросил обо всех его обстоятельствах, а потом подошел к Ала ад-Дину, отвел его в сторону и спросил: "Мальчик, ты такой-то сын такого-то портного?" - "Да, господин паломник, - отвечал Ала ад-Дин, - но мой отец уже давно мертвый".
И когда магрибинец услышал это, он тотчас же бросился Ала ад-Дину на шею, обнял и стал це-ловать, а сам плакал, а Ала ад-Дин, увидав, что магрибинец в таком состоянии, очень удивился: "По ка-кой причине ты плачешь и откуда ты знаешь про моего отца?"
И магрибинец ответил слабым, печальным голосом: "О дитя мое, как ты можешь мне задавать такой вопрос? Я плачу потому, что ты сказал о смерти твоего отца, а ведь он мне брат по матери и отцу. Я утомился, идя из далеких стран, но радовался, надеясь его увидеть и повеселить мои взоры лицезрением его, а ты, племянник, говоришь, что он умер! Потому я о нем и плачу, и еще я плачу о своей злой судьбе - ведь он умер раньше, чем я его повидал И едва я увидел тебя, дитя мое, от меня не укрылось, клянусь Аллахом, что ты сын моего брата, и я узнал тебя среди мальчиков, с которыми ты играл, а ведь мой брат, твой отец, когда мы расстались, еще не женился. И клянусь Аллахом, дитя мое, мне лучше бы повидать брата и умереть вместо него, ибо я надеялся после долгих скитаний еще раз взглянуть на него, но поразила меня разлука. От того, что будет, не убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над его тварями, но ты, сынок, заменишь мне его, поскольку ты его сын, и я буду утешаться тобою: кто оставил подобного тебе, тот не умер".
Потом магрибинец сунул руку в карман, вынул десять динаров, протянул их Ала ад-Дину и ска-зал: "О дитя мое, где вы живете и где твоя мать, жена моего брата?" И Ала ад-Дин взял магрибинца за руку и провел его к их дому, и магрибинец сказал ему: "Возьми, сынок, эти деньги, отнеси их матери, передай ей от меня привет и скажи: "Мой дядя, брат моего отца, вернулся с чужбины" А я, если позволит Аллах, завтрашний день приду к вам, чтобы поздороваться с твоей матерью, и посмотрю на тот дом, где жил мой брат, и погляжу на его могилу".
И потом магрибинец поцеловал Ала ад-Дина, и оставил его, и пошел своей дорогой, а Ала ад-Дин, радуясь деньгам, побежал поскорей домой. Он пришел в необычное время, так как обыкновенно заходил домой только в час обеда и ужина, и, полный радости, вбежал в комнату и закричал: "Матушка, я тебя порадую: мой дядя, брат отца, вернулся с чужбины и передает тебе множество приветов!" - "Ты как будто смеешься надо мной, сынок! Где у тебя дядя и откуда ему взяться? Нет у тебя никакого дяди!" - сказала ему мать.
И тут Ала ад-Дин воскликнул: "Как это ты, матушка, говоришь, что у меня нет дяди и нет в живых никаких родственников, когда я только что видел своего дядю и он меня обнимал и целовал, а сам пла-кал! Он узнал меня, и он знает всю нашу семью, а если ты не веришь, посмотри: вот десять динаров. Он мне их дал и сказал: "Отнеси их матери", - и, если позволит Аллах, он завтрашний день придет к нам, чтобы с тобой поздороваться. И он велел тебе передать эти слова".
"Да, сынок, - сказала мать Ала ад-Дина, - я знаю, что у тебя был дядя, но он умер задолго до твоего отца, а другого твоего дяди я не знаю".
И она всю ночь раздумывала об этом событии, а колдун-маг-рибинец, когда настало утро, под-нялся, надел свою одежду и отправился на ту улицу искать Ала ад-Дина, потому что его душа не терпе-ла разлуки с мальчиком. Он до тех пор искал его, пока не нашел, а Ала ад-Дин, как всегда, играл с деть-ми. Магрибинец подошел к Ала ад-Дину, обнял его и поцеловал, потом вынул из кошелька два динара и сказал: "Возьми их, сынок, отдай твоей матери и скажи: "Мой дядя хочет прийти к нам сегодня вечером и поужинать у нас; возьми эти деньги и сделай на них хороший ужин". Но прежде чем мы расстанемся, проведи меня еще раз к твоему дому, чтобы я не ошибся и нашел его". - "Слушаюсь!" - сказал Ала ад-Дин, и пошел впереди магрибинца, и привел его к своему дому, и тогда магрибинец оставил его и ушел, куда хотел, а Ала ад-Дин вбежал к матери, передал ей слова своего дяди, и отдал те два динара, и ска-зал: "Мой дядя хочет сегодня вечером у нас поужинать".
И мать Ала ад-Дина пошла на рынок, купила всего, что ей было нужно, и вернулась домой, и ста-ла готовить ужин, а блюда и другую посуду она заняла у соседей. Когда же пришло время ужина, она сказала своему сыну: "Сыночек, ужин готов. Может быть, твой дядя не знает дорогу к нашему дому, пой-ди встреть его!" - "Слушаю и повинуюсь!" - ответил Ала ад-Дин, и когда он выходил из дома, в ворота вдруг постучали. Он тотчас же вышел и открыл ворота, и оказалось, что это магрибинский колдун и с ним раб, который несет кувшин снабизом*), плоды, сласти и прочее.
И Ала ад-Дин взял все это у раба, и раб ушел своей дорогой, а Ала ад-Дин пошел впереди маг-рибинца, и когда они оказались посреди комнаты, магрибинец выступил вперед и поздоровался, плача, с матерью мальчика и попросил показать то место, где обычно сидел его брат. Она показала место ее мужа, и магрибинец подошел и начал целовать там землю, восклицая: "Увы, как печальна моя судьба! Как это я лишился тебя, о брат мой, о слезинка моего глаза, о мой любимый!"
И он до тех пор говорил такие слова, плакал и причитал, хлопая себя по щекам, пока мать Ала ад-Дина не испугалась, что ему станет дурно от столь большого усердия. Она подошла к магрибинцу, взяла его за руку, подняла его и сказала: "Что толку, о деверь, от всего этого! Ты только сам себя убиваешь!" Она усадила магрибинца и принялась его утешать, и когда магрибинец пришел в себя, он начал с ней разговаривать и сказал: "О жена моего брата, не удивляйся, что ты меня не знаешь и что при жизни моего брата ты меня ни разу не видела. Это потому, что я покинул наш город и расстался с братом сорок лет назад, и я обошел Хинд, Синд*) и все города Магриба, и вступил в Каир, и жил я в светозарной Медине*) - да пребудут над ее господином наилучшие благословения и приветы Аллаха! Оттуда я отправился в страны нечестивых и пробыл там четырнадцать лет, а потом, после этого, о жена моего брата, я стал думать в один из дней о моем брате, моем городе и родной земле, и поднялись во мне тоска и желание увидеть брата. И начал я плакать, и непрестанно побуждала меня тоска направиться сюда, в этот город, чтобы взглянуть на брата, и наконец, я сказал себе: "О человек, сколько времени ты на чужбине, вдали от родной страны! Есть у тебя один-единственный брат и никого больше, пойди же, посмотри на него. Кто знает, каковы удары судьбы и превратности времени? Великая печаль будет, если ты умрешь, не повидав брата. Ведь ты, слава Аллаху, обладаешь богатствами и обильными благами и у тебя много денег, а твой брат, может быть, живет стесненною жизнью. Пойди же и взгляни на него, и если увидишь, что он пребывает в бедности, помоги ему". И я подумал обо всем этом и, когда наступило утро, собрался в путешествие. Я пошел на пятничную молитву, а потом сел на своего чистокровного коня, и пустился в дорогу, и претерпел много трудностей и страшных опасностей, но Аллах судил мне благополучие, и я прибыл в ваш город. И когда я ходил по его улицам, я увидел твоего сына Ала ад-Дина, который играл с уличными мальчишками, и, клянусь великим Аллахом, о жена моего брата, с той минуты, как я его увидел, мое сердце раскрылось для него, - кровь ведь стремится к родной крови, - и я узнал его по наружности. И забыл я, когда увидел его, все тяготы и заботы, которые перенес и испытал, и велика стала моя радость. Но Ала ад-Дин рассказал мне, что мой покойный брат умер, и, увы, о жена моего брата, когда я услышал это, я опечалился, и, может быть, Ала ад-Дин тебе говорил, какая великая скорбь и горесть охватили меня. Но я утешаюсь Ала ад-Дином и надеюсь, что по воле Аллаха он мне заменит покойного, а кто оставил себе замену, тот не умер".
Потом он посмотрел и увидел, что мать Ала ад-Дина стала плакать от таких слов, и обратился к Ала ад-Дину, чтобы тот подтвердил, что он действительно брат ее мужа, и утешил ее, и, чтобы удались его хитрость и обман, сказал: "О дитя мое, каким ремеслам ты научился? Скажи мне, научился ли ты ремеслу, на которое ты бы мог жить вместе с матерью?"
Ала ад-Дин застыдился, смутился, повесил голову и уставился в землю, а мать его сказала: "От-куда у него ремесло! Нет у него ремесла! Он только и знает, что озорничает целый день и шляется с уличными мальчишками. Ведь отец его - отчего умер, бедняга? Оттого он умер, что из-за него заболел, а я, горе мне, день и ночь тружусь и пряду хлопок, чтобы заработать на две лепешки хлеба, которыми мы живем целый день. Вот он какой, деверь, а у меня не осталось силы, чтобы содержать такого взрослого парня, и я едва могу добыть пропитание. Мне самой нужен кто-нибудь, чтобы меня содержать".
И тут магрибинец обратился к Ала ад-Дину и сказал ему: "Почему это ты, племянник, все беспут-ничаешь? Стыдись, так не годится! Ты стал мужчиной и умным человеком, и к тому же ты сын добрых людей. Стыдно тебе, что твоя мать, женщина, вдова, бьется, чтобы тебя прокормить, а ты, мужчина, бездельничаешь. Нужно тебе научиться ремеслу, чтобы добывать пропитание себе и матери. Погляди, сынок, у вас в городе много всяких мастеров. Посмотри, какое ремесло тебе нравится, и я определю тебя к мастеру, чтобы ты у него учился и чтобы у тебя, когда вырастешь, было ремесло, на которое можно прожить. Может быть, тебе не любо ремесло твоего отца? Ты выбери ремесло, которое тебе нравится, и скажи мне, а я помогу тебе всем чем могу".
Но магрибинец увидел, что Ала ад-Дин молчит и не отвечает, и понял, что мальчику это неприят-но и что он не желает учиться никакому ремеслу, ибо он так воспитан, что привык бездельничать. "О сын моего брата, - сказал магрибинец, - не печалься из-за меня. Если ты не согласен учиться ремеслу, я открою для тебя купеческую лавку и наполню ее самыми дорогими тканями. Ты узнаешь людей, и будешь торговать с ними, и станешь купцом, известным в городе". Услышав слова магрибинца и обещание, что он станет купцом, Ала ад-Дин обрадовался, так как был уверен, что купцы всегда ходят в чистой и нарядной одежде и что все они - большие люди. Он посмотрел на магрибинца, и засмеялся, и закивал головой, показывая, что он согласен, и магрибинец понял, что мальчику хочется стать купцом. "О сын моего брата, - сказал он, - будь только мужчиной, и я завтра утром возьму тебя с собой на рынок и скрою тебе нарядную одежду, а потом я присмотрю для тебя у купцов лавку и положу туда всяких дорогих тканей, и ты будешь там сидеть, продавать и покупать".
И когда мать Ала ад-Дина услыхала эти слова, - она все еще была в сомнении насчет магрибин-ца, - она твердо решила про себя, что магрибинец и вправду брат ее мужа, - ведь невозможно, чтобы чужой человек все это сделал для ее сына! - и принялась наставлять и учить мальчика, чтобы он выбро-сил глупости из головы и всегда слушался дядю, никогда не прекословил ему, - ведь дядя ему все равно что отец. Пора ему наверстать то время, которое прошло в шалостях! Потом мать Ала ад-Дина, дав сыну такие наставления, поднялась и подала ужин, и все сели за трапезу и ели, пока не насытились, а затем вымыли руки и сидели, беседуя о торговых делах, о купле, продаже и прочем.
И Ала ад-Дин всю ночь не спал и словно летал от радости, а магрибинец, увидев, что ночь дошла до половины, встал и ушел к себе домой, обещая, что к утру придет и возьмет Ала ад-Дина с собой на рынок. Когда наступило утро, магрибинец постучался в ворота, и мать Ала ад-Дина встала и открыла ему, но он не захотел войти и потребовал Ала ад-Дина, чтобы взять его с собой, и Ала ад-Дин тотчас же, быстрее молнии, оделся и вышел. Он пожелал магрибинцу доброго утра и поцеловал ему руку, а магрибинец взял его за руку и пошел с ним на рынок. Там он вошел в лавку одного из больших торговцев и потребовал перемену платья - разноцветного, нарядного, дорогого, и торговец принес ему то, что он хотел: роскошные, полные перемены платья, уже все сшитые.
"О сын моего брата, - сказал магрибинец, - выбирай то, что тебе нравится". Мальчик обрадовал-ся и развеселился, видя, что магрибинец дает ему выбрать самому. Он выбрал нарядную перемену пла-тья себе по душе, и магрибинец отдал торговцу за нее плату и вышел из лавки. Потом они отправились в баню, вместе вымылись и надушились, а выйдя из воды, попили сладкого питья, и Ала ад-Дин оделся в свое новое платье, и ум его улетел от радости. Он подошел к магрибинцу, поцеловал ему руку и сказал: "Да хранит тебя Аллах, о дядюшка!" И потом они вышли из бани, и магрибинец повел его на рынок тор-говцев, и погулял с ним по рынку, и показал ему, как производится купля и продажа. "О племянник, - ска-зал он, - тебе следует глядеть на купцов - как они продают и покупают, чтобы научиться разбираться в вещах и товарах, - это ведь будет твое ремесло".
Потом он повел Ала ад-Дина по городу и показал ему городские мечети, постоялые дворы и странноприимные дома, а затем они зашли к великолепному повару, и тот подал им роскошный обед на серебряной посуде, и они пообедали, и насладились, и выпили. Затем магрибинец стал показывать Ала ад-Дину местности для прогулок и для развлечений и игр и показал ему дворец султана, а потом пошел с ним на постоялый двор для чужеземцев, в то помещение, в котором он жил. А магрибинец пригласил к себе некоторых купцов, своих соседей, и когда те пришли, он поставил перед ними столик с кушаньями и рассказал им, что этот мальчик сын его брата.
Потом, когда все поели, попили и насытились, магрибинец поднялся, взял Ала ад-Дина за руку и доставил его домой. Он привел мальчика к матери, и когда мать увидела его в такой одежде, в роскош-ном наряде, - он был похож на какого-нибудь царевича, - она чуть не улетела от радости и принялась благодарить магрибинца. "О деверь, - воскликнула она, - клянусь Аллахом, мои мысли все спутались, и я не знаю, каким языком мне благодарить тебя за твои милости и как тебя восхвалять за добро и благо-деяние, которое ты сделал моему сыну!" - "О жена моего брата, - отвечал магрибинец, - никакого я не сделал благодеяния! Ведь Ала ад-Дин - сын моего брата, а значит, и мой сын, и я обязан заменить ему отца. Будь же спокойна". - "Прошу Аллаха именем его святых и пророков, пусть сохранит и оставит тебя в живых и продлит тебе жизнь, чтобы был ты этому мальчику покровителем! - воскликнула мать Ала ад-Дина. - А он всегда будет тебе повиноваться и никогда не ослушается тебя". "О жена моего брата, не думай об этом, - сказал магрибинец, - Ала ад-Дин - умный мужчина, и я надеюсь, что, с соизволения ве-ликого Аллаха, он заменит тебе своего отца, и порадуются на него твои глаза, и, если захочет Аллах, он станет величайшим купцом в этом городе. Мне тяжело, что завтра день пятницы*) и я не могу открыть для него лавку, так как все купцы после молитвы уйдут в сады и на прогулки, но в субботу, если пожела-ет Аллах, я сделаю так, как хочется Ала ад-Дину: и открою для него лавку, а завтра я приду к вам, и возьму его с собой, и покажу ему сады и места для прогулок за городом, - может быть, он их еще не видал. Завтра там будут все купцы, и я хочу, чтобы он познакомился с ними, а они познакомились с ним".
Потом магрибинец попрощался и ушел в свое жилище, а утром он пришел и постучался в ворота. А Ала ад-Дин всю ночь не спал от радости, и, лишь только зачирикали воробьи и наступил день, он поднялся, надел свою одежду и сидел, ожидая дядю.
И когда постучали в ворота, он, словно искра огня, быстро поднялся, и отпер ворота, и увидел магрибинца. Он подошел и поцеловал ему руку, и магрибинец взял его и пошел с ним.
"Сегодня, о сын моего брата, - сказал магрибинец, - я покажу тебе кое-что такое, чего ты никогда в жизни не видал". И он ласково разговаривал и беседовал с мальчиком, пока они не вышли из города, и они шли по загородным садам, и магрибинец показывал Ала ад-Дину находившиеся там дворцы и замки, и всякий раз, когда они подходили к какому-нибудь саду, замку или дворцу, магрибинец останавливался, и показывал его Ала ад-Дину, и спрашивал: "Нравится тебе этот сад? - я куплю его для тебя! Нравится ли тебе этот дворец?" А Ала ад-Дин был ведь маленький мальчик и, слыша ласковые слова магрибинца, верил ему, и ум его улетал от радости.
И так они шли, пока не устали, и тогда зашли они в великолепный сад, от вида которого расши-рялось сердце и светлело в глазах, и фонтаны поливали там цветы водой, извергавшейся из пасти мед-ных львов. Они сели отдохнуть у пруда с водой, и сердце Ала ад-Дина расширилось, и магрибинец на-чал с ним шутить и беседовать, словно он и вправду был ему дядей. Потом он поднялся, и вынул из-за пояса кулек с разной снедью и плодами, и сказал: "Ты, наверно, проголодался, о сын моего брата, са-дись, поешь!"
И магрибинец с Ала ад-Дином ели, пока не насытились, и потом магрибинец сказал: "Если ты от-дохнул, вставай, и походим и посмотрим еще немного". И Ала ад-Дин встал, и они ходили из сада в сад, пока не обошли все сады и не пришли к одной высокой горе. А Ала ад-Дин в жизни не выходил из города и не ходил столько, и он прямо умирал от усталости. "О дядя, а куда мы идем? - спросил он магрибинца. - Мы оставили сады позади и пришли к этой горе, и если путь еще долгий, то я не могу идти, так как я умираю от усталости. Дальше уже нет больше садов, вернемся же в город!" - "Нет, племянник, - ответил магрибинец, - эта дорога ведет в роскошные сады. Идем, я покажу тебе такой сад, какого не видывал ни один царь. Соберись же с силами, и пойдем! Ты ведь мужчина!" И магрибинец принялся улещать Ала ад-Дина и развлекать его и шел с ним рядом, рассказывая всякие истории, лживые и правдивые, пока они не дошли до того места, к которому стремился магрибинский колдун и ради которого он пришел из земель внутреннего Китая.
И когда они пришли, магрибинец сказал Ала ад-Дину: "Садись, отдохни, о сын моего брата, вот то место, куда мы направляемся. Если захочет Аллах, племянник, я покажу тебе такие чудеса, каких ни-кто не видел, и никто не любовался тем, на что ты полюбуешься. Но после того как ты отдохнешь, встань и поищи нам немного хвороста, кусков дерева, высохших древесных корней и прочего: я хочу развести огонь и показать тебе эту диковинную вещь".
Когда Ала ад-Дин услышал это, ему так захотелось посмотреть, что хочет сделать дядя, что он забыл усталость и утомление и принялся искать и собирать мелкий хворост. Он собирал его до тех пор, пока магрибинец не сказал: "Хватит!" - и тогда колдун тотчас же встал, вынул из-за пазухи кремень и ог-ниво и запалил бывшую при нем серную лучинку. Потом он вынул из-за пазухи свечу и зажег ее, а Ала ад-Дин пододвинул к нему собранную им кучку хвороста, и магрибинец разжег в ней огонь. Он подождал, пока хворост перестал пылать, сунул руку за пазуху; вынул коробочку, открыл ее, взял оттуда немного порошку и бросил его в огонь, и из огня пошел дым, а магрибинец начал колдовать, произносить заклинания и говорить непонятные слова. И вдруг мир потемнел, и загремел гром, и земля затряслась и разверзлась; и Ала ад-Дин испугался, и устрашился, и хотел убежать. И когда магрибинец увидел, что мальчик хочет бежать, он пришел в великую ярость, так как он видел в своем гороскопе, что из его дела без Ала ад-Дина не будет проку, - ведь он хотел добыть сокровище, которое не откроется иначе как при помощи Ала ад-Дина. И вот, увидав, что тот намерен бежать, он поднял руку и так ударил Ала ад-Дина по щеке, что едва не вышиб у него изо рта все зубы, и Ала ад-Дин упал без сознания и немного пролежал на земле вниз лицом, а потом очнулся и спросил: "Дядя, что я тебе сделал и чем заслужил от тебя это?" И магрибинец принялся его уговаривать и сказал: "О дитя мое, я хочу, чтобы ты стал мужчиной! Не прекословь мне, я ведь тебе дядя, взамен отца, и, если захочет Аллах, ты скоро забудешь все эти тяготы, ибо увидишь диковинную вещь".
А когда земля разверзлась, из-под нее показался мраморный камень, в котором было кольцо из меди, и магрибинец сказал Ала ад-Дину: "О сын моего брата, если ты сделаешь так, как я тебе скажу, ты станешь богаче всех царей в мире, и по этой причине я и ударил тебя. В этом месте лежит огромное сокровище, и оно положено на твое имя, а ты хотел бежать и упустить его. Но теперь одумайся и посмотри, как я заставил землю раздвинуться своими заклинаниями и заклятьями, и послушай слова, которые я скажу. Взгляни на этот камень с кольцом - под ним то сокровище, о котором я тебе говорил. Возьмись рукой за кольцо и приподними его, и мраморная плита поднимется. Никто, кроме тебя, дитя мое, не может ее поднять, и никто, кроме тебя, не может ступить ногой в эту сокровищницу, так как клад охраняется твоим именем. Но ты должен следовать тому, что я говорю, и не отступать от этого ни на одну букву: это все для твоего блага, так как здесь лежит великое сокровище; все цари мира не добыли даже части его, и оно твое и мое".
Услышав эти слова, Ала ад-Дин забыл про боль, усталость и тяготы, и охватило его удивление от слов магрибинца: как это он станет богатым до такой степени, что даже цари мира будут не богаче его! "О дядя, - сказал он магрибинцу, - скажи мне, чего ты хочешь. Я покорен твоему приказанию и никогда не стану прекословить тебе", - и магрибинец промолвил: "О дитя мое, Ала ад-Дин, я хочу для тебя всякого блага, и нет у меня наследников, кроме тебя одного. Ты - мой наследник и преемник".
И он подошел к Ала ад-Дину, поцеловал ему между глаз и сказал: "Ведь все мои труды - для кого они? Все эти труды - для тебя, чтобы сделать тебя богатым до такой степени. Не перечь же мне в том, что я тебе говорю: подойди к этому кольцу и подними его, как я уже говорил". - "О дядя, - сказал Ала ад-Дин, - эта плита тяжелая, и я один не смогу ее поднять. Нужно, чтобы ты подошел и помог мне поднять ее, - я ведь маленький". "О дитя мое, - молвил магрибинец, - я не могу к ней прикасаться, но положи руку на кольцо, и плита сейчас же поднимется. Я же тебе говорил, что никто не может ее коснуться, кроме тебя. А когда будешь ее поднимать, назови свое имя, имя твоего отца и отца твоего отца, а также имя твоей матери и отца твоей
И тогда Ала ад-Дин выступил вперед и сделал так, как научил его магрибинец. Он потянул плиту - и плита поднялась с полной легкостью, когда он назвал свое имя, имя своего отца и матери и другие имена, о которых говорил магрибинец, и он сдвинул плиту с места и отбросил в сторону, и когда он поднял плиту, под ней оказалось подземелье с лестницей в двенадцать ступенек.
"О Ала ад-Дин, - сказал магрибинец, - соберись с мыслями, сын моего брата, прислушайся к мо-им словам и сделай все, что я тебе скажу, ничего не упуская. Спустись со всей осторожностью в это подземелье, и когда ты достигнешь его дна, то найдешь там помещение, разделенное на четыре четверти. В каждой четверти ты найдешь четыре кувшина с червонным золотом, серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями, но берегись, о дитя мое, дотронуться до которого-нибудь из них, и не приближайся к ним, и не бери ничего. Иди вперед, пока не дойдешь до четвертой, последней четверти помещения, и проходя мимо каждой четверти, ты увидишь, что она подобна целому дому, и найдешь в ней, как и в первой четверти, кувшины с золотом, серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями. Но иди мимо всего этого и не давай твоей одежде или подолу коснуться какого-нибудь кувшина или даже стен - иначе ты погибнешь. Берегись и еще раз берегись, дитя мое, и не давай твоей одежде коснуться чего-нибудь в этом помещении. Входи туда побыстрей и остерегайся останавливаться, чтобы посмотреть; берегись и еще раз берегись задержаться хоть на одной ступеньке! Если ты сделаешь не так, как я говорю, то будешь сейчас же заколдован и превратишься в кусок черного камня. А когда же ты достигнешь четвертого помещения, то увидишь там дверь. Положи руку на дверь и назови твое имя и имя твоего отца, как ты только что назвал их над плитой, - и дверь тотчас же откроется. Из этой двери ты пройдешь в сад и увидишь, что он весь украшен деревьями и плодами; выйди через сад на дорогу, которую ты увидишь перед собой, и пройди по ней расстояние в пятьдесят локтей; ты увидишь там портик с лестницей - около тридцати ступенек - и увидишь, что вверху портика висит зажженный светильник. Поднимись по лестнице, возьми светильник, погаси его и вылей масло, которое в нем есть, а потом положи светильник в карман и не бойся и не опасайся, что масло запачкает тебе платье. А когда будешь возвращаться, не страшись сорвать с дерева что-нибудь, что тебе понравится, ибо все, что есть в саду и в сокровищнице, станет твое, раз светильник в твоих руках".
И тут же колдун-магрибинец, окончив говорить, снял с пальца перстень, надел его на палец Ала ад-Дину и сказал: "О дитя мое, этот перстень избавит тебя от всякого вреда или бедствия, которое смо-жет тебя поразить, при условии, если ты запомнишь все то, что я тебе сказал. Вставай же теперь и спус-кайся вниз. Наберись храбрости, и не бойся ничего, и будь человеком с сильным, смелым сердцем, ты ведь не малый ребенок, ты мужчина. И если ты сделаешь все, что я тебе сказал, то через короткое вре-мя добудешь огромное богатство, так что не будет в мире никого богаче тебя".
И тогда Ала ад-Дин встал, и спустился по лестнице в подземелье, и увидел там помещение, раз-деленное на четыре четверти, и в каждой четверти стояло четыре кувшина, полных золота, серебра и других драгоценностей, как и говорил ему магрибинец. И он подобрал полы одежды и прошел по этому помещению со всей осторожностью, чтобы его одежда не коснулась стен или чего-нибудь другого, что было там, и миновал все прочие комнаты, и оказался посреди сада, а из сада он прошел к портику и увидел подвешенный светильник. Тогда он поднялся по ступенькам, взял светильник и вылил из него масло, а потом положил светильник в карман, спустился в сад и начал рассматривать находившиеся там деревья и птиц, прославлявших единого, всепокоряющего, на которых и не взглянул, когда входил в сад. Он принялся ходить среди деревьев, а они все были обременены плодами из драгоценных камней, и на каждом дереве камни были иной окраски, чем на другом, и были они всех цветов - белые, зеленые, желтые, красные, лиловые и всякого другого цвета, и блеск их побеждал лучи солнца, и по величине каждый камень превосходил всякое описание. Не найдется ни одного такого у величайшего царя в мире, и нет у него даже камня величиной в половину малейшего из них!
И Ала ад-Дин стоял среди деревьев, уставившись на них, и любовался этими диковинками, ис-полнившись удивления, ибо он видел, что деревья вместо съедобных плодов несут на себе драгоцен-ные камни, отнимающие у человека рассудок, - жемчуга, изумруды, алмазы, яхонты, топазы и другие ценные самоцветы, повергающие умы в смятение. И он стоял и смотрел на эти вещи, которых в жизни никогда не видал, и не знал он, что такое драгоценные камни, как их продают и какая им цена, ибо он, во-первых, был маленький и, во-вторых, сын бедных людей. И он принялся их рассматривать, и дивился на них, и думал, как бы ему нарвать всего этого - винограда, винных ягод и прочих плодов, которые он принимал за настоящие, съедобные, - так ведь обычно думают дети, которые не знают драгоценных камней и не ведают, какая им цена и что это такое. Но когда Ала ад-Дин сорвал немного этих плодов и увидел, что они сухие и несъедобные, твердые, как камень, он решил, что это стекляшки. Он нарвал камней каждого сорта и набил ими все свои карманы, потом снял с себя пояс, наполнил его камнями и снова затянул, и в общем набрал уйму этих плодов, сколько мог снести, думая про себя: "Я украшу эти-ми стекляшками наш дом и буду играть в них с мальчишками".
Потом он вышел из сада и пошел, поспешая, так как боялся своего дяди-магрибинца. Он миновал все четыре отделения и, проходя по ним, даже и не взглянул на кувшины с золотом, которые увидел, когда входил, и достиг лестницы, и поднимался по ней, пока не дошел доверху, и ему осталось только взойти на последнюю ступеньку, но она была высокая, выше остальных, и Ала ад-Дин не мог на нее подняться из-за тяжести ноши, которую нес. И он сказал магрибинцу: "О дядя, дай мне руку и помоги взойти на эту ступеньку", - и магрибинец ответил: "Дай мне сначала светильник, сынок, чтобы я мог об-легчить тебя, - может быть, это он тебя обременяет". - "Светильник ничуть меня не обременяет! - сказал Ала ад-Дин. - Дай мне только руку, чтобы я мог подняться на ступеньку, а когда я поднимусь, я отдам тебе светильник".
А у магрибинца не было другой цели и нужды, кроме светильника, и он начал приставать и на-стаивать, чтобы Ала ад-Дин отдал ему светильник раньше, чем выйдет из подземелья, но так как Ала ад-Дин положил светильник в карман, а потом набил все свои карманы драгоценностями, он не мог до него добраться. К тому же всемилостивый вразумил его, и он не соглашался отдать магрибинцу светильник и хотел по смотреть, какие у того намерения и почему тот не дает руку раньше, чем Ала ад-Дин отдаст ему светильник.
"О дядя, - сказал он магрибинцу, - дай мне руку и вытащи меня, а потом бери светильник".
И магрибинец рассердился и начал приставать, чтобы Ала ад-Дин сначала отдал ему светильник, но Ала ад-Дин обещал ему это без дурного намерения - он находился в глубине кармана. И когда магрибинец увидел, что у Алла ад-Дина нет желания отдать ему светильник и он обещает это сделать только после того, как выйдет из подземелья, его гнев усилился. А Ала ад-Дин обещал ему это без дур-ного намерения - он и вправду не мог достать светильник, как мы уже говорили.
Что же касается магрибинца, то, когда он увидел, что Ала ад-Дин его не слушается и отказывает-ся дать ему светильник, ум улетел у него из головы от досады и усилилась его ярость. Он тотчас же начал колдовать и произносить заклинанья, и зашептал какие-то слова, и бросил в огонь много порошку, и тогда земля затряслась и подземелье закрылось, как было, и плита легла на него, а Ала ад-Дин остался под землей, внутри подземелья, и не мог выйти, и не было для него прохода, чтобы оттуда выбраться.
А этот магрибинец, колдун, увидал, читая по звездам, что именем Ала ад-Дина заколдовано со-кровище, и прикинулся его дядей, чтобы добыть желаемое. Он учился наукам в своей стране, в стране Ифракии*), и среди прочих указаний увидел, что в некоей земле, а именно в городе Калкасе*). хранится огромный клад и в нем - светильник, и кто добудет этот светильник, тот станет страшно богат, богаче всех царей земли. И он обнаружил, гадая на песке, что эта сокровищница откроется только через маль-чика, имя которому Ала ад-Дин, происходящего из дома бедных людей, и тогда он еще раз рассыпал песок, и вывел гороскоп мальчика, и проверял и уточнял, пока не узнал, каков образ Ала ад-Дина и какова его внешность.
И тогда магрибинец снарядился и направился в китайские земли, как мы уже говорили. Он хитро-стью сошелся с Ала ад-Дином и надеялся получить желаемое, но когда Ала ад-Дин отказался отдать ему светильник, чаяния его пошли прахом, и надежды пресеклись, и пропали все труды его даром. И тут он захотел убить Ала ад-Дина и закрыл над ним землю, чтобы ни он, ни светильник не могли выйти, и пустился в дорогу удрученный, и вернулся в свою страну. Вот что было с магрибинцем.
Что же касается Ала ад-Дина, то, когда он увидел, что подземелье над ним закрылось, принялся кричать: "Дядя, дядя!" - "о никто не дал ему ответа, и он понял, какое коварство учинил с ним магриби-нец, и догадался, что это вовсе не его дядя.
И Ала ад-Дин потерял надежду жить и убедился, что нет ему выхода из-под земли, и начал ры-дать и плакать из-за того, что с ним случилось, а потом он поднялся, чтобы посмотреть, не найдется ли прохода из подземелья, через который он мог бы выйти. Он повернулся направо и налево, но ничего не увидел, кроме глубокой тьмы и четырех стен, ибо магрибинец замкнул своим колдовством все двери, которые были в подземелье, и даже дверь в сад, чтобы Ала ад-Дин поскорее умер.
И когда Ала ад-Дин увидел это, рассудок его исчез от сильного горя. Он вернулся к лестнице, ведущей в подземелье, и сел там, плача о своем положении, но великий Аллах, - да возвысится величие его! - когда он чего-нибудь захочет, говорит: "Будь!" - и это бывает, и по сокрытой своей благости судил он Ала ад-Дину спасение.
И Ала ад-Дин сидел на лестнице, плача, рыдая и ударяя себя по щекам, и усилилась его печаль, и просил он Аллаха о милости и спасении. А раньше мы говорили, что магрибинец, спуская Ала ад-Дина в подземелье, дал ему перстень и надел его мальчику на палец и сказал:
"Этот перстень вызволит тебя из всякой беды, в которую ты попадешь", - и вот, когда Ала ад-Дин плакал и бил себя по щекам от горя, он начал потирать себе руки и, потирая их, задел за этот перстень. И тотчас же вырос перед ним марид, один из рабов господина нашего Сулеймана, - да почиют над ним благословения Аллаха! - и воскликнул: "К твоим услугам, к твоим услугам! Твой раб перед тобой! Требуй от меня чего хочешь, ибо я покорный раб того, в чьих руках находится этот перстень".
Тут Ала ад-Дин задрожал и испугался образа этого марида, но когда он увидел, что марид обра-щается с ним дружелюбно и говорит: "Требуй от меня чего хочешь, ибо я твой раб", - он успокоился и вспомнил, что сказал магрибинец, когда давал ему перстень, а он сказал: "Этот перстень вызволит тебя из всякой беды, которая тебя поразит".
И Ала ад-Дин страшно обрадовался, и укрепил свое сердце, и сказал мариду: "О раб владыки перстня, я хочу от тебя, чтобы ты меня вывел на лицо земли". И не окончил еще Ала ад-Дин говорить, как земля задрожала и разверзлась, и он увидел себя на поверхности земли, у входа в подземелье.
И когда Ала ад-Дин нашел себя на лице земли после того, как провел два дня под землей, в тем-ноте, внутри сокровищницы, он открыл глаза, но не мог ими смотреть из-за света дня и лучей солнца. Он принялся закрывать глаза и мало-помалу открывать их, и, когда глаза его окрепли, он открыл их совсем и посмотрел на мир, и оказалось, что он у входа в сокровищницу, в которую он спускался, и земля ров-ная, и чет в этом месте и признака того, что земля раздвигалась или сдвигалась. И подивился Ала ад-Дин на колдовство магрибинца и прославил великого Аллаха, который избавил его от зла, а потом он обернулся направо и налево, и увидел сады, и узнал дорогу, по которой он пришел с магрибинцем. И Ала ад-Дин обрадовался, что жив, так как был уверен в своей гибели, и пошел по дороге, и шел до тех пор, пока не достиг города. Он вошел в свой дом, улетая от радости, что остался жив, и, войдя, упал на землю и лишился чувств от сильного голода, страха и огорчения, которые ему пришлось испытать, а также от охватившей его в это время великой радости.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:48

И мать Ала ад-Дина поцеловала землю и вышла, улетая от радости при мысли, что она - бедная женщина, а ее сын станет зятем султана. А султан распустил диван и пошел к своей дочери, госпоже Будур, и спросил ее: "О дочь моя, как ты находишь подарок своего нового жениха?" - "Клянусь Аллахом, о батюшка, эти камни ошеломляют разум", - ответила царевна. И султан молвил: "Я думаю, дочь моя, что этот твой жених в тысячу раз лучше сына визиря, и, если пожелает Аллах, ты насладишься с ним".
Что же касается матери Ала ад-Дина, то она пришла домой, и пошла к своему сыну Ала ад-Дину, и сказала ему: "Радуйся, Дитя мое, то, чего ты хотел, исполнилось! Султан принял приданое за свою дочь и сказал мне, что ваша свадьба и твой переезд к невесте будет сегодня вечером. И еще он велел сказать: "Пусть твой сын ко мне придет, чтобы я с ним познакомился". И Ала ад-Дин обрадовался и по-благодарил мать за ее благодеяния и труды, а потом он тотчас же вошел в свою комнату и потер све-тильник, и в ту же минуту джинн предстал перед ним и спросил: "Чего ты хочешь, о мой владыка?" "От-веди меня в царскую баню и принеси мне перемену платья, которого в жизни не надевали султаны, и пусть оно будет драгоценное", - приказал Ала ад-Дин.
И джинн тотчас же понес его и доставил в роскошную баню, и Ала ад-Дин выкупался и надушил-ся благовониями и ароматами. А выйдя, он увидел перед собой полную перемену царского платья, и выпил напитков, и надел это платье, и джинн понес и поставил его в доме, и, оказавшись дома, Ала ад-Дин сказал: "Я хочу, чтобы ты доставил ко мне сорок невольников - двадцать пусть едут впереди меня, Двадцать сзади, - и все они Должны быть в нарядных одеждах, на конях и с оружием. И пусть будут на них роскошные Украшения, равных которым не найти, а сбруя каждого коня должна быть из чистого золота. И еще принеси мне восемьдесят тысяч динаров и приведи коня, которому равного не найдется у султанов, и сбруя у моего коня вся Должна быть из самоцветов и благородных камней, так как я направляюсь к султану. И еще я хочу от тебя двенадцать невольниц – самых красивых, какие только есть, - они пойдут во дворец с моей матерью, - и на каждой пусть будет дорогая, красивая одежда и множество драгоценных камней и украшений. И еще принеси моей матери одежду, подходящую для царских жен". И джинн сказал: "Слушаю и повинуюсь!" - и на мгновение исчез, и принес все это. И Ала ад-Дин сказал матери, чтобы она взяла невольниц и шла во дворец, и Ала ад-Дин сел на коня, выстроил своих невольников впереди себя и сзади и проехал через весь город с этой пышной свитой, - да будет же слава одаряющему, вечносущему! И Ала ад-Дин ехал по городу, смущая своей красотой полную луну, ибо он и так был красив, а счастье еще увеличило его красоту. И жители города, увидав его в таком благородном образе и прекрасном обличий, прославляли творца; а достигнув дворца и приблизившись к нему, он отдал приказ своим невольникам, и те принялись бросать людям золото.
Султан между тем сидел в диване вместе со своими визирями и вельможами своего царства и ожидал прибытия Ала ад-Дина, а у ворот дворца он поставил несколько эмиров и вельмож, чтобы те его встретили. И когда Ала ад-Дин подъехал к воротам, он хотел слезть с коня, но один из знатных эмиров выступил вперед, и удержал его, и сказал: "О господин, султан приказал, чтобы ты сошел с коня у дверей дивана*)". И визири с эмирами пошли впереди Ала ад-Дина и шествовали, пока не пришли к дверям дивана, и тогда они подошли. взялись за стремя коня и свели Ала ад-Дина на землю, поддерживая его. И эмиры, и знатные люди царства шли впереди Ала ад-Дина, пока не приблизились к султану, и султан тотчас же встал с престола, и обнял Ала ад-Дина, и посадил его справа от себя, а Ала ад-Дин приветствовал султана так, как приветствуют царей, и сказал ему: "О царь времени, твое великодушие побудило тебя оказать мне столь великую милость и женить меня на твоей дочери, хотя я ничтожнейший из твоих рабов. Я хотел бы, чтобы твое величество пожаловало мне кусок земли, на котором я построю дворец, достойный госпожи Бадр аль-Будур". Увидев, что Ала ад-Дин наделен такой выдающейся красотой и облачен в дивную одежду, а его невольники шествуют в столь замечательном строю так роскошно одеты, султан удивился и был ошеломлен так же, как и его эмиры и вельможи царства, а визирь - тот едва не умер от зависти. А потом султан велел бить в литавры и барабаны и повел Ала ад-Дина за собой во Дворец. Они поужинали с Ала ад-Дином, и султан стал с ним Разговаривать, и Ала ад-Дин отвечал так красноречиво, вежливо и почтительно, что пленил разум султана.
И затем султан послал за судьей и свидетелями, и они написали брачную запись и заключили условие, и Ала ад-Дин встал, чтобы идти домой, но султан схватил его за полу и сказал: "О дитя мое, бракосочетание окончено и все завершилось, и сегодня вечером ты войдешь к своей жене. Куда же ты уходишь?" - "О царь времени, - отвечал Ала ад-Дин, - я желаю построить для госпожи Будур достойный ее дворец, и могу войти к ней только в этом дворце. Если захочет Аллах, он сейчас же будет окончен". "О дитя мое, - сказал султан, - перед моим дворцом большой участок земли, и если он тебе нравится, построй дворец там". - "Это как раз то, что мне нужно", - сказал Ала ад-Дин, и потом он попрощался с султаном и вернулся домой со своими невольниками. Он вошел, взял светильник, и отер его, и, когда раб светильника явился, сказал ему: "Я хочу, чтобы ты построил дворец со всей возможной скоростью, и пусть он будет очень большой, со всякими коврами и полным устройством, и ковры пусть будут в нем царские, а устройство - султанское". И раб из джиннов ответил: "Внимаю и повинуюсь!" А утром он при-шел, взял Ала ад-Дина и показал ему дворец, ковры и прочее убранство, и Ала ад-Дин обрадовался, и тотчас же вернулся домой, и сел на коня, и поехал с невольниками и свитой в диван к султану. А султан, встав утром, открыл окно, и посмотрел, и увидел перед своим дворцом другой огромный дворец, оше-ломляющий разум, весь из мрамора и порфира, и Ала ад-Дин потребовал от джинна еще большой ко-вер, весь затканный золотом, который тянулся от его дворца до дворца султана.
И когда султан увидел этот дворец, привлекающий взоры, и великолепный ковер, тянувшийся до его дворца, он удивился столь дивному делу, и как раз в это время вошел к нему визирь, и султан сказал ему: "Подойди-ка сюда и посмотри, о визирь, что сделал Ала ад-Дин за сегодняшнюю ночь, и тогда ты поймешь, что он достоин и заслуживает быть мужем моей дочери Бадр аль-Будур. Взгляни на это строение - какое оно высокое! Можешь ты построить ему подобное в течение двадцати лет? А он все это сделал за одну ночь". И визирь посмотрел и подивился этому делу, и зависть его усилилась. "О царь времени, - сказал он султану, - все эти проделки - чистое колдовство, ибо люди не могут сделать ничего такого за одну ночь". - "Клянусь Аллахом, - сказал султан, - я дивлюсь на тебя! Как это ты думаешь про людей только дурное? Но это следствие твоей зависти. Вчера вечером ты был здесь, когда я подарил ему землю, чтобы он построил на ней великолепный дворец. О сумасшедший, тот, кто мог принести мне такие драгоценные камни, как те, которые он мне подарил, способен построить такой дворец за одну ночь". Визирь онемел и не дал ему ответа, а потом султан вышел в диван, и сел, и вдруг видит: едет Ала ад-Дин со своей свитой, и он и его невольники бросают людям золото, и все охвачены любовью к нему. И когда султан увидел Ала ад-Дина, он поднялся, встретил его, обнял, и поцеловал, и пошел с ним, держа его за руку; и когда они вошли в самый большой и великолепный зал, там поставили столики, и султан сел, и Ала ад-Дин сел от него справа, вместе с эмирами, визирями и вельможами царства. И они ели, пили и веселились, и султан посматривал на мать Ала ад-Дина и диву давался: ведь она раньше приходила к нему в незавидной одежде, а вот сейчас он видит ее в роскошнейшем царском платье.
И в городе, и во дворце, и во всем царстве султана началось великое торжество, и люди прихо-дили смотреть на похищающий разум дворец Ала ад-Дина и говорили: "Клянемся Аллахом, он достоин! Да благословит его Аллах!" А когда кончили есть, Ала ад-Дин встал, попрощался с султаном, сел на коня и отправился к себе во дворец, чтобы приготовиться к встрече невесты, и, войдя во дворец, он увидел там рабынь, невольниц и невольников, которых не счесть, и сказал им, чтобы они были готовы встретить невесту. Когда же раздался призыв к предзакатной молитве, султан отдал приказ, и визири, эмиры, вельможи государства, знатные люди царства, воины и рабы сели на коней, и сам султан тоже сел на коня и спустился с ним" на площадь. А Ала ад-Дин ее своими невольниками выехал верхом на площадь вместе с султаном и начал там играть и показывать свое рыцарское искусство, и никто не мог устоять против него, а невеста его смотрела из окна своего дворца, и, когда она его увидела, он понравился ей, и она полюбила его великой любовью. Затем, после этого, гулянье окончилось, и султан с Ала ад-Дином вернулись каждый в свой дворец, а когда наступил вечер, визири и знатные люди царства пошли и взяли Ала ад-Дина и во главе огромного шествия повели его в баню, и он выкупался, и вышел, и сел на коня, и вернулся к себе во дворец с пышной свитой, и четыре визиря предшествовали ему с обнаженными мечами, пока они не достигли дворца. А затем, после этого, они возвратились, взяли госпожу Будур и вышли с ней, с невольницами и с рабынями, и они шли с факелами, свечами и светильниками, пока не достигли дворца Ала ад-Дина, и царевну отвели в ее покои, а мать Ала ад-Дина была возле нее. И царевну показывали Ала ад-Дину семь раз, каждый раз в другом облачении, и госпожа Буду смотрела на дворец, в котором была, и дивилась на золотые светильники, украшенные изумрудами и яхонтами; а стены во дворце были все из мрамора, яшмы и других драгоценностей. Потом поставили столик для брачной трапезы, и все сели и стали есть, пить и веселиться, и перед ними стояли восемьдесят невольниц, каждая из которых держала в руках какой-нибудь музыкальный инструмент и играла на нем, и чаши и кубки ходили вкруговую, и была это такая ночь, которой не знал в свое время и Зу-ль-Карнейн*). И затем люди ушли, каждый в свое место, и Ала ад-Дин вошел к своей жене Бадр аль-Будур и уничтожил ее девственность, и они провели ночь, наслаждаясь любовью. А когда наступило утро, Ала ад-Дин поднялся, надел роскошное, великолепное платье, позавтракал и выпил вина, а потом он встал, сел на коня и поехал, и невольники его поехали вместе с ним.
И Ала ад-Дин направился во дворец султана, и султан, когда он прибыл, поднялся на ноги, встретил его, обнял и посадил от себя по правую руку, и эмиры и вельможи царства подошли и поздра-вили его. После этого султан отдал приказ, - и поставили столики, и все ели, и пили, и веселились, пока не насытились; а когда столики убрали, Ала ад-Дин обратился к султану и сказал ему: "О царь времени, не угодно ли тебе пожаловать ко мне и пообедать с твоей дочерью, госпожой Будур? И возьми с собой всех своих визирей, эмиров и вельмож царства". - "Ты достоин этого, сын мой", - отвечал султан. И по-том он поднялся вместе с вельможами царства, и они сели на коней и поехали с Ала ад-Дином в его дворец. И когда султан вошел во дворец, то его ум был ошеломлен такой роскошью и великолепием, и он обратился к визирю и сказал ему: "О визирь, видел ты в жизни или слышал на своем веку что-нибудь подобное этому?" - "О царь времени, - ответил ему визирь, - я не могу поверить, что это работа людей, сынов Адама. Нет, это дело колдунов и чародеев". - "Твоя завистливость мне известна, - сказал царь, - и я знаю, почему ты постоянно наговариваешь на Ала ад-Дина".
Потом Ала ад-Дин повел султана наверх, в покои госпожи Будур, и султан увидел там комнату с окнами, все решетки которых были из изумруда, и ум его был ошеломлен. И он заметил, что одна из решеток не закончена - а Ала ад-Дин оставил ее незаконченной нарочно, - и, увидав, что в решетке чего-то не хватает, воскликнул: "Какая жалость! Эта решетка несовершенна! - И он обратился к визирю и сказал ему: - Ты знаешь, по какой причине эта решетка не закончена?" - "Не знаю, о царь времени", сказал визирь. И Царь молвил: "Это потому, что Ала ад-Дин торопился построить дворец и не успел доделать решетку".
А Ала ад-Дин в это время вошел к своей жене, чтобы сообщить ей о прибытии ее отца, султана, и когда он вернулся, султан спросил его: "Ала ад-Дин, дитя мое, по какой причине ты не закончил эту решетку?" - "О царь времени, - отвечал Ала ад-Дин, - я оставил ее такой, чтобы твое величество оказало мне почет и велело ее закончить и чтобы у нас осталось воспоминание о тебе". - "Это дело нетрудное", - сказал царь и тотчас же велел привести торговцев драгоценными камнями и ювелиров. Он приказал выжать из казны все, что им понадобится из драгоценностей и металлов, и повелел им доделать решетку.
А госпожа Бадр аль-Будур вышла из своих покоев, подошла к отцу, радуясь и смеясь, и поцело-вала ему руку, и отец обнял ее, поцеловал и поздравил. Между тем наступил час обеда, и перед султа-ном, госпожой Бадр аль-Будур и Ала ад-Дином поставили столики, а для главного визиря и прочих эми-ров, визирей, вельмож царства и знатных людей государства накрыли другие столики. И султан с Ала ад-Дином и госпожой Бадр аль-Будур сели за столик и стали есть, и пить, и веселиться; и султан дивил-ся на чудесные яства, великолепные кушанья и убранства столиков, уставленных столь роскошной по-судой. Перед ним стояли восемьдесят невольниц, каждая из которых держала в руках какой-либо музы-кальный инструмент, и все они играли на своих инструментах трогательные напевы, от которых утеша-лись сердца тоскующих. И султан возвеселился и возрадовался, и стала ему приятна жизнь, и он гово-рил про себя: "Поистине, таковы должны быть цари и таков должен быть у них порядок!" И они ели, пока не насытились, и чаши ходили меж ними вкруговую; а потом столики с едой убрали и поставили столики со сластями и плодами в другой большой комнате, и все перешли туда и опять поели досыта.
А мастера, торговцы драгоценностями и ювелиры начали работать, чтобы закончить решетку, и султан поднялся, и посмотрел на их работу, и увидел, что она очень отличается от первоначальной, так как мастера не могут выполнить подобной работы. А потом торговцы драгоценностями осведомили сул-тана, что всех камней, находящихся в его казне, никак не хватит, и султан приказал открыть другую каз-ну, большую, и взять из нее все, что им нужно, а если тоже не хватит, тогда пусть возьмут камни, кото-рые преподнес ему Ала ад-Дин.
И мастера брали эти камни, пока большая казна не опустела, и они взяли также все камни, кото-рые преподнес Ала ад-Дин, но их тоже не хватило даже на часть незаконченной решетки. И султан при-казал своим визирям, чтобы каждый, у кого есть камни, отдал их мастерам, а стоимость их взял у султа-на, и визири приносили камни, которые имели, пока у них не осталось ничего, но из этого всего не сде-лали даже и половины работы. И слух об этом распространился, и Ала ад-Дин пошел посмотреть на работу мастеров и увидел, что те не закончили даже и половины недостающей решетки. Тогда он приказал им разобрать то, что они сделали, и вернуть владельцам камни, которые они взяли у визирей, а также возвратить то, что они получили из сокровищниц султана, и рабочие разобрали решетку и вернули камни их владельцам. И когда султану принесли его камни, тот удивился этому, и сел на коня, и отправился к Ала ад-Дину, а Ала ад-Дин до прибытия султана потер светильник, и раб появился перед ним и воскликнул: "Требуй, о мой владыка!" - "Я хочу, - сказал Ала ад-Дин, - чтобы ты сейчас же пополнил недостачу в решетке, которую я велел оставить незаконченной", - и джинн отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И в мгновение ока все стало так, как хотел Ала ад-Дин, и раб скрылся, а Ала ад-Дин пошел и увидел, что решетка закончена.
И когда он ее рассматривал, вдруг вошел султан, и Ала ад-Дин встретил его с почетом и уваже-нием, и султан спросил его: "Почему, о сынок, ты позволил ювелирам разобрать то, что они сделали, и не дал им закончить эту решетку?" - "О царь времени, - ответил Ала ад-Дин, - я оставил ее незакончен-ной, так как увидел, что у мастеров нет больше драгоценных камней. Они взяли все, что было в твоих сокровищницах и сокровищницах вельмож твоего царства, и не выполнили даже половины работы, и тогда я велел им разобрать то, что они сделали, и возвратить камни их владельцам, а сейчас я своей рукой восполнил недостаток в решетке. Подойди, о царь времени, и посмотри". И султан подошел, и посмотрел, и увидел, что решетка закончена с замечательным искусством, и в ней нет недостатка, и уди-вился Ала ад-Дину, и обнял его, и поцеловал, и воскликнул: "Кто подобен тебе, о дитя мое! Ведь ты сделал нечто такое, чего не в силах свершить великие цари". И потом султан вошел к своей дочери, госпоже Будур, и немного посидел у нее, а затем он ушел и вернулся к себе во дворец.
А Ала ад-Дин каждый день выезжал со своей свитой и пересекал весь город, осыпая людей зо-лотом, а потом заходил в султанскую мечеть и совершал там полуденную молитву. И все подданные полюбили его, и во всех странах распространилась о нем великая слава, и он выезжал на охоту, испус-кался с всадниками на площадь, и превзошел он людей своего времени в рыцарском искусстве, а жена его, госпожа Бадр аль-Будур, видя, что он таков, каждый день любила его больше, чем в предыдущий, И слово и совет во всем царстве принадлежали Ала ад-Дину, и он вершил справедливый суд, жаловал и награждал, так что пленил разум всех людей.
И он постоянно поступал так, и вдруг в один из дней выступил против султана какой-то царь и пришел с большими войсками, которым нет числа, чтобы воевать с ним. И султан снарядил воинов, ко-торые при нем были, и назначил предводителем их Ала ад-Дина; и Ала ад-Дин шел с войсками, пока не приблизился к врагам, и тогда он обнажил меч, и началось сражение, и разгорелась битва, и Ала ад-Дин ринулся на врагов, и большинство перебил, и многих взял в плен, и рассеял остальных. Он захватил большую добычу и вернулся с победой, и ни одно из его знамен не поникло, и вступил в город с пышной свитой, и украсили из-за этого все города царства. И султан вышел, и встретил Ала ад-Дина, и обнял его, и привел к себе во дворец; и началось великое торжество, и люди стали молиться за Ала ад-Дина, желая ему долгой жизни. И Ала ад-Дин пребывал в таком положении, и вот то, что было с ним.
Что же касается магрибинца, колдуна, то, возвращаясь в свой страну, он раздумывал о своем деле и бранил Ала ад-Дина с великой яростью, говоря про себя: "Раз этот негодяй умер под землей, а светильник все еще хранится там, я не стану думать о тяготах, которые испытал, и у меня есть надежда добыть этот светильник". А достигнув родного города, он захотел погадать на своем песке и посмотреть, остался ли светильник в сокровищнице и жив Ала ад-Дин или нет. Он определил его гороскоп и три раза погадал на песке, и не увидел он, что Ала ад-Дин умер, и не обнаружил светильника в сокровищнице, и усилилась тогда его печаль, и увеличилась ярость, и убедился он, что Ала ад-Дин спасся вместе со светильником и вышел на поверхность земли. И тогда он еще раз рассыпал песок, и погадал про Ала ад-Дина, и увидел, что тот получил светильник, и стал величайшим из людей в своем городе, и женился на дочери султана. И колдун еще больше огорчился, так что едва не умер, и сказал про себя: "Я претерпел много трудностей и мучений, чтобы раздобыть светильник, и не добыл его, а этот поганец, сын ничтожных, получил его без труда и утомления! Я обязательно что-нибудь сделаю, чтобы его убить!"
И он тотчас же поднялся, и снарядился, и отправился в страну Китая, и достиг столицы царства, то есть того города, где находился Ала ад-Дин. Он поселился на постоялом дворе и день или два оста-вался в своем жилище, пока не отдохнул от усталости, а потом вышел, стал ходить по улицам города, услышал, что все говорят об Ала ад-Дине, его великодушии и щедрости, и великолепии его дворца, на-стоящего чуда света. И тогда магрибинец обратился к одному из тех, кто так говорил, и спросил его: "Кто тот человек, которого вы так восхваляете?" И спрошенный отвечал: "Ты, видно, из далекой страны, раз ты не слыхал про Ала ад-Дина и его дворец, это чудо света, - Аллах да сделает его в нем счастливым!" И магрибинец отвечал ему: "Я не слышал, и я здесь человек чужой, из далеких стран. Я хочу, чтобы ты провел меня к его дворцу и посмотрел бы на него".
И тот человек пошел с магрибинцем и привел его ко дворцу, и магрибинец всмотрелся в него и понял, что все это работа светильника. Он едва не умер от зависти и сказал про себя: "Ах, я непременно выкопаю для этого поганца яму и убью его там! Сын нищего портного, у которого не было даже ужина на один вечер, добыл все это! Если захочет Аллах, я обязательно заставлю его мать снова прясть хлопок!" И магрибинец вернулся на постоялый двор, будучи словно на том свете от горя, и, достигнув своего жилища, погадал на песке, чтобы посмотреть, где светильник, и он увидел, что светильник во дворце, а не у Ала ад-Дина, и воскликнул: "Дело-то, выходит, нетрудное! Я таки лишу этого поганца здоровья!" И он поднялся, и пошел к меднику, и попросил его сделать несколько новых светильников, и сказал: "Возьми с меня их цену свитком", - и медник отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" - и тотчас же исполнил его требование. А магрибинец взял светильники, отдал меднику за них деньги, а потом он пошел домой, уложил светильники в корзину и принялся ходить по площадям города, крича: "Эй, кто меняет старые светильники на новые!" И всякий, кто слышал его крики, говорил, что это сумасшедший. И магрибинец кричал эти слова, пока не оказался под окнами дворца Ала ад Дина, и тогда он опять издал такой крик, а малыши и уличные мальчишки шли за ним и кричали: "Сумасшедший, сумасшедший!"
И Аллах предопределил, что госпожа Будур как раз в это время смотрела из окна, и она услышала крик магрибинца и стала смеяться над ним вместе со своими невольницами. "Да погубит его Аллах! - сказала она. - Какая ему от этого прибыль?" А Ала ад-Дин забыл о светильнике во дворце и не запер его, по обычаю, в своей комнате, и одна из невольниц увидела его и сказала госпоже Будур: "О госпожа, во дворце моего господина есть старый светильник. Если хочешь, давай позовем этого человека и выменяем наш светильник на новый, чтобы посмотреть, правду он говорит или нет". - "Пойди приведи его, - сказала госпожа Будур, - и выменяй у этого сумасшедшего наш светильник на новый". А госпожа Будур совершенно ничего не знала об этом светильнике.
И невольница поднялась в покои Ала ад-Дина, принесла светильник и дала его евнуху, и тот спустился и отдал его магрибинцу, взял вместо него новый светильник, и потом он поднялся к госпоже Будур, а та все еще смеялась над глупостью этого магрибинца.
Что же касается магрибинца, то, увидя светильник и узнав его, он не поверил своим глазам и, ки-нув все свои светильники, понесся прочь, словно туча. Он бежал, пока не достиг уединенного места, - а тут уже наступила ночь, и вынул светильник, и потер его, и раб появился перед ним и сказал: "Требуй чего хочешь!" - "Я хочу от тебя, - сказал магрибинец, - чтобы ты перенес дворец Ала ад-Дина со всем, что в нем есть, и со мной вместе и поставил его в городе колдуна".
Вот что было с проклятым магрибинцем.
А султан на другой день, пробудившись от сна, открыл окно, и выглянул из него, и увидел он пе-ред своим дворцом пустой участок земли, и не увидал там дворца Ала ад-Дина. Он удивился, и нашел это странным, и стал протирать себе глаза и смотреть, но в конце концов убедился, что дворца нет, и не мог он понять, что случилось, и растерялся, и ум его был ошеломлен. Он ударил рукой об руку, и стал плакать о своей дочери, и сейчас же послал за своим визирем, и закричал: "Говори, где дворец Ала ад-Дина?" Услышав эти слова, визирь остолбенел, а султан воскликнул: "Чего ты дивишься моим словам! Подойди, посмотри в окно." И визирь поднялся, и посмотрел в окно, и не увидел ни дворца, ни чего-либо другого, и он тоже растерялся и опешил и стал перед султаном, словно немой. "Вот причина моей печали и плача", - молвил султан, а визирь сказал: "Я говорил тебе раньше, о царь времени, что все это - проделка колдунов, а ты мне не верил". И ярость султана усилилась, и он спросил визиря: Где Ала ад-Дин?" И визирь ответил: "Он на охоте".
И тогда султан приказал одному из эмиров отправиться со всем своим войском за Ала ад-Дином и привести его, закованного и связанного. И эмир от правился с войском, и прибыл к Ала ад-Дину, и ска-зал ему: "О господин, не взыщи, таков приказ султана. Я должен взять тебя и привести к нему, закован-ного и связанного. Извини же меня, ибо я нахожусь под властью султана". Когда Ала ад-Дин услышал эти слова, его охватило удивление. Он не понимал, в чем причина этого, и спросил эмира: "Не знаешь ли ты, в чем причина?" - и эмир молвил: "О владыка, я ничего не знаю", - и Ала ад-Дин сошел с коня и сказал: "Делай так, как тебе велел султан". И Ала ад-Дина заковали, и связали ему руки, и привели в го-род, и когда подданные увидели его в таком положении, они поняли, что султан хочет отрубить ему го-лову, и усилилась их печаль.
И они тотчас же поднялись, все как один, надели оружие и пошли за Ала ад-Дином, чтобы по-смотреть, что султан хочет с ним сделать.
И когда они достигли дворца, султана осведомили об этом, и султан приказал своему палачу от-рубить Ала ад-Дину голову; и жители города, увидев это, взволновались и заперли ворота дворца, и некоторые полезли на дворцовые стены, а другие начали ломать двери и бить окна, чтобы войти туда и убить султана. И визирь вошел, и осведомил об этом султана, и сказал ему: "О царь времени, дело твое, видно, идет к концу! Прости его лучше, чтобы подданные не набросились на нас и не убили нас из-за Ала ад-Дина". И султан послал сказать подданным, чтобы они успокоились и что он простил Ала ад-Дина, и тотчас же велел палачу убрать от него руку и приказал привести Ала ад-Дина. И когда Ала ад-Дин явился к султану, он поцеловал перед ним землю и молвил: "О царь времени, я надеюсь, что ты окажешь своему рабу милость и сообщишь мне, за какой грех я заслужил убиение?" - "Обманщик! - вос-кликнул султан. – Как будто ты не знаешь, в чем твой грех!" И он обратился к визирю и сказал ему: "Возьми его, пусть он посмотрит в окно: где его дворец!" И визирь взял Ала ад-Дина, и тот посмотрел, и не увидел своего дворца. и увидел лишь обширный пустырь, такой, как был раньше, прежде чем по-строили дворец. И он растерялся, и остолбенел, и не мог понять, что случилось с его дворцом, и султан спросил его "Ну что? Видел? Где твой дворец? И где моя дочь, кровь моего сердца и мое единственное дитя?!" - "Клянусь жизнью твоей головы, о царь времени, - сказал Ала ад-Дин, - я совсем ничего не знаю". - "Знай, - сказал султан, - что я простил тебя, чтобы ты пошел и отыскал мою дочь, и если ты ее ко мне не приведешь, я отрублю тебе голову". - "О царь времени, -сказал Ала ад-Дин, - дай мне отсрочку на некоторое время, на сорок дней и, если я не приведу к тебе твоей дочери, отруби мне голову". - "Я даю тебе то, что ты желаешь, - сказал султан, - но не думай, что тебе удастся от меня убежать! Клянусь жизнью моей, я доберусь до тебя, где бы ты ни был. И Ала ад-Дин вышел от султана, грустный и печальный, а что касается жителей города, то они обрадовались его спасению.
И Ала ад-Дин ушел, понурив голову от стыда и позора, и он оставался в городе два дня, не зная что делать и горюя о том, что с ним случилось, и особенно о госпоже Будур, своей жене. А потом он вышел из города, потеряв надежду и повторяя про себя: "Не знаю я, что случилось. Где я найду дворец?" И он шел по пустыне, не зная куда направиться, и наконец оказался возле реки. Он хотел было броситься в реку и убить себя, но потом вернулся к разуму и вручил свое дело Аллаху. И он сел на берегу реки, и задумался, и от великой печали стал ломать руки, и, ломая руки, задел за перстень, находившийся у него на пальце, и вдруг предстал перед ним раб и воскликнул: "К твоим услугам, требуй чего хочешь!" И Ала ад-Дин обрадовался и сказал: "О раб перстня, я хочу, чтобы ты принес мне мой дворец и мою госпожу госпожу Бадр аль-Будур", - но раб отвечал: "О господин, ты потребовал от меня вещи, которой я не могу сделать, ибо это относится только к рабу светильника". - "Раз это для тебя невозможно, - сказал Ала ад-Дин, - то возьми меня и доставь к тому дворцу". - "Слушаю и повинуюсь!" – воскликнул раб и тотчас же, в мгновение ока, принес Ала ад-Дина к дворцу во внутреннем Магрибе. А уже наступила ночь. И Ала ад-Дин обрадовался, увидев свой дворец, и стал думать, как бы снова достигнуть цели и добыть свою жену Будур. Он положил голову на землю и заснул, так как уже пять-шесть дней не спал, а когда наступило светлое утро, он поднялся, подошел к протекавшему там ручью, вымыл лицо, совершил омовение и сотворил утреннюю молитву, а потом сел под окнами дворца госпожи Бадр аль-Будур, и вот то, что с ним было.
Что же касается госпожи Будур, то от сильного горя из-за разлуки со своим мужем и со своим отцом, султаном, и от дурного обращения с нею грязного магрибинца она постоянно плакала и не спала по ночам. А как раз в это время к ней вошла невольница, желая одеть ее в одежды, и Аллах предопределил, чтобы эта невольница выглянула из окна и увидела Ала ад-Дина под окнами дворца. "Госпожа, госпожа! Подойди, погляди, мой господин под окнами дворца", - воскликнула она. И госпожа Будур поднялась и открыла окно, и Ала ад-Дин поднял голову и увидел ее. Она приветствовала Ала ад-Дина, и Ала ад-Дин приветствовал ее, и оба они улетали от радости, - и потом царевна сказала: "Встань и войди к нам через потайную дверь, ибо этого проклятого сейчас здесь нет". И она приказала невольнице, и та спустилась и открыла Ала ад-Дину дверь, а госпожа Будур встала и вышла ему навстречу, и они обнялись плача, и Ала ад-Дин молвил: "О моя любимая, я хочу у тебя кое-что спросить. Я оставил в своей комнате старый медный светильник. Ты его видела?" И госпожа Будур вздохнула и молвила: "О любимый, он и был причиной того, что с нами случилось". И Ала ад-Дин сказал: "Расскажи мне, что произошло".
И царевна рассказала ему, как она выменяла светильник у магрибинца на новый светильник, и продолжала: "А на следующий день мы увидели себя в этом месте, и магрибинец рассказал мне, что он перенес сюда дворец благодаря силе этого светильника, и теперь, мой любимый, мы находимся в зем-лях внутреннего Магриба". - "Расскажи мне про этого проклятого: что он тебе говорил и чего он хочет", - сказал Ала ад-Дин, и царевна молвила: "Каждый день он приходит один раз, не больше, и соблазняет меня, чтобы я с ним спала и взяла его вместо тебя. Он говорит, что мой отец, султан, отрубил тебе голову, и еще он сказал, что ты был бедняком, сыном бедняка, и что он, магрибинец, был причиной твоего богатства. Он проявляет ко мне полную любовь, а я к нему- полную ненависть". - "А ты не знаешь, куда он прячет светильник?" - спросил ее Ала ад-Дин. И она сказала: "Он постоянно носит его с собой и не расстается с ним. Он вынимал его из-за пазухи и показывал его мне". И Ала ад-Дин обрадовался и воскликнул: "Я сейчас от тебя уйду, а ты вели одной из невольниц все время стоять у потайной двери, чтобы, когда я потребую, она открыла мне дверь. А я придумаю хитрость против этого проклятого".
И затем Ала ад-Дин вышел и пошел по степи. Он увидел одного феллаха*) и сказал ему: "О дя-дюшка, возьми мою одежду и дай мне твою", - и феллах скинул свою одежду, и Ала ад-Дин взял ее и надел. Потом он отправился в город, на рынок москательщиков, и купил на два дирхема банджа и вернулся во дворец, и когда невольница, стоявшая у потайной двери, увидела его, она открыла ему. И он вошел к своей жене, госпоже Будур, и сказал ей: "Я хочу, чтобы ты бросила печаль и проявила к этому проклятому дружелюбие и приязнь. Скажи ему со смеющимся лицом: "Приходи сегодня вечером, и мы поужинаем. До каких пор я буду грустить?" И прояви к нему великую любовь и скажи, что ты хочешь с ним выпить. Поднеси ему одну чашу за другой, пока он не выпьет несколько чаш, и потом положи ему в чашу этот бандж и напои его, а когда он опрокинется на затылок, покричи меня". - "Вот оно, правильное решение! - воскликнула госпожа Будур. - Это мне нетрудно".
Потом Ала ад-Дин поел и насытился и затем встал и вышел, а госпожа Будур поднялась, позвала служанку, приоделась, раскрасилась и надушилась благовониями, и вдруг вошел магрибинец и увидел ее в таком убранстве. Он обрадовался и развеселился, и грудь у него расширилась, особенно когда госпожа Будур встретила его с приветливым и смеющимся лицом, а она взяла его за руку, и посадила с собою рядом, и сказала: "О мой любимый, если желаешь, приходи и поужинай со мной сегодня вечером. До каких пор я буду грустить? Хватит! Я потеряла надежду вновь увидеть Ала ад-Дина и моего отца и хочу, чтобы ты мне их заменил. У меня ведь никого не осталось, кроме тебя. Надеюсь, что ты придешь сегодня вечером и мы вместе поужинаем, но я хочу, чтобы ты принес мне немножко вина, и пусть это будет вино хорошее, превосходное, из вин твоей родины. У меня тоже есть вино, но я хочу попробовать вина этой страны". И когда магрибинец услышал слова госножи Будур и увидел с ее стороны знаки любви, он обрадовался великой радостью и вскричал: "Слушаю и повинуюсь, о моя возлюбленная! Я пойду и куплю все, что ты хочешь!" А госпожа Будур Для того, чтобы еще больше обмануть его, сказала: "Зачем тебе самому идти? Пошли кого-нибудь из твоих рабов!" Но магрибинец воскликнул: "Клянусь твоими глазами, никто не пойдет покупать вино, кроме меня".
И он пошел и купил превосходного вина, которое свалит с ног медведя, и вернулся к царевне, и невольницы поставили перед ними столик и подали ужин. И они стали есть и пить, а невольницы напол-няли их чаши вином, и они пили, и так продолжалось до тех пор, пока у магрибинца от опьянения не за-кружилась голова, и тогда госпожа Будур сказала ему: "О мой любимый, у нас в стране есть такой обы-чай: в конце трапезы любимая наливает возлюбленному чашу вина, и эта чаша бывает последней". И она тотчас же наполнила чашу, бросила в нее бандж и подала ему, а магрибинец от великой радости выпил чашу и не оставил там ни одной капли. И спустя недолгое время он перевернулся и упал вниз лицом, словно убитый, не владея ни рукой, ни ногой, и тогда невольница поспешно позвала своего господина Ала ад-Дина и открыла ему двери. И Ала ад-Дин вошел и увидел, что магрибинец лежит, точно убитый, и обнажил меч, и отсек магрибинцу голову, а затем обернулся к госпоже Будур и сказал ей: "Выйди отсюда со своими невольницами и оставь меня одного".
И госпожа Будур вышла и невольницы с нею, и они заперли дверь, и тогда Ала ад-Дин протянул руку и вынул светильник из кармана магрибинца, и потер его. И раб-джинн появился перед ним и сказал: "Требуй чего хочешь!" - и Ала ад-Дин молвил: "Я хочу, чтобы ты поставил этот дворец на место, туда, где он был - и раб отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И тогда Ала ад-Дин вышел и обнял свою жену, и по-целовал ее, а она поцеловала его, а марид в мгновение ока перенес дворец и поставил его на место. И Ала ад-Дин с женой сели за столик, и ели, и пили, и веселились, до тех пор, пока не пришло время спать, и тогда они поднялись, легли в постель и заснули, и оба улетали от радости, особенно госпожа Будур, так как она была уверена, что завтрашний день наутро увидит своего отца, султана. Вот что было с Ала ад-Дином.
Что же касается султана, то он всякий день неизменно плакал и бил себя по лицу, горюя о своей дочери, так как она была у него единственная, и каждое утро он выглядывал из окон дворца, и смотрел, и говорил: "А вдруг! Может быть?" - и плакал о своей дочери. И в тот день утром султан тоже встал, и, как обычно, выглянул из окна, и увидел перед собой строение. Он подумал, что его глаза затуманились, и стал их тереть, и все смотрел, пока не убедился, что это дворец Ала ад-Дина, и тогда он тотчас же кликнул рабов и сказал им: "Приведите коня!" И он сел и поехал ко дворцу Ала ад-Дина, и Ала ад-Дин вышел, и встретил султана, и ввел его к дочери, госпоже Будур, а госпожа Бадр аль-Будур поднялась и встретила своего отца. И султан обнял ее и начал плакать, и она тоже плакала, и потом они сели, и ца-ревна стала рассказывать своему отцу обо всем, что с ней случилось, и в заключение сказала: "Клянусь твоей жизнью, отец, душа вернулась ко мне только вчера, когда я увидела моего мужа и возлюбленного Ала ад-Дина. А до того из-за проклятого колдуна мной владели печаль и горе, которых не описать". И она рассказала султану, как выменяла у магрибинца старый светильник на новый, и добавила: "Я ведь ничего не знала о достоинствах этого светильника. А на следующий день, когда он взял его, мы увидели себя в другой стране, во внутреннем Магрибе, но потом пришел Ала ад-Дин, мой муж, и придумал хитрость, и убил его. Хвала Аллаху, который избавил нас от зла этого проклятого! А когда мой муж убил его, он сказал мне:
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:48

"Выйди вместе со своими невольницами", - и я вышла и не знаю, что он сделал, чтобы перенести нас сюда". И Ала ад-Дин сказал: "О царь времени, я ничего не сделал, а только сунул руку к магрибинцу в карман, так как госпожа Будур рассказала мне, что он кладет светильник в карман, и вынул светильник, и приказал рабу светильника перенести нас и доставить в эту страну. Встань же, о счастливый царь, и посмотри на этого проклятого магрибинца, который лежит убитый в другой комнате". И царь поднялся, и вошел туда, и увидел проклятого магрибинца, который был убит, и тогда он велел разрубить его тело и сжечь в огне. А потом султан обнял Ала ад-Дина, поцеловал его, и поблагодарил за все его труды, и сказал: "Извини меня, дитя мое, за то, что я с тобой сделал! Мне простительно, так как это моя единственная дочь". - "О царь времени, ты не сделал со мной ничего против справедливости", - ответил Ала ад-Дин; и потом султан велел начать торжества по случаю находки его дочери, а магрибинца сожгли и развеяли его прах по воздуху.
И рассказывают, что у того проклятого магрибинца был брат, тоже проклятый, еще хуже его кол-довством и чародейством, и случилось так, что этот брат стал гадать на песке, и составил гороскоп, и пожелал узнать, что сталось с его братом. Он увидел, что брат его умер, и опечалился, и огорчился, и погадал на песке второй раз, чтобы посмотреть, какова причина его смерти и в каком городе он умер, и узнал, что брата его убили в странах Китая, и сожгли его тело, и развеяли прах по воздуху, и что тот, кто его убил, - это юноша, имя которому Ала ад-Дин. Он узнал всю его историю, и происшествие со светильником, и прочее, и когда он увидел все это на своем песке, он тотчас же встал, и снарядился, и ехал до тех пор, пока не достиг стран Китая. Он вошел в столицу царства, то есть в город, где находился Ала ад-Дин, и поселился на постоялом дворе, и отдохнул два или три дня, а потом стал придумывать хитрость, чтобы убить Ала ад-Дина.
И он спустился в город, и пришел в одно место, где люди играли в шахматы, и услышал, то они говорят про одну старуху, которую зовут Фатима. Это была благочестивая старуха, которая обитала в пустыне и приходила в город только два раза в неделю, и люди восхваляли ее и воздавали ей великий почет. И брат магрибинца обратился к одному из говоривших и спросил его: "О дядюшка, что это я слы-шу, вы говорите о чудесах одной женщины, которую зовут Фатимой? Расскажи мне, где она и где ее ме-стожительство. Я чужеземец, и я попал в беду и хочу пойти к ней и попросить, чтобы она за меня помо-лилась. Быть может, Аллах великий тогда устранит от меня беду". И тот человек вывел его за город и показал ему издали жилище Фатимы - а эта богомольная Фатима жила в пещере, на вершине горы, - и магрибинец поблагодарил его за его милость, и вернулся к себе домой, и провел там ночь, а утром спустился в город, и Аллах предопределил, чтобы это было в тот день, когда Фатима приходила в город.
И когда магрибинец ходил по городу, он увидел, что люди собираются толпами, и спросил в чем дело, и ему сказали: "Вот она там, благочестивая Фатима". И магрибинец следовал за нею из одного места в другое, пока не наступил вечер, и тогда Фатима вернулась в свое жилище за городом, и магри-бинец шел за ней издали, пока она не достигла своей пещеры. И он подождал, пока миновала треть но-чи, и, когда Фатима легла спать, пришел к ней и увидел, что она лежит на спине, на куске циновки. И то-гда он схватил Фатиму за голову, вынул кинжал и закричал на нее, и Фатима пробудилась и увидела, что магрибинец держит ее за голову и в руке у него обнаженный кинжал, и чуть не умерла от горя и страха. "Если ты заговоришь или закричишь, - сказал магрибинец, - я убью тебя! А теперь встань и сделай то, что я потребую". И он дал ей великие клятвы, что не убьет ее, если она его послушается, и Фатима под-нялась, и магрибинец сказал ей: "Дай мне твою одежду и возьми мою". И она отдала ему свои лохмотья, головную повязку, платок и покрывало, и магрибинец сказал: "Этого недостаточно, нужно, чтобы ты меня чем-нибудь помазала и мое лицо стало бы таким, как твое лицо". И Фатима поднялась и вынула из глубины пещеры кувшин, в котором было немножко масла, взяла его одну каплю и намазала им лицо магрибинца, и оно стало такого же цвета, как ее лицо. Потом она одела магрибинца в свою одежду, повязала ему повязку и дала ему свой посох, а на шею ему повесила четки и научила его, что ему делать, когда он будет ходить по улицам города, и затем она дала ему зеркало и сказала: "Посмотри-ка теперь на свое лицо! Тебе ни за что не отличить его от моего". И магрибинец посмотрел на себя в зеркало и увидел, что он ничем не отличается от Фатимы, и тогда он вытащил кинжал, и убил ее, и закопал на склоне горы. Он подождал, пока засияло солнце, и спустился в город, и люди собрались возле него и стали брать у него благословение, и не сомневались они, что это Фатима, и народ толпился вокруг него.
А все это происходило под окнами дворца госпожи Бадр аль-Будур, и она услышала шум толпы и спросила невольниц, что случилось, и те сказали: "О госпожа, это Фатима благочестивая спустилась сегодня в город, и люди толпятся вокруг нее, чтобы получить от нее благословение". И тогда царевна обратилась к евнуху и сказала ему: "Пойди и, приведи к нам Фатиму, чтобы нам взять от нее благословение. Я много слыхала об ее чудесах и желаю ее увидеть". И евнух пошел и привел к ней магрибинца, одетого в одежду Фатимы, и, когда магрибинец предстал перед госпожой Будур, он пустил в ход свои обманы, а госпожа Будур встретила его с полным уважением и сказала: "О госпожа Фатима, я хочу, чтобы ты побыла у меня. Я получу от тебя благословеие, и ты научишь меня своим достоинствам". А это было пределом желания магрибинца, и он сказал госпоже Будур: "О госпожа, я женщина бедная и обитаю в пустыне, и не годится мне жить во дворцах царей". - "О госпожа моя Фатима, - ответила госпожа Будур, - не отказывай мне в моей просьбе. Я отведу тебе комнату, и ты будешь молиться там великому Аллаху". - "Раз таково твое желание, о госпожа, я не хочу тебе перечить, - ответил магрибинец, - но я не буду с вами ни есть, ни пить, а стану есть, пить и молиться Аллаху в моей комнатке". А этот проклятый сказал такие слова из опасения, что, если он будет есть с ними, ему придется откинуть ото рта покрывало и его узнают. "О госпожа моя Фатима, - молвила госпожа Будур, - мы сделаем так, как ты хочешь. Пойдем, госпожа Фатима, я покажу тебе мой дворец". И она взяла магрибинца, и поднялась с ним в свои покои, и показала ему уже известную комнату с решетками, сплошь украшенными драгоценными камнями. "Как ты находишь мой дворец, о госпожа Фатима?" - спросила царевна. И магрибинец ответил: "Клянусь Аллахом, он красив до предела! Аллах да сделает тебя в нем счастливой! Но увы, в нем не хватает одной вещи". - "Чего же в нем не хватает, госпожа Фатима? - спросила госпожа Будур, и магрибинец молвил: "В нем не хватает большого яйца птицы рухх, чтобы повесить его посреди комнаты. А рухх госпожа моя, - большая птица, которая унесет в когтях целого верблюда, и ее можно найти только на горе Каф. Мастер, который построил и возвел дворец, может принести яйцо рухх". И затем они оставили этот разговор, и госпожа Бадр аль-Будур отвела магрибинцу комнату, чтобы он молился в ней Аллаху, и проклятый магрибинец сидел там.
А когда наступил вечер, пришел Ала ад-Дин и вошел к своей жене госпоже Будур. Он приветст-вовал ее, и поцеловал, и увидел, что она озабочена и не такова, как обычно, и спросил: "Все ли хорошо, если хочет того Аллах? Какова причина твоей заботы?" И госпожа Будур ответила: "Я думала, что мой дворец совершенный, а оказывается, в нем недостает яйца рухха, которое висело бы в нем". - "И это все, что тебя огорчает?! - воскликнул Ала ад-Дин. - О любимая, я принесу тебе яйцо рухха как можно скорей! Будь же довольна!" И Ала ад-Дин тотчас же поднялся, вошел в свою комнату, взял светильник и потер его, и джинн появился перед ним и сказал: "Требуй чего хочешь!" - "Я хочу от тебя, - сказал Ала ад-Дин, - чтобы ты принес мне яйцо рухха, и я повешу его посреди покоев моей жены". И когда джинн услышал эти слова, он разгневался, и закричал на Ала ад-Дина, и сказал ему: "О неблагодарный, тебе мало того, что я и все джинны, рабы светильника, служили тебе превыше возможностей, и ты еще требуешь, чтобы мы привели к тебе нашу госпожу для твоего развлечения и развлечения твоей жены. Если бы я знал, что у вас будет такая просьба, я бы дунул на тебя и на твою жену, и вы бы взлетели и оказались между небом и землей, и постарался бы вас погубить. Но причина этого не в тебе, а в этом проклятом брате магрибинца, который находится в твоем дворце и прикидывается Фатимой-богомолицей. Он ведь убил Фатиму и оделся в ее одежду, чтобы погубить себя и отомстить за своего брата".
И раб-джинн произнес эти слова и исчез, и когда Ала ад-Дин услышал такие речи, он растерялся, и тотчас же встал, и вошел к своей жене. Он сделал вид, что у него болит голова, и госпожа Будур ска-зала ему: "У нас находится благочестивая Фатима. Я ее приведу, и она положит руку тебе на голову, и боль пройдет". И она пошла и привела магрибинца, и тот подошел и приветствовал Ала ад-Дина, а Ала ад-Дин сказал ему: "Добро пожаловать", - и молвил: "О госпожа моя Фатима, у меня болит голова, а твои благословенные качества излечивают больного". И магрибинец подошел к нему, - а он спрятал под одеждой нож, которым можно резать булат, - и, приблизившись к Ала ад-Дину, сделал вид, что хочет положить руку ему на голову, чтобы прошла боль, а на самом деле он хотел захватить его врасплох, ударить ножом и убить. А Ала ад-Дин следил за магрибинцем, и когда магрибинец подошел к нему, он тотчас же вытащил кинжал и воткнул его в магрибинца, и тот упал убитый. И госпожа Будур вскрикнула: "Как это ты убил благочестивую Фатиму, творящую чудеса!" И Ала ад-Дин сказал: "Я убил не Фатиму, а того, кто убил ее. Это брат магрибинца-колдуна, и он пришел из своей страны, чтобы отомстить за своего брата. Это он научил тебя попросить у меня яйцо рухха, чтобы произошла оттого моя гибель и твоя гибель, а если ты не веришь моим словам, отбрось от его рта покрывало и посмотри: Фатима ли это благочестивая или магрибинец?"
И госпожа Бадр аль-Будур подошла, и откинула покрывало, и увидела, что это мужчина, у кото-рого все лицо закрыто бородой, и тогда она поняла, что ее муж Ала ад-Дин сказал правду, и воскликну-ла: "О мой любимый, два раза я подвергала тебя опасности гибели!" И она обняла Ала ад-Дина и поце-ловала его, и Ала ад-Дин молвил: "Не беда, о любимая! Слава Аллаху, который избавил нас от зла этих двух проклятых магрибинцев!"
А в это время пришел к ним султан, и они рассказали ему обо всем, что случилось из-за брата магрибинца, и показали его труп, и султан велел его сжечь так же, как его брата, и его сожгли и развеяли прах по воздуху. И Ала ад-Дин со своей женой, госпожой Будур, проводили время в веселье и радости, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний - смерть".
-------------------------------
*) Примечания:
человек был магрибинской породы - уроженец Магриба (Северо-Западная Африка).
Набиз - финиковое вино.
Хинд - так называли средневековые арабские географы Индию.
Синд - северо-западная ее часть. Медина - город в Саудовской Аравии, где похоронен пророк Мухаммед.
завтра день пятницы - Пятничная молитва – особо торжественная молитва, совершаемая му-сульманином по пятницам в соборной мечети.
Ифракия - восточная часть Магриба, территория которой примерно совпадает с территорией современной Ливии.
Калкас - мифический город в Ифракии.
один из фараоновых великанов - Согласно арабской легенде, свиту фараона составляли суще-ства огромного роста.
Кират - мера веса в одну двадцатую мискаля (0, 212 г).
чтобы ты сошел с коня у дверей дивана - В знак особого уважения Ала ад-Дину разрешено бы-ло въехать в ворота дворца и проехать по двору на коне, вместо того чтобы спешиться у ворот, как это положено по придворному этикету.
Зу-ль-Карнейн (букв."Двурогий") - так арабы в средние века называли Александра Македонского за его головной убор, напоминавший рога. Здесь, возможно, содержится либо намек на то, что в своих походах Александр Македонский дошел до "земель мрака", где царит вечная ночь, либо на ночные пир-шества, которые по обыкновению устраивал полководец после своих военных побед.
Феллах - землепашец, крестьянин.
И. М. Фильтишинский
На карте изображен Аладдин, только что выпустивший из лампы джинна. Джинн нависает над ним с угрожающей мордой. В правой руке Аладдин держит фонарь. Овладение духом лампы как символ подчинения себе принципа деятельности и созидательности. Фонарь - достижение полной ясности и по-нимания. За поясом у него заткнут жезл-палочка, как символ власти. Интересно, что после обретения джинна в сказке Аладдин начинает меняться в лучшую сторону, и из форменного раздолбая превраща-ется постепенно в дельного человека, хотя услугами джинна при этом пользуется очень мало.
Ключевые слова по Хант: рисковый вор, ментальная сила, авторитет
Принцесса жезлов - Рваная Косынка (норвежская сказка)
Давным-давно жили-были король и королева, и не было у них детей, и это разбивало королеве сердце. Редко случались в их дворце счастливые минуты – королева все время плакала и печалилась, и говорила, как пусто и одиноко в их большом дворце. Однажды королева гуляла возле дворца, и услышала, как другие женщины ругают своих детей и говорят, что и почему они сделали неправильно. Королева слышала все это и думала, как было бы хорошо, если бы и она могла поступать так же, как и эти женщины. И тогда король и королева решили взять во дворец приемную девочку, чтобы вырастить ее, чтобы она всегда была рядом с ними, и чтобы они могли хвалить ее, когда она делает успехи, и ругать, когда она ошибается – точь-в-точь как если бы она была их собственной дочкой.
Однажды маленькая девочка, которую они удочерили, бегала по двору замка и играла с золотым яблоком. В это время во двор зашла нищенка, которая держала за руку девочку, и не прошло и четверти часа, как приемная дочь короля и королевы и дочка нищенки подружились и стали играть вместе, перебрасывая друг-другу золотое яблоко. Когда королева увидела это из окна, она тотчас позвала девочку к себе. Та явилась сразу же, но дочка нищенки тоже пришла вместе с ней; они вошли в покои королевы, держась за руки. Королева начала ругать маленькую леди, и сказала: «Ты не должна бегать по двору и играть вместе с нищей оборванкой», - и королева стала выгонять дочь нищенки из замка.
«Если бы королева знала ту силу, которая есть у моей матери, она бы меня не прогоняла!», ска-зала девочка; а когда королева потребовала объяснить, что это означает, она сказала, что ее мать зна-ет, как сделать так, чтобы у королевы появились дети. Королева сначала не хотела верить, но девочка настаивала, что она сказала чистую правду, и упросила королеву позвать ее мать и проверить. Тогда королева отправила девочку во двор, чтобы она привела нищенку в королевские покои.
«Ты знаешь, что сказала твоя дочь?», спросила королева старую женщину, когда та поднялась в ее комнату.
Нет, нищенка ничего об этом не знала.
«Она сказала, что ты можешь сделать так, чтобы у меня были дети», сказала королева.
«Королевы не должны слушать глупые истории нищих побирушек», сказала старуха и вышла из комнаты.
Королева разозлилась, и велела снова привести к ней дочь нищенки; однако та продолжала на-стаивать, что все что она сказала раньше – чистая правда.
«Пусть ваше величество предложит моей матери выпить», сказала девочка; «Когда она захмеле-ет, то быстро вспомнит способ, чтобы помочь»
Королева решила попробовать; когда нищенка снова поднялась в ее покои, королева поднесла ей вина и хмельного меда столько, сколько та захотела, и вскоре нищенка стала поразговорчивей. Тогда королева и задала еще раз тот же вопрос, что и раньше.
«Пожалуй я знаю один способ, который может тебе помочь», сказала нищенка. «Твоему величе-ству следует вечером, перед тем как ложиться спать, принести из колодца две кадушки воды. Вымойся в них по очереди, а потом выплесни обе к себе под кровать. Когда проснешься поутру, загляни под кро-вать, и найдешь там два цветка – один прекрасный, а другой уродливый. Съешь красивый, а уродливый не тронь. Будь осторожна, и сделай именно так, как я посоветовала» - вот что сказала королеве нищен-ка.
И тем же вечером королева сделала все, как присоветовала нищенка: она принесла две кадушки воды, вымылась в них, и выплеснула воду под кровать, а когда проснулась на следующий день и загля-нула под собственную постель, то увидела, что там выросли два цветка – один был уродливый и отвра-тительный, с черными листьями, зато второй был свежий, и волшебный, и восхитительный королева ни-когда не видела подобных ему, и она сорвала этот цветок и съела. Прекрасный цветок был настолько сладким на вкус, что королева совсем потеряла голову и тогда она съела и второй цветок, подумав при этом: «Я уверена, что это не может ни повредить мне, ни помочь».
Через положенный срок королеву отнесли в ее спальню. Первой у королевы появилась девочка, которая крепко сжимала в руке деревянную ложку, и ездила верхом на козле. Она была отвратительная и страшная, но как только она появилась на свет, она выкрикнула: «Мамочка!»
«Если я – твоя мама», сказала королева, «То не иначе, Бог испытывает меня!»
«О, не волнуйся», сказала девочка на козле, «Скоро появится и та, что выглядит получше меня».
И спустя некоторое время у королевы появилась и другая девочка, которая была настолько пре-лестной и обворожительной, что никто не мог глаз от нее отвести. Уж будьте уверены – королева была очень довольна этой своей дочкой. Старшую же из близняшек прозвали «Рваная Косынка», потому что она всегда выглядела страшной и оборванной, а еще потому, что она всегда носила ужасный серый платок, который лохмотьями свисал у нее за ушами. Королева не могла глядеть на старшую дочь без ужаса. Няньки пробовали запирать ее в комнатах, но это ни к чему не привело. Сестры хотели всегда быть вместе, и никто не мог их разлучить.
Однажды в канун Рождества, когда сестры уже немного подросли, в коридоре перед спальней королевы поднялся ужасающий шум и лязг. Рваная Косынка спросила, отчего за дверью такой странный шум.
«О!», сказала королева, «Стоит ли беспокоиться из-за мелочей!»
Но Рваная Косынка продолжала допытываться, и в конце-концов королева рассказала ей, что это шумели ведьмы и тролли, которые приехали в замок отпраздновать Рождество. Рваная Косынка сразу же сказала, что она выйдет и прогонит их всех. Но все стали ее отговаривать и просили оставить троллей в покое, но она не слушала. Она попросила королеву быть осторожной и держать все двери крепко запертыми, чтобы никому случайно не причинили вреда.
Сказав это, она вышла из комнаты, прихватив с собой свою деревянную ложку, и стала охотиться на ведьм и прогонять их. Все это время в замковой галерее был такой шум и треск, каких доселе ни разу не слышали. Казалось, что весь дворец скрипит и стонет, будто вот-вот развалится по камешку. Сейчас уже трудно сказать, как это произошло, но так или иначе одна из дверей немного приоткрылась, и младшая сестренка выглянула из-за нее, чтобы поглядеть, чем занимается старшая.
Но – хлоп! Появилась старая ведьма, и мигом ухватила прелестную головку девочки и поставила на ее место голову теленка, а принцесса заползла обратно в комнату уже на четвереньках и начала мы-чать, прямо как настоящий теленок. Когда Рваная Косынка вернулась в комнату и увидела свою сестренку, она очень рассердилась, и принялась всех ругать за то, что никто не следил за дверьми, и за то, что из-за их небрежности ее сестру превратили в теленка.
«Но я подумаю, не смогу ли я ее расколдовать», сказала она в конце-концов.
Рваная Косынка выпросила у короля корабль с полной оснасткой, крепкими парусами и запасами еды и воды для долгого путешествия, но безо всякой команды на борту. Она собиралась плыть далеко-далеко, вместе со своей заколдованной сестрой. Никто не смог отговорить ее, и в конце-концов король и королева позволили ей поступать, как она считает нужным.
Рваная Косынка отплыла, и держала курс прямо на земли, где жили ведьмы. Когда корабль при-чалил, она сказала сестре оставаться и ждать ее на корабле, а сама села верхом на своего козла и по-ехала прямо к замку ведьм. Подобравшись поближе, она увидела, что одно окно в галерее открыто, а за окном разглядела голову своей сестры. Козел разбежался, высоко прыгнул, Рваная Косынка ухватила голову своей сестры, и они побежали обратно к кораблю. Но ведьмы кинулись за ней, они хотели вернуть голову. Их было так много, что казалось, что ее преследует пчелиный рой или множество муравьев. Козел пыхтел и фыркал, брыкался и бодался, а Рваная Косынка все погоняла его своей ложкой, и мало-помалу они стали обгонять ведьм.
Когда Рваная косынка вернулась на корабль, она взяла телячью голову и выбросила, а сестре приставила ее собственную, и та сразу стала девочкой, как и была раньше.
А потом сестры отправились в плавание, и плыли долго-долго, пока не добрались до одного да-лекого королевства.
Король этих земель был вдовцом, и у него был единственный сын. Когда он увидел из окна сво-его замка незнакомый парус, он тотчас же послал людей к берегу, чтобы узнать, что это за судно, откуда оно и кто на нем приплыл. Но когда его слуги добрались до пристани, единственное, что они увидели на корабле – это Рваную Косынку, которая скакала по палубе туда и сюда верхом на козле, а волосы ее развевались по ветру у нее за спиной. Слуги короля были поражены увиденными, но все же спросили, нет ли на борту других людей.
«Да, есть. Вместе со мной моя сестра», сказала Рваная Косынка. Слуги захотели увидеть ее, но Рваная косынка не разрешила.
«Никто не увидит ее до тех пор, пока сам король не придет сюда», - сказала она, и снова начала скакать на своем козле по палубе.
Когда королевские слуги вернулись во дворец и рассказали королю обо всем, что они видели, король и сам захотел сходить к кораблю и увидеть девушку, что скачет на козле. Когда он прибыл к причалу, Рваная Косынка вывела на палубу свою сестру, и та была столь прекрасна и нежна, что король немедленно в нее влюбился. Он пригласил обеих сестер во дворец, и сказал, что хотел бы сделать младшую сестру своей королевой, но Рваная Косынка сказала: «Нет. Король не женится на моей сестре до тех пор, пока я не выйду замуж за его сына». Как вы можете себе представить, принцу совершенно не хотелось жениться на Рваной Косынке, потому что она была весьма уродливой девицей. Но королю так хотелось жениться на младшей сестре, что в конце-концов принца удалось уговорить, и он пообещал взять ее в жены, хотя это обещание и нанесло ему глубокую душевную рану, и принц стал печален.
Во дворце начались приготовления к свадьбе, пекли хлеб и варили пиво, и когда все было гото-во, они все пошли к церкви. Принц шел и думал, что это будет худшая церковная служба, на которой ему довелось побывать за всю его жизнь. Король с молодой невестой уехали вперед, и она была настолько прекрасна и величественна, что все люди останавливались полюбоваться чудесной парой. А следом за ними верхом скакал принц, а возле него на козле ехала Рваная Косынка.
«Отчего ты молчишь?», спросила Рваная Косынка, когда они немного проехали по дороге.
«А о чем я должен с тобой говорить?», ответил принц.
«Ну, почему бы тебе не спросить, почему я езжу на уродливом козле», сказала Рваная Косынка.
«И почему же ты ездишь на этом уродливом козле?», спросил принц.
«Разве это уродливый козел? По-моему, это самая красивая лошадь, на которой когда-либо ез-дила невеста», - ответила Рваная Косынка, и в тот же миг козел превратился в прекрасную лошадь, са-мую красивую из всех, что когда либо видел принц.
Так они ехали дальше, но принц был все так же печален и молчалив. Тогда Рваная Косынка снова спросила его, отчего он не произносит ни слова, и когда принц осведомился, о чем же ему с ней гово-рить, она сказала:
«Отчего бы тебе не спросить меня, почему я держу в руках это уродливую деревянную ложку».
«И почему же ты держишь в руках эту ложку?», спросил принц.
«Разве это уродливая деревянная ложка? По-моему, это искуснейший серебряные веер, лучший из всех, что когда-либо держала в руках невеста», сказала Рваная Косынка, и тот же час в ее руках поя-вился прекрасный серебряный веер, искрящийся и переливающийся.
Они проехали еще немного по дороге, но принц не повеселел и по-прежнему не произносил ни слова. Немного погодя Рваная Косынка снова спросила его, отчего он ничего не говорит, и велела ему спросить, отчего она носит на волосах этот уродливый серый платок.
«Итак, почему же ты носишь на голове этот ужасный серый платок?», спросил принц.
«Разве это ужасный серый платок? Мне думается, что это лучшая золотая корона из всех, что когда-либо украшали головы невест», ответила Рваная Косынка, и на ее голове сразу же появилась золотая корона.
Но они ехали дальше, а принц все так же оставался печален, и не проронил ни слова. Тогда его невеста еще раз спросила, отчего он так молчалив, и предложила узнать у нее, отчего ее лицо столь отвратительное и злое.
«Да», сказал принц, «отчего же твое лицо столь уродливое и злое?»
«Разве я уродлива? Ты верно думаешь, что моя сестра – красавица, но я в десять раз краше нее», сказала невеста, и когда в следующий миг принц взглянул на нее, она была столь хороша собой, что он решил, что это самая прекрасная девушка на всем белом свете. После этого превращения не было ничего удивительного в том, что принц внезапно обрел дар речи и перестал печалиться.
Потом они испили из своей свадебной чаши, и пили долго, и осушили ее до дна, а после этого и король, и принц со своими прелестными молодыми женами отправились в королевство своих невест, и там устроили еще один пир, и там они тоже осушили свои свадебные чаши, и не было конца празднику. А теперь беги скорей к королевскому дворцу – там наверняка еще осталась капелька свадебного эля.

На карте изображена принцесса Рваная косынка, которая едет по острову ведьм верхом на козле со своей деревянной ложкой (ее жезл) в руках. Она с самого рождения получила свои силы, вполне умеет ими владеть, но еще не достигла всех желаемых целей.

Ключевые слова по Хант: созидательная энергия, решительность, самоуверенность, авантюризм. Склонность к приключениям, энергичность, активность, знание своих целей и их последовательное и активное достижение
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:49

Изображение
Принцесса жезлов - Рваная Косынка (норвежская сказка)

Давным-давно жили-были король и королева, и не было у них детей, и это разбивало королеве сердце. Редко случались в их дворце счастливые минуты – королева все время плакала и печалилась, и говорила, как пусто и одиноко в их большом дворце. Однажды королева гуляла возле дворца, и услышала, как другие женщины ругают своих детей и говорят, что и почему они сделали неправильно. Королева слышала все это и думала, как было бы хорошо, если бы и она могла поступать так же, как и эти женщины. И тогда король и королева решили взять во дворец приемную девочку, чтобы вырастить ее, чтобы она всегда была рядом с ними, и чтобы они могли хвалить ее, когда она делает успехи, и ругать, когда она ошибается – точь-в-точь как если бы она была их собственной дочкой.
Однажды маленькая девочка, которую они удочерили, бегала по двору замка и играла с золотым яблоком. В это время во двор зашла нищенка, которая держала за руку девочку, и не прошло и четверти часа, как приемная дочь короля и королевы и дочка нищенки подружились и стали играть вместе, перебрасывая друг-другу золотое яблоко. Когда королева увидела это из окна, она тотчас позвала девочку к себе. Та явилась сразу же, но дочка нищенки тоже пришла вместе с ней; они вошли в покои королевы, держась за руки. Королева начала ругать маленькую леди, и сказала: «Ты не должна бегать по двору и играть вместе с нищей оборванкой», - и королева стала выгонять дочь нищенки из замка.
«Если бы королева знала ту силу, которая есть у моей матери, она бы меня не прогоняла!», ска-зала девочка; а когда королева потребовала объяснить, что это означает, она сказала, что ее мать зна-ет, как сделать так, чтобы у королевы появились дети. Королева сначала не хотела верить, но девочка настаивала, что она сказала чистую правду, и упросила королеву позвать ее мать и проверить. Тогда королева отправила девочку во двор, чтобы она привела нищенку в королевские покои.
«Ты знаешь, что сказала твоя дочь?», спросила королева старую женщину, когда та поднялась в ее комнату.
Нет, нищенка ничего об этом не знала.
«Она сказала, что ты можешь сделать так, чтобы у меня были дети», сказала королева.
«Королевы не должны слушать глупые истории нищих побирушек», сказала старуха и вышла из комнаты.
Королева разозлилась, и велела снова привести к ней дочь нищенки; однако та продолжала на-стаивать, что все что она сказала раньше – чистая правда.
«Пусть ваше величество предложит моей матери выпить», сказала девочка; «Когда она захмеле-ет, то быстро вспомнит способ, чтобы помочь»
Королева решила попробовать; когда нищенка снова поднялась в ее покои, королева поднесла ей вина и хмельного меда столько, сколько та захотела, и вскоре нищенка стала поразговорчивей. Тогда королева и задала еще раз тот же вопрос, что и раньше.
«Пожалуй я знаю один способ, который может тебе помочь», сказала нищенка. «Твоему величе-ству следует вечером, перед тем как ложиться спать, принести из колодца две кадушки воды. Вымойся в них по очереди, а потом выплесни обе к себе под кровать. Когда проснешься поутру, загляни под кро-вать, и найдешь там два цветка – один прекрасный, а другой уродливый. Съешь красивый, а уродливый не тронь. Будь осторожна, и сделай именно так, как я посоветовала» - вот что сказала королеве нищен-ка.
И тем же вечером королева сделала все, как присоветовала нищенка: она принесла две кадушки воды, вымылась в них, и выплеснула воду под кровать, а когда проснулась на следующий день и загля-нула под собственную постель, то увидела, что там выросли два цветка – один был уродливый и отвра-тительный, с черными листьями, зато второй был свежий, и волшебный, и восхитительный королева ни-когда не видела подобных ему, и она сорвала этот цветок и съела. Прекрасный цветок был настолько сладким на вкус, что королева совсем потеряла голову и тогда она съела и второй цветок, подумав при этом: «Я уверена, что это не может ни повредить мне, ни помочь».
Через положенный срок королеву отнесли в ее спальню. Первой у королевы появилась девочка, которая крепко сжимала в руке деревянную ложку, и ездила верхом на козле. Она была отвратительная и страшная, но как только она появилась на свет, она выкрикнула: «Мамочка!»
«Если я – твоя мама», сказала королева, «То не иначе, Бог испытывает меня!»
«О, не волнуйся», сказала девочка на козле, «Скоро появится и та, что выглядит получше меня».
И спустя некоторое время у королевы появилась и другая девочка, которая была настолько пре-лестной и обворожительной, что никто не мог глаз от нее отвести. Уж будьте уверены – королева была очень довольна этой своей дочкой. Старшую же из близняшек прозвали «Рваная Косынка», потому что она всегда выглядела страшной и оборванной, а еще потому, что она всегда носила ужасный серый платок, который лохмотьями свисал у нее за ушами. Королева не могла глядеть на старшую дочь без ужаса. Няньки пробовали запирать ее в комнатах, но это ни к чему не привело. Сестры хотели всегда быть вместе, и никто не мог их разлучить.
Однажды в канун Рождества, когда сестры уже немного подросли, в коридоре перед спальней королевы поднялся ужасающий шум и лязг. Рваная Косынка спросила, отчего за дверью такой странный шум.
«О!», сказала королева, «Стоит ли беспокоиться из-за мелочей!»
Но Рваная Косынка продолжала допытываться, и в конце-концов королева рассказала ей, что это шумели ведьмы и тролли, которые приехали в замок отпраздновать Рождество. Рваная Косынка сразу же сказала, что она выйдет и прогонит их всех. Но все стали ее отговаривать и просили оставить троллей в покое, но она не слушала. Она попросила королеву быть осторожной и держать все двери крепко запертыми, чтобы никому случайно не причинили вреда.
Сказав это, она вышла из комнаты, прихватив с собой свою деревянную ложку, и стала охотиться на ведьм и прогонять их. Все это время в замковой галерее был такой шум и треск, каких доселе ни разу не слышали. Казалось, что весь дворец скрипит и стонет, будто вот-вот развалится по камешку. Сейчас уже трудно сказать, как это произошло, но так или иначе одна из дверей немного приоткрылась, и младшая сестренка выглянула из-за нее, чтобы поглядеть, чем занимается старшая.
Но – хлоп! Появилась старая ведьма, и мигом ухватила прелестную головку девочки и поставила на ее место голову теленка, а принцесса заползла обратно в комнату уже на четвереньках и начала мы-чать, прямо как настоящий теленок. Когда Рваная Косынка вернулась в комнату и увидела свою сестренку, она очень рассердилась, и принялась всех ругать за то, что никто не следил за дверьми, и за то, что из-за их небрежности ее сестру превратили в теленка.
«Но я подумаю, не смогу ли я ее расколдовать», сказала она в конце-концов.
Рваная Косынка выпросила у короля корабль с полной оснасткой, крепкими парусами и запасами еды и воды для долгого путешествия, но безо всякой команды на борту. Она собиралась плыть далеко-далеко, вместе со своей заколдованной сестрой. Никто не смог отговорить ее, и в конце-концов король и королева позволили ей поступать, как она считает нужным.
Рваная Косынка отплыла, и держала курс прямо на земли, где жили ведьмы. Когда корабль при-чалил, она сказала сестре оставаться и ждать ее на корабле, а сама села верхом на своего козла и по-ехала прямо к замку ведьм. Подобравшись поближе, она увидела, что одно окно в галерее открыто, а за окном разглядела голову своей сестры. Козел разбежался, высоко прыгнул, Рваная Косынка ухватила голову своей сестры, и они побежали обратно к кораблю. Но ведьмы кинулись за ней, они хотели вернуть голову. Их было так много, что казалось, что ее преследует пчелиный рой или множество муравьев. Козел пыхтел и фыркал, брыкался и бодался, а Рваная Косынка все погоняла его своей ложкой, и мало-помалу они стали обгонять ведьм.
Когда Рваная косынка вернулась на корабль, она взяла телячью голову и выбросила, а сестре приставила ее собственную, и та сразу стала девочкой, как и была раньше.
А потом сестры отправились в плавание, и плыли долго-долго, пока не добрались до одного да-лекого королевства.
Король этих земель был вдовцом, и у него был единственный сын. Когда он увидел из окна сво-его замка незнакомый парус, он тотчас же послал людей к берегу, чтобы узнать, что это за судно, откуда оно и кто на нем приплыл. Но когда его слуги добрались до пристани, единственное, что они увидели на корабле – это Рваную Косынку, которая скакала по палубе туда и сюда верхом на козле, а волосы ее развевались по ветру у нее за спиной. Слуги короля были поражены увиденными, но все же спросили, нет ли на борту других людей.
«Да, есть. Вместе со мной моя сестра», сказала Рваная Косынка. Слуги захотели увидеть ее, но Рваная косынка не разрешила.
«Никто не увидит ее до тех пор, пока сам король не придет сюда», - сказала она, и снова начала скакать на своем козле по палубе.
Когда королевские слуги вернулись во дворец и рассказали королю обо всем, что они видели, король и сам захотел сходить к кораблю и увидеть девушку, что скачет на козле. Когда он прибыл к причалу, Рваная Косынка вывела на палубу свою сестру, и та была столь прекрасна и нежна, что король немедленно в нее влюбился. Он пригласил обеих сестер во дворец, и сказал, что хотел бы сделать младшую сестру своей королевой, но Рваная Косынка сказала: «Нет. Король не женится на моей сестре до тех пор, пока я не выйду замуж за его сына». Как вы можете себе представить, принцу совершенно не хотелось жениться на Рваной Косынке, потому что она была весьма уродливой девицей. Но королю так хотелось жениться на младшей сестре, что в конце-концов принца удалось уговорить, и он пообещал взять ее в жены, хотя это обещание и нанесло ему глубокую душевную рану, и принц стал печален.
Во дворце начались приготовления к свадьбе, пекли хлеб и варили пиво, и когда все было гото-во, они все пошли к церкви. Принц шел и думал, что это будет худшая церковная служба, на которой ему довелось побывать за всю его жизнь. Король с молодой невестой уехали вперед, и она была настолько прекрасна и величественна, что все люди останавливались полюбоваться чудесной парой. А следом за ними верхом скакал принц, а возле него на козле ехала Рваная Косынка.
«Отчего ты молчишь?», спросила Рваная Косынка, когда они немного проехали по дороге.
«А о чем я должен с тобой говорить?», ответил принц.
«Ну, почему бы тебе не спросить, почему я езжу на уродливом козле», сказала Рваная Косынка.
«И почему же ты ездишь на этом уродливом козле?», спросил принц.
«Разве это уродливый козел? По-моему, это самая красивая лошадь, на которой когда-либо ез-дила невеста», - ответила Рваная Косынка, и в тот же миг козел превратился в прекрасную лошадь, са-мую красивую из всех, что когда либо видел принц.
Так они ехали дальше, но принц был все так же печален и молчалив. Тогда Рваная Косынка снова спросила его, отчего он не произносит ни слова, и когда принц осведомился, о чем же ему с ней гово-рить, она сказала:
«Отчего бы тебе не спросить меня, почему я держу в руках это уродливую деревянную ложку».
«И почему же ты держишь в руках эту ложку?», спросил принц.
«Разве это уродливая деревянная ложка? По-моему, это искуснейший серебряные веер, лучший из всех, что когда-либо держала в руках невеста», сказала Рваная Косынка, и тот же час в ее руках поя-вился прекрасный серебряный веер, искрящийся и переливающийся.
Они проехали еще немного по дороге, но принц не повеселел и по-прежнему не произносил ни слова. Немного погодя Рваная Косынка снова спросила его, отчего он ничего не говорит, и велела ему спросить, отчего она носит на волосах этот уродливый серый платок.
«Итак, почему же ты носишь на голове этот ужасный серый платок?», спросил принц.
«Разве это ужасный серый платок? Мне думается, что это лучшая золотая корона из всех, что когда-либо украшали головы невест», ответила Рваная Косынка, и на ее голове сразу же появилась золотая корона.
Но они ехали дальше, а принц все так же оставался печален, и не проронил ни слова. Тогда его невеста еще раз спросила, отчего он так молчалив, и предложила узнать у нее, отчего ее лицо столь отвратительное и злое.
«Да», сказал принц, «отчего же твое лицо столь уродливое и злое?»
«Разве я уродлива? Ты верно думаешь, что моя сестра – красавица, но я в десять раз краше нее», сказала невеста, и когда в следующий миг принц взглянул на нее, она была столь хороша собой, что он решил, что это самая прекрасная девушка на всем белом свете. После этого превращения не было ничего удивительного в том, что принц внезапно обрел дар речи и перестал печалиться.
Потом они испили из своей свадебной чаши, и пили долго, и осушили ее до дна, а после этого и король, и принц со своими прелестными молодыми женами отправились в королевство своих невест, и там устроили еще один пир, и там они тоже осушили свои свадебные чаши, и не было конца празднику. А теперь беги скорей к королевскому дворцу – там наверняка еще осталась капелька свадебного эля.

На карте изображена принцесса Рваная косынка, которая едет по острову ведьм верхом на козле со своей деревянной ложкой (ее жезл) в руках. Она с самого рождения получила свои силы, вполне умеет ими владеть, но еще не достигла всех желаемых целей.

Ключевые слова по Хант: созидательная энергия, решительность, самоуверенность, авантюризм. Склонность к приключениям, энергичность, активность, знание своих целей и их последовательное и активное достижение
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:50

Изображение
Принц жезлов - Дик Виттингтон и его кошка

Жил во время оно мальчик по имени Дик Виттингтон; отец с матерью у него умерли, когда он был маленький, и он их совсем не помнил. Зарабатывать на хлеб по младости лет он не мог, и жилось ему очень худо; часто совсем не завтракал, и на обед перепадали какие-нибудь крохи: деревня была бедная, соседи могли дать ему только картофельных очисток и лишь изредка сухую корочку хлеба.
При всем том Дик Виттингтон был живой, смышленый мальчишка и очень любил слушать, что го-ворится вокруг. Бывало, встанет под вывеской деревенской харчевни и слушает в открытую дверь рос-сказни захожих людей; а то подойдет к цирюльне, приткнется к косяку отворенной двери и каких только историй не наслушается.
Вот так и узнал Дик много диковинных вещей о великом городе Лондоне - в ту пору деревенские жители верили, что в Лондоне живут только господа и дамы, что день-деньской там пение и музыка и что улицы в этом городе сплошь вымощены золотом.
Стоит однажды Дик под вывеской и видит: едет по улице большой фургон, запряженный вось-меркой лошадей цугом, и на шее у каждой лошади колокольчик. А ведь этот фургон наверняка едет в чудесный город Лондон, подумал Дик, набрался храбрости и спросил фургонщика, нельзя ли ему пойти рядом с фургоном до города Лондона, если, по счастью, именно туда они путь держат. Узнал фургонщик, что нет у Дика никого в целом свете, рассудил, что хуже чем есть парнишке не будет, и взял его с собой.
Уж не знаю, чем Дик питался в дороге, где ночевал, как мог проделать пешком столь дальний путь. Свет не без добрых людей, кто покормит сироту, кто даст кусок хлеба, а спал он, скорее всего, в фургоне на тюках и ящиках.
Так или иначе, добрался Дик до Лондона и тотчас побежал искать мощенные золотом улицы. Он видел в деревне золотую гинею и знал, какую груду денег дают за нее. Вот и мечтал набрать золотых крупинок и получить за них много денег. Пробегал бедняжка весь день - везде вместо золота мусор и грязь. Сел в подворотне большого красивого дома и горько заплакал. Плакал, плакал да и уснул. Рано утром проснулся - живот совсем от голода подвело.
А в этом доме жил богатый негоциант мистер Фитцуоррен. Вышла за ворота кухарка, женщина злая и сварливая, увидела Дика и раскричалась:
- Ах ты, грязный попрошайка! Чего улегся у наших дверей! Работать так вас нет. Убирайся сейчас же отсюда! Не то окачу тебя горячими помоями, убежишь как ошпаренный.
Вышел на крик хозяин мистер Фитцуоррен.
- Ты чего здесь лежишь? - спрашивает Дика. - Ты ведь уже не маленький, можешь работать. Бо-юсь, ты и впрямь склонен лениться.
- Нет, сэр, - запротестовал Дик. - Это не так. Я бы охотно делал любую работу, да в Лондоне у меня никого нет. Отец с матерью давно умерли. Как мне теперь быть - не знаю. Хоть с голоду помирай.
- Ладно, - говорит купец. - Попробую твоему горю помочь.
Отвел Дика на кухню и приставил к кухарке - воду носить, печь топить и другую черную работу делать.
Неплохо бы жилось Дику в доме купца, да нрав у кухарки был больно крутой. Ела Дика поедом день-деньской и до того любила ручищами махать, что если не было отбивных, колотила Дика - метлой и чем ни попадя. Пожалела его горничная и пожаловалась на нее Алисе, дочери мистера Фитцуоррена. Пригрозила Алиса кухарке, что, если та не уймется, получит расчет.
Кухарка немного поумерила нрав - тут, как назло, другая напасть. Спал Дик на чердаке, холода он не боялся, зато от мышей и крыс спасу не было. Раз почистил он туфли богатому джентльмену, и тот дал ему за работу пенни. Решил Дик купить себе кошку. Увидел на улице девочку с кошкой и спросил у нее, не продаст ли она свою киску за пенни. "Бери", - ответила девочка и прибавила, что кошка эта заме-чательно ловит мышей.
Дик отнес кошку к себе на чердак и не забывал делиться с ней вкусными кусочками. Очень скоро кошка переловила всех крыс и мышей, и зажилось Дику вполне сносно.
Вскоре снарядил хозяин корабль со своим товаром в заморские страны. Собрал в гостиную до-мочадцев и говорит, пусть каждый отправит на "Единороге" какую-нибудь вещь. Может, найдется за мо-рем и на нее покупатель. Все что-нибудь принесли, только у Дика - ни денег, ни вещей, всего-навсего одна кошка.
- Давай сюда твою кошку, - улыбнулся хозяин. - Пусть мурлыка попытает за морем счастье.
Пошел Дик к себе на чердак, взял кошку и отдал ее со слезами на глазах капитану корабля: жал-ко было расставаться, да и мыши покоя не дадут.
То-то смеху было над товаром Дика. А Алиса, добрая душа, дала ему пенни, чтобы купил себе другую кошку.
Тут уж кухарка совсем обозлилась. Стала пуще прежнего тиранить Дика. И бранит, и метлой ко-лотит - за дело и без дела.
В конце концов не выдержал Дик и решил убежать из этого дома. Собрал он свои скудные пожитки и еще до свету отпра вился в путь. Дошел до окраины города, сел на большой камень и стал думать, куда теперь податься.
Думал он, думал, а тут как раз забили колокола на местной церкви. Слушает Дик колокольный звон, и чудится ему, колокола говорят:
Слушай звон-перезвон,
Будешь мэром, Виттингтон.
А сейчас домой иди
И немножко потерпи.
- Буду мэром! - вскочил с камня Дик. - Да ради этого можно что угодно вытерпеть. Буду ездить в карете! Заведу добрую кухарку. И мышей у меня не будет. Да и спать буду в теплой, красивой комнате. Что мне теперь колотушки кухарки! Ведь в конце концов я стану мэром.
Побежал Дик обратно и, к счастью, успел прибежать до того, как кухарка встала. Спустилась она на кухню, а печь уже топится.
Долго бороздил моря "Единорог", пока не прибило его ветром к берегу страны Берберии. Жили в этой стране мавры, неведомые до той поры англичанам.
Весь народ высыпал на берег поглазеть на чужеземных мореходов, у которых такая светлая ко-жа и голубые глаза. Встретили местные жители заморских гостей ласково, а увидев диковинные товары, стали наперебой покупать, что кому нравится.
Видит капитан, какой идет торг, и послал берберскому королю богатые подарки. Король был очень доволен и пригласил капитана во дворец. Усадили капитана по обычаю страны на ковер, расши-тый серебряными и золотыми цветами, подле короля с королевой, которые восседали на возвышении. Каких только яств не было на столе! Только приступили к трапезе, в комнату ворвались полчища мышей и крыс. Ринулись на стол и вмиг разорили пиршество. Не было блюда, куда бы они не сунули своих мордочек. Изумился капитан и спросил придворных, не кажется ли им, что это довольно мерзкие твари.
- О да, - ответили придворные, - мерзкие - и притом нахальные. Наш король отдал бы половину своих сокровищ, лишь бы от них избавиться. Ведь они не только отравляют обеды и ужины, они мешают королю, когда он заседает в палате, и нападают на него ночью на сонного. Всю ночь приходится держать возле короля стражу.
Капитан сразу вспомнил про кошку бедного Виттингтона и даже подскочил от радости.
- Ваше Величество, - обратился он к королю. - У меня на борту есть зверь, который шутя распра-вится с этой нечистью.
Король от этих слов так разволновался, что у него чуть тюрбан не свалился на пол.
- Очень прошу тебя, чужеземец, неси скорее сюда твоего чудесного зверя. От этих мерзких тва-рей нет никакого спасения. Они всюду так и кишат. Просто ужасно! - Король на миг забыл свое королев-ское достоинство, но тут же спохватился: - Если ты и правда избавишь нас от них, мы дадим тебе столь-ко золота и самоцветов, что тебе и не увезти.
- Ах, пожалуйста, побыстрее, - вторила королева. - Мне не терпится взглянуть на этого удиви-тельного зверя.
Капитан поспешил на корабль, а во дворце тем временем приготовили новый обед. Вернулся ка-питан с Пусси под мышкой, а на столе опять крысы с мышами хозяйничают.
Увидела кошка такое непотребство и, не дожидаясь приглашения, прыгнула из рук капитана пря-мо на стол. В считанные секунды у ног королевы выросла гора убитых мышей и крыс, а оставшиеся в живых разбежались по своим норам.
Короля с королевой очаровала эта молниеносная расправа, и они пожелали хорошенько разгля-деть чудесного зверя, оказавшего им столь неоценимую услугу.
- Пусси, Пусси! - позвал капитан киску, и она, не чинясь, подбежала к нему.
Капитан взял ее и протянул королеве, но та в страхе отпрянула, не решаясь дотронуться до зве-ря, который устроил мышам и крысам такое побоище. Капитан погладил кошку и опять позвал ее:
- Пусси! Пусси!
Тогда королева осмелела, тоже погладила мягкую шерстку и сказала:
- Пути, Пути. - Она ведь не знала заморского языка. Потом капитан посадил кошку к королеве на колени. Пусси замурлыкала, поиграла с пальцами королевы, свернулась клубком и уснула.
Король, убедившись в ловчих талантах Пусси и узнав, что она с котятами, а значит, скоро все его подданные смогут обзавестись подобным сокровищем, купил у капитана все его товары, а за кошку заплатил вдесятеро больше, чем за все остальное, вместе взятое.
Распростился капитан с королем, королевой и всем его двором и отправился с попутным ветром в далекую Англию. Плавание было спокойное, и скоро корабль благополучно вошел в Темзу.
Как-то утром сидит мистер Фитцуоррен у себя в конторе, вдруг кто-то стучится в дверь.
- Кто там? - спрашивает он.
- Друзья, - отвечают из-за двери. - Добрая весть о вашем "Единороге".
Открыл негоциант дверь, и в комнату вошли капитан с помощником. Капитан нес в руках боль-шой ларец с бриллиантами и изумрудами. Радостно приветствовал мистер Фитцуоррен вернувшихся из плавания и возблагодарил судьбу за их счастливое возвращение.
Рассказал капитан хозяину про кошку Дика, зовет негоциант слуг и говорит:
Зовите Дика к. нам сей час
Пусть он послушает рассказ.
И знайте с этих пор, что он
Почтенный мистер Виттингтон.
Послали за Диком, он как раз чистил сковородки и от усердия весь перемазался сажей. Дик по-думал, что над ним будут опять смеяться, но все-таки послушался и пошел, куда велено.
- Больше никто никогда не будет над тобой смеяться, Дик Виттингтон, - сказал ему негоциант. - Выслушай радостную весть. Король Берберии дал за твою кошку много золота, серебра и драгоценных камней. Вот смотри. - И он открыл ларец, который принес капитан "Единорога".
Бедный Дик не знал, как себя вести, что делать. Никогда в жизни не видел он такого богатства, но он был добрый парень и всех одарил золотом и драгоценностями - и капитана с помощником, и слуг, и даже злую кухарку.
Мистер Фитцуоррен пригласил Дика пожить у него, пока он не купит своего дома, и повез его к лучшему лондонскому портному.
Когда Дик отмыл лицо, когда завили ему волосы, одели в модное платье, а на голову водрузили шляпу, он оказался самым красивым юношей из всех, кто бывал в доме мистера Фитцуоррена. И мисс Алиса, которая всегда была добра к Дику, сочла его достойным своей любви. Ее отец заметил их взаим-ную склонность и предложил им соединить сердца. Все именитые люди Лондона, даже сам лорд-мэр пировали и веселились у них на свадьбе.
Дик Виттингтон жил с женой дружно и счастливо. А как вошел в лета, избрали его лорд-мэром и король возвел его за верность и благородство в рыцарское достоинство.
На карте - кошка Дика Уиттингтона, которая охотится за мышами во дворце берберского царя.


Ключевые слова по Хант: авантюризм, активность, верность На мой взгляд - решимость сменить образ жизни, достаточно терпения, чтобы добиться своего, умение делать самую черную работу ради достижения цели. Если по кошке - то "делай, что умеешь лучше всего и будешь сыт и обласкан". Откры-вающиеся возможности, интересное и перспективное предложение, возможность выйти за границы при-вычного, переменить
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:51

Изображение
Туз жезлов - Как Койот украл огонь (сказка индейцев Северной Америки)

Когда мир только еще начинался, у людей не было огня. Огонь существовал на земле только в одном месте — на вершине высокой горы, где его охраняли злые духи — скукумы. Скукумы не давали свой огонь звериному народу. Они боялись, что, если людям будет легче жить, они станут могущественны — так же могущественны, как духи.
И потому в вигвамах у людей не было тепла, а лосося они ели сырым. Когда Койот пришел к людям, он увидел, что они живут в нищете и холоде и что они очень несчастны.
— Койот,— взмолились они,— принеси нам огонь с гор, не то мы умрем от холода.
— Посмотрю, чем можно помочь вам,— пообещал Койот.
И, когда взошло солнце, он отправился в долгий путь к покрытой снегами вершине горы. И там он увидел, что три старые сморщенные старухи день и ночь караулят огонь, сменяя друг друга. Пока одна караулит, остальные сидят в вигваме неподалеку. И когда приходит время меняться, та старуха, что сидит у огня, подходит к вигваму и говорит: «Сестра, сестра, вставай, иди караулить огонь».
На рассвете, когда становится холодно, новый сторож не спешит выходить из вигвама. «Вот в это время я и украду горящую головешку», — сказал про себя Койот. Но он знал, что старухи скукумы будут гнаться за ним. Они были старые, но бегали быстро. Как убежать от них?
И, хотя Койот был очень мудрый, он никак не мог ничего придумать. И тогда он решил спросить совета у своих трех сестричек-черничек, что, обратившись в ягодки, жили у него в животе. Они были очень мудрые. И они могли посоветовать ему, что делать.
Сначала сестрички-чернички не хотели помогать ему.
— Если мы дадим тебе совет,— говорили они,— то ты скажешь потом, что ты и сам все знал.
Но тут Койот вспомнил, что сестрички его боятся града. И, взглянув на небо, он крикнул:
— Град! Град! Падай с неба.Сестрички-чернички перепугались и крикнули:
— Не надо! Не надо! Не зови град. Не зови град. Мы расскажем тебе все, что нужно.
И тогда сестрицы-ягодки сказали ему, как забрать горящую головешку у старух и как снести ее с горы людям.
Когда они объяснили ему все, Койот сказал:
— Да, сестрицы, так я и думал. Так я с самого начала и собирался сделать.
И, когда Койот спустился на землю с горы, он собрал вокруг себя звериный народ, точь-в-точь как советовали ему сестры. И каждому из животных — и Пуме, и Лису, и Белке, и другим — он приказал занять свое место на склоне горы. И все они заняли места, вытянувшись в ряд на всем пути между своими домами И тем местом, где скукумы хранили огонь.
И тогда ой снова взобрался на гору И дождался восхода солнца. Старуха-скукум, охранявшая огонь, видела его, но она подумала, что это просто какой-то зверек крадется возле их дома.
На рассвете Койот увидел, что старуха отошла от огня, и услышал ее голос: «Сестрица, сестрица, вставай огонь караулить».
А когда она вошла в вигвам, он подскочил к огню, схватил горящую головешку и бросился вниз по снежному склону. А через мгновенье три старухи уже мчались за ним по пятам, посыпая его на бегу льдом и снегом. Он перепрыгивал через глыбы льда, но вскоре услыхал, что старухи настигают его. Их раскаленное дыхание спалило ему мех с боков. Одна из старух схватила его когтями за кончик хвоста, который сразу же почернел. С тех пор кончик хвоста у койотов черный.
Запарившись и едва переводя дух, Койот добрался до деревьев и упал на землю. Но тут Пума, которая пряталась за маленькими елочками, выскочила из своего тайника. Она схватила головешку и помчалась вниз среди низкорослых деревьев и скал. А добравшись до больших деревьев, она передала головешку Лису. И Лис бежал с ней, пока не добрался до густого подлеска.
Здесь Белка схватила горящую головешку и стала прыгать с нею с дерева на дерево. Огонь пылал еще так жарко, Что на спине у Белки осталось темное пятно, а хвостик ее свернулся. Так и остались у белок это темное пятно и загнутый кверху хвостик. Скукумы, которые все еще гнались за огнем, думали поймать Белку на опушке леса.
Но под самым последним деревом Белку ждала Антилопа, которая и помчалась с головешкой через луга. Ведь Антилопа была самым быстроногим животным. Так звери по очереди несли огонь. И все они надеялись, что скукумы скоро устанут.
Наконец, когда от головешки остался один уголек, эн попал к маленькой Лягушке-попрыгушке, сидевшей на корточках. И маленькая Лягушка-попрыгушка проглотила уголек и поспешила прочь со всей скоростью, на какую только была способна. Самая молодая из Скукумов, хоть она и очень устала, решила во что бы то ни стало поймать Лягушку. Она схватила ее за хвост и крепко держала, не выпуская. Но Лягушка не растерялась. Она собрала все свои силы и прыгнула. Хвост ее остался в когтях у скукум, С тех пор у лягушек больше нет хвостов.
И все же Лягушка не остановилась. Она нырнула глубоко в реку и вынырнула у другого берега. Но старуха перепрыгнула реку. И она нагнала Лягушку во второй раз. Лягушка очень устала и больше не могла прыгать. И тогда, чтоб спасти огонь, она выплюнула его изо рта прямо на Деревья, и Деревья проглотили его. Тут и две другие старухи догнали сестру. И так стояли они беспомощно, не зная, как отобрать огонь у Деревьев.
И они медленно побрели назад к своему вигваму на вершине горы.
Тогда Койот подошел к тому месту, где был огонь, и люди тоже подошли ближе. Койот был очень мудрый. Он знал, как получить огонь из Деревьев. Он показал людям, как тереть две сухие палочки, пока не появятся искры. И он научил, как этими искрами поджечь сухие щепочки и сосновые иглы. А потом показал им, как из щепочек и сосновых игл разжечь большой костер.
С тех пор все люди знают, как пользоваться огнем. На огне они готовят пищу, огнем согревают жилища.


Ключевые слова по Хант: пробуждение творческих сил, вдохновение, новые идеи. Действие, на-ходчивость и скорость, помощь, ловкость, движение/бег, смелое предприятие, начинание.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:52

Изображение
2 Жезлов - Мышь деревенская и мышь городская (румынская сказка)

В одной деревушке, в уютной норке под забором, жила-была мышь. По утрам она брала люби-мую корзинку и отправлялась на поиски ягод и зернышек. Порой на помойке на заднем дворе ей удава-лось отыскать кусочек сыра, а на лужайке у дома – корочку хлеба, которой люди прикармливали птиц.
Как-то раз деревенскую мышь навестила ее кузина. «Какая приятная неожиданность! – восклик-нула радушная хозяйка. — Я всегда с таким нетерпением жду твоего приезда, ведь мне здесь так одино-ко! Что у вас в городе новенького?»
«Даже и не знаю с чего начать, — отвечала городская мышь. – Столько интересного, столько приключений и такая еда…»
«О, я же собиралась тебя угостить! – перебила ее сестрица. – Мне посчастливилось сегодня ут-ром найти кусочек сыра». Городская мышь не смогла сдержать смех, когда увидела, чем ее собираются потчевать: «Бедная моя сестренка! Да уж, не легко тебе здесь живется! Если этот заплесневевший сыр – самое вкусное, чем ты можешь меня накормить, вернусь-ка я лучше обратно к себе в город.
Кстати, почему бы тебе не погостить у меня?»
Немного подумав, деревенская мышь решила навестить кузину.
После полудня мыши отправились в путь. Долго добирались сестры до шумного города, где им пришлось пробираться к дому городской мыши по закоулкам, избегая встреч с ногами куда-то спешащих людей и что хуже всего – лап котов!
Сестры наконец-то добрались до огромного дома, в котором жила городская мышь. «Ой, не нуж-но мне было идти с тобой!» — испуганно прошептала деревенская мышь на ушко кузине, когда они на цыпочках вошли в кухню.
«Скоро ты перестанешь так думать! – весело ответила городская мышь. – Ты только взгляни на всю эту красоту!»
Ее сестра огляделась вокруг и увидела большой стол, на котором стояли тарелки с разными вкусными кушаньями. Деревенская мышь была так очарована увиденным, что тут же позабыла о своем страхе.
«Никогда в жизни я еще не видела столько вкусностей!» — задыхаясь от счастья, пролепетала она.
«И мы это все съедим! – пообещала городская сестрица. – Усаживайся удобнее, и я сейчас при-тащу тебе такого, чего ты еще никогда в жизни не пробовала!» И уже несколько минут спустя две счаст-ливые кузины сидели за маленьким столиком, буквально уставленным шоколадом. Но не успели они от-кусить от лакомства по маленькому кусочку, как в гостиную влетел огромный полосатый котище.
Не чуя под собой лап, мыши бросились к норке. Им едва удалось ускользнуть от острых когтей кота.
«Это маленькое приключение – тоже часть городской жизни», хихикнула городская сестрица. Ка-залось, ее ничуть не смутило происшествие.
«Уж лучше я поживу без таких неожиданностей, — дрожа от ужаса, ответила деревенская мышь. – Может, моя жизнь и кажется тебе скучной, но, по крайней мере, она безопасна. Как только все утихнет, я вернусь в свой милый маленький домик!»

На карте - городской кузен-Мышь, который приехал навестить свою сельскую кузину. Это самая завязка сюжета. Две мыши могут обозначать два разных образа жизни, образа действия, противополож-ности, две разные системы и т.п. Карта предлагает возможность выбора той возможности, которая наи-более близка. Но также не будет хулы, если, опробовав новое и поняв, что оно не подходит, выбираю-щий вернется к прежней схеме действия.

Ключевые слова по Хант: выбор, осознание прошлых заблуждений. Каждому - свое. Осознание своего места в жизни. Проба себя в новом деле (скорее всего неудачная, но не обязательно). Противо-стояние этой карты обычно между активностью и смирением.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:53

Изображение
3 Жезлов - Хок Ли и лесные духи (китайская сказка)

В глубокую старину, уж и не вспомню, какой император правил тогда Поднебесной, жил в пред-местьях большого города человек по имени Хок Ли, и слыл он мужчиной работящим и прилежным. Он не только часы напролет трудился в своей лавке, но делал всю домашнюю работу, так как жены у него не было, и все в его хозяйстве всегда было в порядке. Соседи восхищались его трудолюбием, всегда говорили «Какой он трудолюбивый этот Хок Ли! Как много он работает, у него даже и времени-то нет чтобы сходить куда-нибудь поразвлечься», и держались при встречах с ним скромно и вежливо.
Но на самом деле Хок Ли не был таким уж хорошим человеком, как думали о нем соседи. Каждую ночь, когда все добропорядочные горожане спали, он выскальзывал из дома и обворовывал богатые дома вместе с бандой таких же как он воров.
Такое положение вещей сохранялось уже довольно долго, и хотя воров время от времени лови-ли и наказывали, но даже тень подозрения ни разу не упала на Хок Ли – он был для всех трудолюбивым, добропорядочным, одиноким мужчиной.
Хок Ли скопил воровством приличную сумму денег, и был очень доволен собственным хитроумием и ловкостью. Но вот как-то утром он отправился на рынок и соседи сказали ему: «Что с твоим лицом, Хок Ли? У тебя щека распухла!».
И действительно – правая щека у него стала в два раза больше правой, и это было очень непри-ятно. «Завяжу-ка я щёку» - решил Хок Ли. «Без сомнение, согревающий компресс вылечит флюс». Но все было напрасно – наутро щека опухла еще больше прежнего. День ото дня опухоль становилась все больше и больше, пока щека стала чуть не такой огромной, как вся голова, и очень болела.
Хок ли уж и не знал, что делать. Да и дело было не только в уродливой и болезненной опухоли. Гораздо хуже было то, что все соседи стали потешаться и насмехаться над ним.
И вот в один прекрасный день бродячий лекарь прошел по их улице. Он не только продавал раз-нообразные лекарства, но и знал заклинания и чары, которым научился у даосов и духов. Лекарь осмот-рел Хок Ли и только головой покачал: «Вы, верно, чем-то прогневили духов. Это не простой флюс, такие случаются у людей, которые делали что-то дурное».
Хок Ли почувствовал, что может быть разоблачен, но, конечно, не стал сознаваться в своих зло-деяниях.
«Пожалуйста, уважаемый, расскажите, может быть все же есть какое-нибудь лекарство?» - умо-лял он доктора. «Я хорошо вам за него заплачу!»
«Нет, у меня нет лекарств от болезней, которые вызывают духи. Но если вы хорошо мне запла-тите, я подскажу, как вам быть».
Тут Хок Ли и лекарь принялись торговаться, и прошло немало времени, прежде чем они сошлись на определенной сумме. Лекарь убрал связку монет в рукав, и рассказал, что надо делать.
«В первый день полной луны отправляйтесь в лес и найдите такое-то дерево. Там вам придется подождать, пока духи, что живут под землей, не выберутся из своих укрытий. Когда они заметят ваше присутствие, они предложат вам потанцевать. Уж постарайтесь им угодить! Если они останутся доволь-ны вашим выступлением, они исцелят вас».
Хок Ли обрадовался, что полнолуние уже близко, но от нетерпения еле дождался положенного срока и отправился в лес. Он нашел там дерево, которое лекарь подробно ему описал, и взобрался на толстую ветку. Вскоре он увидел в лунном свете, как маленькие человечки выходят из леса со всех сто-рон, собираются под деревом, и начинают танцевать. Хок Ли показалось, что их тут сотни. Они все радостно плясали, пели и веселились, и тут под ним громко хрустнула ветка. Все человечки разом остановились и поглядели вверх, а у Хок Ли от страха даже сердце замерло
«Кто-то там есть наверху», - сказал старший из духов. – «Спускайся, кто бы ты ни был, или мы снимем тебя силой».
В большом страхе, Хок Ли стал спускаться вниз, но от страха сорвался вниз, пребольно упал, и покатился по земле в самой дурацкой манере. Когда он смог подняться, он подошел к духу, который заговорил с ним и казался тут главным, и склонился в глубоком поклоне.
«Кто ты такой и зачем забрался на дерево?»
Хок Ли рассказал ему все про свою раздутую щеку и лекаря, который ему посоветовал прийти сюда при полной луне за помощью. Старейшина хлопнул в ладоши, и все человечки расселись по краям поляны, образовав большой круг.
«Хорошо. Мы поглядим, чем тебе можно помочь. Но сначала попляши с нами; если нам понра-вится, мы тебя вылечим, а если нет – накажем».
Хок Ли очень переживал и боялся, колени его тряслись, а ноги скользили на палых листьях. Он сначала поднял руку, потом ногу, но прежде чем успел сделать что-то еще, - поскользнулся и полетел на землю, а пока он там лежал, все духи очень разозлились. Они окружили его в ярости, и стали кричать: «Ты, кто пришел сюда вылечить щеку! У тебя была одна большая щека, а теперь будет две! Теперь будет две!»
Несчастный Хок Ли еле ноги унес с поляны и, опечаленный, поплелся домой.
Он проснулся опухшим, опечаленным. Щеки разнесло так, что он и глаз-то своих почти не видел, а соседи теперь потешались над ним в два раза больше. Он хотел было посоветоваться с бродячим лекарем, но тот уже отбыл в другую деревню. Так что выбора не оставалось – придется сходить к дереву духов еще раз. Он снова дождался, пока луна не станет полной, и вернулся на то самое место, сел под деревом, с которого в прошлый раз так по-дурацки свалился, дождался появления духов, поклонился, и попросил разрешения снова сплясать для них. Духи захихикали, потешаясь над пухлощеким танцором, но согласились. Хок Ли вышел в центр поляны, поднял сначала руку, потом ногу, но в этот раз не упал, а сохранил равновесие. И тогда он высоко подпрыгнул и завертелся в прекрасном танце. Он притопывал и прихлопывал, и крутился, и вертелся, и вскоре палые листья уже крутились вокруг него. Когда он остановился, все духи хлопали ему в ладоши.
«Ты отлично танцевал! И за это мы тебя вылечим – пощупай-ка лицо!»
Хок Ли схватился за щеки и – чудо! – его щеки вернулись к нормальным размерам.
Он поблагодарил лесных духов и приплясывал всю дорогу домой.
На следующее утро во всем городе только и разговоров было, что о чудесном исцелении Хок Ли. Соседи расспрашивали его, но не смогли вытянуть из него ни словечка.
Какое-то время спустя один из богатых соседей Хок Ли, который был болен уже несколько лет, предложил заплатить ему изрядную сумму денег, если он расскажет о своем чудесном лекарстве. Хок Ли согласился, но поставил одно условие – все, что он расскажет, должно быть сохранено в полном секрете. Богач принял это условие, и Хок Ли отвел его в первый день полной луны к поляне духов, а на следующий день сосед оказался полностью здоровым.
С той поры Хок Ли уже не было нужды воровать, больные и недужные шли и шли к нему, и за плату и обещание сохранять тайну, Хок Ли отводил людей к лесным духам.. И в его доме с тех пор все-гда хватало денег.

На карте нарисован Хок Ли, который пляшет на поляне лесных духов. Вокруг него летают три жезла, будто он ими жонглирует, а под ногами крутится вихрь палых листьев. Движение, ведущее к об-новлению. Только с легкой душой можно поймать удачу. Легкость, радость. Доставляя радость другим - исцелишься. Чистая совесть не мешает правильному действию.

Ключевые слова по Хант: энергия, коммуникация, возможности. Счастливый конец долгого пути. Новые горизонты/возможности.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:54

Изображение
4 Жезлов - Джек и бобовый стебель (английская сказка)

Жила когда-то на свете бедная вдова, и был у нее один-единственный сын Джек да корова Бе-лянка. Корова каждое утро давала молоко, и мать с сыном продавали его на базаре, этим и жили. Но вот как-то раз Белянка не дала молока, и они просто не знали, что делать.
Как же нам быть? Как быть? твердила мать, ломая руки.
Не унывай, мама! сказал Джек. Я наймусь к кому-нибудь на работу.
Да ты ведь уж пробовал наниматься, только никто тебя не берет, отвечала мать. Нет, видно, придется нам продать нашу Белянку и на вырученные деньги открыть лавку или каким-нибудь другим делом заняться.
Что ж, хорошо, мама, согласился Джек. Сегодня как раз базарный день, и я живо продам Бе-лянку. А там и решим, что делать.
И вот взял Джек в руки повод и повел корову на базар. Но не успел далеко отойти, как повстречался с каким-то чудным старичком.
Доброе утро, Джек! сказал старичок.
И тебе доброго утра! ответил Джек, а сам удивляется: откуда старичок знает, как его зовут?
Ну, Джек, куда путь держишь? спросил старичок.
На базар, корову продавать.
Так, так! Кому и торговать коровами, как не
тебе! посмеялся старичок. А скажи-ка, сколько нужно бобов, чтобы получилось пять?
Ровно по два в каждой руке да один у тебя во рту! ответил Джек: он был малый не промах.
Верно! сказал старичок. Смотри-ка, вот они, эти самые бобы! и старичок вытащил из кармана горстку каких-то диковинных бобов. И раз уж ты такой смышленый, продолжал старичок, я не прочь с тобой поменяться -тебе бобы, мне корова!
Иди-ка ты своей дорогой! рассердился Джек. Так-то лучше будет!
Э-э, да ты не знаешь, что это за бобы, сказал старичок. Посади их вечером, и к утру они вырас-тут до самого неба.
Да ну? Правда? удивился Джек.
Истинная правда! А если нет -заберешь свою корову обратно.
Ладно! согласился Джек: отдал старичку Белянку, а бобы положил в карман.
Повернул Джек назад и пришел домой рано -еще не стемнело.
Как! Ты уже вернулся, Джек? удивилась мать. Я вижу, Белянки с тобой нет, значит ты ее про-дал? Сколько же тебе за нее дали?
Ни за что не угадаешь, мама! -ответил Джек.
Да ну? Ах ты мой хороший! Фунтов пять? Десять? Пятнадцать? Ну, уж двадцать-то не дали бы!
Я говорил не угадаешь! А что ты скажешь вот про эти бобы? Они волшебные. Посади их вече-ром и...
Что?! -вскричала мать Джека. -Да неужто ты такой дурак, такой болван, такой осел, что отдал мою Белянку, самую молочную корову во всей округе, да к тому же гладкую, откормленную, за горсточку каких-то скверных бобов? Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! А твои драгоценные бобы вон их, за окно!.. Ну, теперь живо спать! И есть не проси все равно не получишь ни глотка, ни кусочка!
И вот поднялся Джек к себе на чердак, в свою комнатушку, грустный-прегрустный: и матери жалко было, и сам без ужина остался.
Наконец он все-таки заснул.
А когда проснулся, едва узнал свою комнату. Солнце освещало только один угол, а вокруг было темным-темно.
Джек вскочил с постели, оделся и подошел к окну. И что же он увидел? Да что-то вроде боль-шого дерева. А это его бобы проросли. Мать Джека вечером выбросила их из окна в сад, они проросли, и огромный стебель все тянулся и тянулся вверх и вверх, пока не дорос до самого неба. Выходит, старичок-то правду говорил!
Бобовый стебель вырос возле самого Джекова окна. Вот Джек распахнул окно, прыгнул на сте-бель и полез вверх словно по лестнице. И все лез, и лез, и лез, и лез, и лез, и лез, пока, наконец, не добрался до самого неба. Там он увидел длинную и широкую дорогу, прямую как стрела. Пошел по этой дороге, и все шел, и шел, и шел, пока не пришел к огромному-преогромному высоченному дому. А у порога этого дома стояла огромная-преогромная высоченная женщина.
Доброе утро, сударыня! сказал Джек очень вежливо. Будьте так любезны, дайте мне, пожалуй-ста, чего-нибудь позавтракать!
Ведь Джек лег спать без ужина и был теперь голоден как волк.
Позавтракать захотел? сказала огромная-преогромная высоченная женщина. Да ты сам попа-дешь другим на завтрак, если не уберешься отсюда! Мой муж людоед, и самое его любимое кушанье это мальчики, изжаренные в сухарях. Уходи-ка лучше, пока цел, а то он скоро вернется.
Ох, сударыня, очень вас прошу, дайте мне чего-нибудь поесть! не унимался Джек.У меня со вчерашнего утра ни крошки во рту не было. Истинную правду говорю. И не все ли равно: поджарят ме-ня -или я с голоду умру?
Надо сказать, что людоедша была неплохая женщина. Она отвела Джека на кухню и дала ему кусок хлеба с сыром да кувшин молока. По не успел Джек съесть и половины завтрака, как вдруг топ! топ! топ! весь дом затрясся от чьих-то шагов.
О господи! Да это мой старик! ахнула людоедша. Что делать? Скорей прыгай сюда!
И только она успела втолкнуть Джека в печь, как вошел сам великан-людоед.
Ну и велик же он был гора-горой! На поясе у него болтались три теленка, привязанных за ноги. Людоед отвязал их, бросил на стол и сказал:
А ну-ка, жена, поджарь мне парочку на завтрак! Ого! Чем это здесь пахнет?
Фи-фай-фо-фам,
Дух британца чую там.
Мертвый он или живой, -
Попадет на завтрак мой.
Да что ты, муженек? сказала ему жена. Тебе померещилось. А может, это еще пахнет тем ма-леньким мальчиком, что был у нас вчера на обед помнишь, он тебе по вкусу пришелся. Поди-ка лучше умойся да переоденься, а я тем временем приготовлю завтрак.
Людоед вышел, а Джек уже хотел было вылезти из печи и убежать, но людоедша не пустила его.
Подожди, пока он не заснет, сказала она. После завтрака он всегда ложится подремать.
И вот людоед позавтракал, потом подошел к огромному сундуку, достал из него два мешка с золотом и уселся считать монеты. Считал-считал, наконец стал клевать носом и захрапел, да так, что опять весь дом затрясся.
Тут Джек потихоньку вылез из печи, прокрался на цыпочках мимо людоеда, схватил один мешок с золотом и давай бог ноги! кинулся к бобовому стеблю. Сбросил мешок вниз, прямо в сад, а сам начал спускаться по стеблю все ниже и ниже, пока, наконец, не очутился у своего дома.
Рассказал Джек матери обо всем, что с ним приключилось, протянул ей мешок с золотом и го-ворит:
Ну, что, мама, правду я сказал насчет своих бобов? Видишь, они и в самом деле волшебные!
И вот Джек с матерью стали жить на деньги, что были в мешке. Но в конце концов мешок опус-тел, и Джек решил еще разок попытать счастья на верхушке бобового стебля. В одно прекрасное утро встал он пораньше и полез на бобовый стебель и все лез, и лез, и лез, и лез, и лез, и лез, пока, нако-нец, не очутился на знакомой дороге и не добрался по ней до огромного-преогромного высоченного дома. Как и в прошлый раз, у порога стояла огромная-преогромная высоченная женщина.
Доброе утро, сударыня, сказал ей Джек как ни в чем не бывало. Будьте так любезны, дайте мне, пожалуйста, чего-нибудь поесть!
Уходи скорей отсюда, мальчуган! ответила великанша. Не то мой муж съест тебя за завтраком. Э, нет, постой-ка, уж не тот ли ты мальчишка, что приходил сюда недавно? А знаешь, в тот самый день у мужа моего пропал мешок золота.
Вот чудеса, сударыня! говорит Джек. Я, правда, мог бы кое-что рассказать насчет этого, но мне до того есть хочется, что пока я не съем хоть кусочка, ни слова не смогу вымолвить.
Тут великаншу разобрало такое любопытство, что она впустила Джека и дала ему поесть. А Джек нарочно стал жевать как можно медленней. Но вдруг-топ! топ! топ! послышались шаги великана, и великанша опять упрятала Джека в печь.
Потом все было как в прошлый раз: людоед вошел, сказал: "Фи-фай-фо-фам..." и прочее, по-завтракал тремя жареными быками, а затем приказал жене:
Жена, принеси-ка мне курицу ту, что несет золотые яйца!
Великанша принесла, а людоед сказал курице: "Несись!" и та снесла золотое яйцо. Потом лю-доед начал клевать носом и захрапел так, что весь дом затрясся.
Тогда Джек потихоньку вылез из печи, схватил золотую курицу и вмиг улепетнул. Но тут курица закудахтала и разбудила людоеда. И как раз когда Джек выбегал из дома, послышался голос великана:
Жена, эй, жена, не трогай моей золотой курочки! А жена ему в ответ:
Что это тебе почудилось, муженек?
Только это Джек и успел расслышать. Он со всех ног бросился к бобовому стеблю и прямо-таки слетел по нему вниз.
Вернулся Джек домой, показал матери чудо-курицу и крикнул:
Несись!
И курица снесла золотое яичко. С тех пор всякий раз, как Джек говорил ей "несись!", курица не-сла по золотому яичку.
Так-то вот. Но Джеку этого показалось мало, и вскоре он опять решил попытать счастья на вер-хушке бобового стебля. В одно прекрасное утро встал он пораньше и полез на бобовый стебель и все лез, и лез, и лез, и лез, пока не добрался до самой верхушки. Правда, на этот раз он поостерегся сразу войти в людоедов дом, а подкрался к нему потихоньку и спрятался в кустах. Подождал, пока великанша пошла с ведром по воду, и шмыг в дом! Залез в медный котел и ждет. Недолго он ждал; вдруг слышит знакомое "топ! топ! топ!" И вот входят в комнату людоед с женой.
Фи-фай-фо-фам, дух британца чую там!-закричал людоед.Чую, чую, жена!
Да неужто чуешь, муженек? говорит великанша. Ну, если это тот сорванец, что украл твое зо-лото и курицу с золотыми яйцами, он уж конечно в печке сидит!
И оба бросились к печи. Хорошо, что Джек не в ней спрятался!
Вечно ты со своим "фи-фай-фо-фам!"-сказала дюдоедша.-Да это тем мальчишкой пахнет, како-го ты вчера поймал. Я только что зажарила его тебе на завтрак. Ну и память у меня! Да и ты тоже хо-рош за столько лет не научился отличать живой дух от мертвого!
Наконец людоед уселся за стол завтракать. Но он то и дело бормотал:
Да-а, а все-таки могу поклясться, что...и поднявшись из-за стола, обшаривал и кладовую, и сун-дуки, и поставцы... Все углы и закоулки обыскал, только в медный котел заглянуть не догадался.
Но вот позавтракал людоед и крикнул:
Жена, жена, принеси-ка мне мою золотую арфу! Жена принесла арфу и поставила ее перед ним на стол.
Пой! приказал великан арфе.
И золотая арфа запела, да так хорошо, что заслушаешься! И все пела, и пела, пока людоед не заснул и не захрапел: а храпел он так громко, что чудилось, будто гром гремит.
Тут Джек и приподнял легонько крышку котла. Вылез из него тихо-тихо, как мышка, и дополз на четвереньках до самого стола. Вскарабкался на стол, схватил золотую арфу и бросился к двери.
Но арфа громко-прегромко позвала:
Хозяин! Хозяин!
Людоед проснулся и увидел, как Джек убегает с его арфой.
Джек бежал сломя голову, а людоед за ним и, конечно,
поймал бы его, да Джек первым кинулся к двери; к тому же ведь он хорошо знал дорогу. Вот прыгнул он на бобовый стебель, а людоед нагоняет. Но вдруг Джек куда-то пропал. Добежал людоед до конца дороги, видит Джек уже внизу из последних силенок спешит. Побоялся великан ступить на шаткий стебель, остановился, стоит, а Джек еще пониже спустился. Но тут арфа опять позвала:
Хозяин! Хозяин!
Великан ступил на бобовый стебель, и стебель затрясся под его тяжестью.
Вот Джек спускается все ниже и ниже, а людоед за ним. А как добрался Джек до крыши своего дома, закричал:
Мама! Мама! Неси топор, неси топор! Мать выбежала с топором в руках, бросилась к бобовому стеблю, да так и застыла от ужаса: ведь наверху великан уже продырявил облака своими ножищами. Наконец Джек спрыгнул на землю, схватил топор и так рубанул по бобовому стеблю, что чуть пополам его не перерубил.
Людоед почувствовал, что стебель сильно качается, и остановился. "Что случилось?" думает. Тут Джек как ударит топором еще раз совсем перерубил бобовый стебель. Стебель закачался и рух-нул, а людоед грохнулся на землю и свернул себе шею.
Джек показал матери золотую арфу, а потом они стали ее за деньги показывать, а еще золотые яйца продавать. А когда разбогатели, Джек женился на принцессе и зажил припеваючи.

На карте - Джек, спускающийся из облачного дома великана по бобовому стеблю с мешком золота (первое воровство). Бобовый стебель - рост, поступательное движение, динамически развивающаяся ситуация, которая даст новые "ростки" - возможности; божья коровка - знак удачи, ворон - предостережение.

Ключевые слова по Хант: исполнение/завершение, финансовый успех, свобода. Удачно прове-денная (рискованная) операция, полученная выгода, ловкость, проворство и хорошо подвешенный язык. Уверенность в собственной безопасности, улучшение благосостояния дома, повышение качества жизни.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:55

Изображение
5 Жезлов - Снежная Королева (Андерсен)

Начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей -- уродами или казались стоящими кверху ногами и без животов! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во все лицо. Дьявола все это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля -- у него была своя школа -- рассказывали о зеркале как о каком-то чуде.
-- Теперь только, -- говорили они, -- можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим Творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись еще, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, еще больше бед, чем само зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные ее стороны, ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалась в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик: так приятно щекотал его успех его выдумки. Но по свету летало еще много осколков зеркала. Послушаем же!

МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА
Рассказ второй

В большом городе, где столько домов и людей, что не всем и каждому удается отгородить себе хоть маленькое местечко для садика, и где поэтому большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цветами в горшках, жили двое бедных детей, но у них был садик побольше цветочного горшка. Они не были в родстве, но любили друг друга, как брат и сестра. Родители их жили в мансардах смежных домов. Кровли домов почти сходились, а под выступами кровель шло по водосточному желобу, приходившемуся как раз под окошком каждой мансарды. Стоило, таким образом, шагнуть из какого-нибудь окошка на желоб и можно было очутиться у окна соседей.
У родителей было по большому деревянному ящику; в них росли коренья и небольшие кусты роз (в каждом по одному), осыпанные чудными цветами. Родителям пришло в голову поставить эти ящики поперек желобов -- таким образом, от одного окна к другому тянулись словно две цветочные рядки. Горох спускался из ящиков зелеными гирляндами, розовые кусты заглядывали в окна и сплетались ветвями; образовалось нечто вроде триумфальных ворот из зелени и цветов. Так как ящики были очень высоки и дети твердо знали, что им нельзя карабкаться на них, то родители часто позволяли мальчику с девочкой ходить друг к другу по крыше в гости и сидеть на скамеечке под розами. И что за веселые игры устраивались у них тут!
Зимою это удовольствие прекращалось: окна зачастую покрывались ледяными узорами. Но дети нагревали на печке медные монеты и прикладывали их к замерзшим стеклам -- сейчас же оттаивало чу-десное кругленькое отверстие, а в него выглядывал веселый, ласковый глазок -- это смотрели каждый из своего окна мальчик и девочка: Кай и Герда. Летом они в один прыжок могли очутиться в гостях друг у друга, а зимою надо было сначала спуститься на много-много ступеней вниз, а затем подняться на столько же вверх. На дворе перепархивал снежок.
-- Это роятся белые пчелки! -- сказала бабушка.
- А у них тоже есть королева? -- спросил мальчик; он знал, что у настоящих пчел есть такая.
-- Есть! -- отвечала бабушка. -- Снежинки окружают ее густым роем, но она больше их всех и ни-когда не остается на земле -- вечно носится на черном облаке. Часто по ночам пролетает она по город-ским улицам и заглядывает в окошки; вот оттого-то они и покрываются ледяными узорами, словно цве-тами!
-- Видели, видели! -- сказали дети и поверили, что все это сущая правда.
-- А Снежная королева не может войти сюда? -- спросила девочка.
-- Пусть-ка попробует! -- сказал мальчик. -- Я посажу ее на теплую печку, вот она и растает!
Но бабушка погладила его по головке и завела разговор о другом.
Вечером, когда Кай был уже дома и почти совсем разделся, собираясь лечь спать, он вскараб-кался на стул у окна и поглядел в маленький оттаявший на оконном стекле кружочек. За окном порхали снежинки; одна из них, побольше, упала на край цветочного ящика и начала расти, расти, пока, наконец, не превратилась в женщину, укутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось, из миллионов снежных звездочек. Она была так прелестна, так нежна -- вся из ослепительно-белого льда и все же жи-вая! Глаза ее сверкали, как звезды, но в них не было ни теплоты, ни кротости. Она кивнула мальчику и поманила его рукой. Мальчуган испугался и спрыгнул со стула; мимо окна промелькнуло что-то похожее на большую птицу.
На другой день был славный морозец, но затем сделалась оттепель, а там пришла и весна-красна. Солнышко светило, цветочные ящики опять были все в зелени, ласточки вили под крышей гнез-да, окна растворили, и детям опять можно было сидеть в своем маленьком садике на крыше.
Розы цвели все лето восхитительно. Девочка выучила псалом, в котором тоже говорилось о ро-зах; девочка пела его мальчику, думая при этом о своих розах, и он подпевал ей:
Уж розы в долинах цветут,
Младенец-Христос с нами тут!
Дети пели, взявшись за руки, целовали розы, смотрели на ясное солнышко и разговаривали с ним: им чудилось, что с него глядел на них сам младенец Христос. Что за чудное было лето и как хоро-шо было под кустами благоухающих роз, которые, казалось, должны были цвести вечно!
Кай и Герда сидели и рассматривали книжку с картинками -- зверями и птицами; на больших ба-шенных часах пробило пять.
-- Ай! -- вскрикнул вдруг мальчик. -- Мне кольнуло прямо в сердце, и что-то попало в глаз!
Девочка обвила ручонкой его шею, он мигал глазами, но ни в одном ничего не было видно.
-- Должно быть, выскочило! -- сказал он.
Но в том-то и дело, что нет. В сердце и в глаз ему попали два осколка дьявольского зеркала, в котором, как мы, конечно, помним, все великое и доброе казалось ничтожным и гадким, а злое и дурное отражалось еще ярче, дурные стороны каждой вещи выступали еще резче. Бедняжка Кай! Теперь серд-це его должно было превратиться в кусок льда! Боль в глазу и в сердце уже прошла, но самые осколки в них остались.
-- О чем же ты плачешь? -- спросил он Герду. -- У! Какая ты теперь безобразная! Мне совсем не больно! Фу! -- закричал он затем. -- Эту розу точит червь! А та совсем кривая! Какие гадкие розы! Не лучше ящиков, в которых торчат!
И он, толкнув ящик ногою, вырвал две розы.
-- Кай, что ты делаешь? -- закричала девочка, а он, увидя ее испуг, вырвал еще одну и убежал от миленькой маленькой Герды в свое окно.
Приносила ли после того ему девочка книжку с картинками, он говорил, что эти картинки хороши только для грудных ребят; рассказывала ли что-нибудь бабушка, он придирался к словам. Да хоть бы одно это! А то он дошел до того, что стал передразнивать ее походку, надевать ее очки и подражать ее голосу! Выходило очень похоже и смешило людей. Скоро мальчик выучился передразнивать и всех со-седей -- он отлично умел выставить напоказ все их странности и недостатки, и люди говорили:
-- Что за голова у этого мальчугана!
А причиной всему были осколки зеркала, что попали ему в глаз и в сердце. Потому-то он пере-дразнивал даже миленькую маленькую Герду, которая любила его всем сердцем.
И забавы его стали теперь совсем иными, такими мудреными. Раз зимою, когда перепархивал снежок, он явился с большим зажигательным стеклом и подставил под снег полу своей синей куртки.
-- Погляди в стекло, Герда! -- сказал он.
Каждая снежинка казалась под стеклом куда больше, чем была на самом деле, и походила на роскошный цветок или десятиугольную звезду. Чудо что такое!
-- Видишь, как искусно сделано! -- сказал Кай. -- Это куда интереснее настоящих цветов! И какая точность! Ни единой неправильной линии! Ах, если бы они только не таяли!
Немного спустя Кай явился в больших рукавицах, с санками за спиною, крикнул Герде в самое ухо: "Мне позволили покататься на большой площади с другими мальчиками!" -- и убежал.
На площади каталось множество детей. Те, что были посмелее, привязывали свои санки к кре-стьянским саням и прокатывались таким образом довольно далеко. Веселье так и кипело. В самый раз-гар его на площади появились большие сани, выкрашенные в белый цвет. В них сидел человек, весь ушедший в белую меховую шубу и такую же шапку. Сани объехали вокруг площади два раза; Кай живо привязал к ним свои санки и покатился. Большие сани понеслись быстрее и затем свернули с площади в переулок. Сидевший в них человек обернулся и дружески кивнул Каю, точно знакомому. Кай несколько раз порывался отвязать свои санки, но человек в шубе кивал ему, и он продолжал ехать. Вот они выеха-ли за городские ворота. Снег повалил вдруг хлопьями, стемнело так, что кругом не было видно ни зги. Мальчик поспешил отпустить веревку, которою зацепился за большие сани, но санки его точно приросли к большим саням и продолжали нестись вихрем. Кай громко закричал -- никто не услышал его! Снег валил, санки мчались, ныряя в сугробах, прыгая через изгороди и канавы. Кай весь дрожал, хотел прочесть "Отче наш", но в уме у него вертелась одна таблица умножения.
Снежные хлопья все росли и обратились под конец в больших белых куриц. Вдруг они разлете-лись в стороны, большие сани остановились, и сидевший в них человек встал. Это была высокая, строй-ная, ослепительно белая женщина -- Снежная королева; и шуба, и шапка на ней были из снега.
-- Славно проехались! -- сказала она. -- Но ты совсем замерз. Полезай ко мне в шубу!
И, посадив мальчика к себе в сани, она завернула его в свою шубу; Кай словно опустился в снежный сугроб.
-- Все еще мерзнешь? -- спросила она и поцеловала его в лоб.
У! Поцелуй ее был холоднее льда, пронизал его холодом насквозь и дошел до самого сердца, а оно и без того уже было наполовину ледяным. Одну минуту Каю казалось, что вот-вот он умрет, но, на-против, стало легче, он даже совсем перестал зябнуть.
-- Мои санки! Не забудь моих санок! -- спохватился он прежде всего о санках.
И санки были привязаны на спину одной из белых куриц, которая полетела с ними за большими санями. Снежная королева поцеловала Кая еще раз, и он позабыл и Герду, и бабушку, и всех домашних.
-- Больше я не буду целовать тебя! -- сказала она. -- А не то зацелую до смерти!
Кай взглянул на нее -- она была так хороша! Более умного, прелестного лица он не мог себе и представить. Теперь она не казалась ему ледяною, как в тот раз, когда сидела за окном и кивала ему головой; теперь она казалась ему совершенством. Он совсем не боялся ее и рассказал ей, что знает все четыре действия арифметики, да еще с дробями, знает, сколько в каждой стране квадратных миль и жи-телей, а она только улыбалась в ответ. И тогда ему показалось, что он и в самом деле знает мало, и он устремил взор в бесконечное воздушное пространство. В тот же миг Снежная королева взвилась с ним на темное свинцовое облако, и они понеслись. Буря выла и стонала, словно распевала старинные пес-ни; они летели над лесами и озерами, над морями и твердой землей; под ними дули холодные ветры, выли волки, сверкал снег, летали с криком черные вороны, а над ними сиял большой ясный месяц. На него смотрел Кай всю долгую-долгую зимнюю ночь -- днем он спал у ног Снежной королевы.

ЦВЕТНИК ЖЕНЩИНЫ, УМЕВШЕЙ КОЛДОВАТЬ
Рассказ третий

А что же было с Гердой, когда Кай не вернулся? И куда он девался? Никто не знал этого, никто не мог сообщить о нем ничего. Мальчики рассказали только, что видели, как он привязал свои санки к большим великолепным саням, которые потом свернули в переулок и выехали за городские ворота. Ни-кто не знал, куда он девался. Много было пролито о нем слез; горько и долго плакала Герда. Наконец порешили, что он умер, утонул в реке, протекавшей за городом. Долго тянулись мрачные зимние дни.
Но вот настала весна, выглянуло солнышко.
-- Кай умер и больше не вернется! -- сказала Герда.
-- Не верю! -- отвечал солнечный свет.
-- Он умер и больше не вернется! -- повторила она ласточкам.
-- Не верим! -- ответили они.
Под конец и сама Герда перестала этому верить.
-- Надену-ка я свои новые красные башмачки: Кай ни разу еще не видал их, -- сказала она одна-жды утром, -- да пойду к реке спросить про него.
Было еще очень рано; она поцеловала спящую бабушку, надела красные башмачки и побежала одна-одинешенька за город, прямо к реке.
-- Правда, что ты взяла моего названого братца? Я подарю тебе свои красные башмачки, если ты отдашь мне его назад!
И девочке почудилось, что волны как-то странно кивают ей; тогда она сняла свои красные баш-мачки, первую свою драгоценность, и бросила их в реку. Но они упали как раз у берега, и волны сейчас же вынесли их на сушу -- река как будто не хотела брать у девочки лучшую ее драгоценность, так как не могла вернуть ей Кая. Девочка же подумала, что бросила башмачки не очень далеко, влезла в лодку, качавшуюся в тростнике, стала на самый краешек кормы и опять бросила башмаки в воду. Лодка не бы-ла привязана и оттолкнулась от берега. Девочка хотела поскорее выпрыгнуть на сушу, но, пока пробиралась с кормы на нос, лодка уже отошла от берега на целый аршин и быстро понеслась по течению.
Герда ужасно испугалась и принялась плакать и кричать, но никто, кроме воробьев, не слышал ее криков; воробьи же не могли перенести ее на сушу и только летели за ней вдоль берега да щебетали, словно желая ее утешить: "Мы здесь! Мы здесь!"
Лодку уносило все дальше; Герда сидела смирно, в одних чулках; красные башмачки ее плыли за лодкой, но не могли догнать ее.
Берега реки были очень красивы -- повсюду виднелись чудеснейшие цветы, высокие раскидистые деревья, луга, на которых паслись овцы и коровы, но нигде не было видно ни души человеческой.
"Может быть, река несет меня к Каю!" -- подумала Герда, повеселела, встала на ноги и долго-долго любовалась красивыми зелеными берегами. Но вот она приплыла к большому вишневому саду, в котором приютился домик с цветными стеклами в окошках и соломенной крышей. У дверей стояли два деревянных солдата и отдавали ружьями честь всем, кто проплывал мимо.
Герда закричала им: она приняла их за живых, но они, понятно, не ответили ей. Вот она подплы-ла к ним еще ближе, лодка подошла чуть не к самому берегу, и девочка закричала еще громче. Из доми-ка вышла, опираясь на клюку, старая-престарая старушка в большой соломенной шляпе, расписанной чудесными цветами.
-- Ах ты, бедная крошка! -- сказала старушка. -- Как это ты попала на такую большую, быструю реку да забралась так далеко?
С этими словами старушка вошла в воду, зацепила лодку своею клюкой, притянула ее к берегу и высадила Герду.
Герда была рада-радешенька, что очутилась наконец на суше, хоть и побаивалась чужой стару-хи.
-- Ну, пойдем, да расскажи мне, кто ты и как сюда попала? -- сказала старушка.
Герда стала рассказывать ей обо всем, а старушка покачивала головой и повторяла: "Гм! гм!" Но вот девочка кончила и спросила старуху, не видала ли она Кая. Та ответила, что он еще не проходил тут, но, верно, пройдет, так что девочке пока не о чем горевать -- пусть лучше попробует вишен да полюбуется цветами, что растут в саду: они красивее нарисованных в любой книжке с картинками и все умеют рассказывать сказки! Тут старушка взяла Герду за руку, увела к себе в домик и заперла дверь на ключ.
Окна были высоко от пола и все из разноцветных -- красных, голубых и желтых -- стеклышек; со-образно этому и сама комната была освещена каким-то удивительно ярким, радужным светом. На столе стояла корзинка с чудесными вишнями, и Герда могла есть их сколько душе угодно; пока же она ела, старушка расчесывала ей волосы золотым гребешком. Волосы вились кудрями и окружали свеженькое круглое, словно роза, личико девочки золотым сиянием.
-- Давно мне хотелось иметь такую миленькую девочку! -- сказала старушка. -- Вот увидишь, как ладно мы заживем с тобою!
И она продолжала расчесывать кудри девочки, и чем дольше чесала, тем больше Герда забыва-ла своего названого братца Кая: старушка умела колдовать. Она не была злою колдуньей и колдовала только изредка, для своего удовольствия; теперь же ей очень захотелось оставить у себя Герду. И вот она пошла в сад, дотронулась своей клюкой до всех розовых кустов, и те, как стояли в полном цвету, так все и ушли глубоко-глубоко в землю, и следа от них не осталось. Старушка боялась, что Герда, при виде роз, вспомнит о своих, а там и о Кае, да и убежит от нее.
Сделав свое дело, старушка повела Герду в цветник. У девочки глаза разбежались: тут были цветы всех родов и всех времен года. Что за красота, что за благоухание! Во всем свете не сыскать бы-ло книжки с картинками пестрее, красивее этого цветника. Герда прыгала от радости и играла среди цветов, пока солнце не село за высокими вишневыми деревьями. Тогда ее уложили в чудесную постель-ку с красными шелковыми перинками, набитыми голубыми фиалками; девочка заснула, и ей снились та-кие сны, какие видит разве королева в день своей свадьбы.
На другой день Герде опять позволили играть на солнышке. Так прошло много дней. Герда знала каждый цветочек в саду, но, как ни много их было, ей все-таки казалось, что какого-то недостает, только какого же? Раз она сидела и рассматривала соломенную шляпу старушки, расписанную цветами; самым красивым из них была как раз роза -- старушка забыла ее стереть. Вот что значит рассеянность!
-- Как! Тут нет роз? -- сказала Герда и сейчас же побежала искать их по всему саду -- нет ни од-ной!
Тогда девочка опустилась на землю и заплакала. Теплые слезы упали как раз на то место, где стоял прежде один из розовых кустов, и, как только они смочили землю, куст мгновенно вырос из нее, такой же свежий, цветущий, как прежде. Герда обвила его ручонками, принялась целовать розы и вспомнила о тех чудных розах, что цвели у нее дома, а вместе с тем и о Кае.
-- Как же я замешкалась! -- сказала девочка. -- Мне ведь надо искать Кая!.. Не знаете ли вы, где он? -- спросила она у роз. -- Верите ли вы тому, что он умер и не вернется больше?
-- Он не умер! -- сказали розы. -- Мы же были под землею, где все умершие, но Кая меж ними не было.
-- Спасибо вам! -- сказала Герда и пошла к другим цветам, заглядывала в их чашечки и спраши-вала: "Не знаете ли вы, где Кай?"
Но каждый цветок грелся на солнышке и думал только о собственной своей сказке или истории; их наслушалась Герда много, но ни один из цветов не сказал ни слова о Кае.
Что же рассказала ей огненная лилия?
-- Слышишь, как бьет барабан? Бум! бум! Звуки очень однообразны: бум! бум! Слушай же за-унывное пение женщин! Слушай крики жрецов!.. В длинном красном одеянии стоит на костре индусская вдова. Пламя охватывает ее и тело ее умершего мужа, но она думает о нем живом -- о нем, чьи взоры жгли ее сердце сильнее пламени, которое сейчас испепелит ее тело. Разве пламя сердца может погас-нуть в пламени костра?
-- Ничего не понимаю! -- сказала Герда.
-- Это моя сказка! -- отвечала огненная лилия. Что рассказал вьюнок?
-- Узкая горная тропинка ведет к гордо возвышающемуся на скале старинному рыцарскому замку. Старые кирпичные стены густо увиты плющом. Листья его цепляются за балкон, а на балконе стоит прелестная девушка; она перевесилась через перила и смотрит на дорогу. Девушка свежее розы, воздушнее колеблемого ветром цветка яблони. Как шелестит ее шелковое платье! Неужели же он не придет?
-- Ты говоришь про Кая? -- спросила Герда.
-- Я рассказываю свою сказку, свои грезы! -- отвечал вьюнок. Что рассказал крошка подснежник?
-- Между деревьями качается длинная доска -- это качели. На доске сидят две миленькие девоч-ки; платьица на них белые как снег, а на шляпах развеваются длинные зеленые шелковые ленты. Бра-тишка, постарше их, стоит позади сестер, держась за веревки сгибами локтей; в руках же у него: в одной -- маленькая чашечка с мыльной водой, в другой -- глиняная трубочка. Он пускает пузыри, доска качает-ся, пузыри разлетаются по воздуху, переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Вот один повис на конце трубочки и колышется от дуновения ветра. Черненькая собачонка, легкая, как мыльный пузырь, встает на задние лапки, а передние кладет на доску, но доска взлетает кверху, собачонка падает, тяф-кает и сердится. Дети поддразнивают ее, пузыри лопаются... Качающаяся доска, разлетающаяся по воз-духу пена -- вот моя песенка!
-- Она, может быть, и хороша, да ты говоришь все это таким печальным тоном! И опять ни слова о Кае!
Что скажут гиацинты?
-- Жили-были три стройные воздушные красавицы сестрицы. На одной платье было красное, на другой -- голубое, на третьей -- совсем белое. Рука об руку танцевали они при ясном лунном свете у тихого озера. То не были эльфы, но настоящие девушки. В воздухе разлился сладкий аромат, и девушки скрылись в лесу. Вот аромат стал еще сильнее, еще слаще -- из чащи леса выплыли три гроба; в них лежали красавицы сестрицы, а вокруг них порхали, словно живые огоньки, светящиеся жучки. Спят ли девушки или умерли? Аромат цветов говорит, что умерли. Вечерний колокол звонит по усопшим!
-- Вы навели на меня грусть! -- сказала Герда. -- Ваши колокольчики тоже пахнут так сильно!.. Те-перь у меня из головы не идут умершие девушки! Ах, неужели и Кай умер? Но розы были под землей и говорят, что его нет там!
-- Динг-данг! -- зазвенели колокольчики гиацинтов. -- Мы звоним не над Каем! Мы и не знаем его! Мы звоним свою собственную песенку; другой мы не знаем!
И Герда пошла к золотому одуванчику, сиявшему в блестящей зеленой траве.
-- Ты, маленькое ясное солнышко! -- сказала ему Герда. -- Скажи, не знаешь ли ты, где мне искать моего названого братца?
Одуванчик засиял еще ярче и взглянул на девочку. Какую же песенку спел он ей? Увы! И в этой песенке ни слова не говорилось о Кае!
-- Ранняя весна, на маленький дворик приветливо светит ясное Божье солнышко. Ласточки вьют-ся возле белой стены, примыкающей ко двору соседей. Из зеленой травки выглядывают первые жел-тенькие цветочки, сверкающие на солнышке, словно золотые. На двор вышла посидеть старушка бабуш-ка; вот пришла из гостей ее внучка, бедная служанка, и крепко целует старушку. Поцелуй девушки доро-же золота -- он идет прямо от сердца. Золото на ее губах, золото в сердечке, золото и на небе в утрен-ний час! Вот и все! -- сказал одуванчик.
-- Бедная моя бабушка! -- вздохнула Герда. -- Как она скучает обо мне, как горюет! Не меньше, чем горевала о Кае! Но я скоро вернусь и приведу его с собой. Нечего больше и расспрашивать цветы: у них ничего не добьешься, они знают только свои песенки!
И она подвязала юбочку повыше, чтобы удобнее было бежать, но когда хотела перепрыгнуть че-рез желтую лилию, та хлестнула ее по ногам. Герда остановилась, посмотрела на длинный цветок и спросила:
-- Ты, может быть, знаешь что-нибудь? И она наклонилась к нему, ожидая ответа. Что же сказала желтая лилия?
-- Я вижу себя самое! Я вижу себя самое! О, как я благоухаю!.. Высоко-высоко в маленькой ка-морке, под самой крышей, стоит полуодетая танцовщица. Она то балансирует на одной ножке, то опять твердо стоит на обеих и попирает ими весь свет, ведь она -- обман глаз. Вот она льет из чайника воду на какой-то белый кусок материи, который держит в руках. Это ее корсаж. Чистота -- лучшая красота! Белая юбочка висит на гвозде, вбитом в стену; юбка тоже выстирана водою из чайника и высушена на крыше! Вот девушка одевается и повязывает на шею ярко-желтый платочек, еще резче оттеняющий белизну платьица. Опять одна ножка взвивается в воздух! Гляди, как прямо она стоит на другой, точно цветок на своем стебельке! Я вижу самое себя, я вижу самое себя!
-- Да мне мало до этого дела! -- сказала Герда. -- Нечего мне об этом и рассказывать!
И она побежала из сада.
Дверь была заперта лишь на задвижку; Герда дернула ржавый засов, он поддался, дверь отво-рилась, и девочка так босоножкой и пустилась бежать по дороге! Раза три оглядывалась она назад, но никто не гнался за нею. Наконец она устала, присела на камень и огляделась кругом: лето уже прошло, на дворе стояла поздняя осень, а в чудесном саду старушки, где вечно сияло солнышко и цвели цветы всех времен года, этого и не было заметно!
-- Господи! Как же я замешкалась! Ведь уж осень на дворе! Тут не до отдыха! -- сказала Герда и опять пустилась в путь.
Ах, как болели ее бедные, усталые ножки! Как холодно, сыро было в воздухе! Листья на ивах со-всем пожелтели, туман оседал на них крупными каплями и стекал на землю; листья так и сыпались. Один терновник стоял весь покрытый вяжущими, терпкими ягодами. Каким серым, унылым глядел весь белый свет!

ПРИНЦ И ПРИНЦЕССА
Рассказ четвертый

Пришлось Герде опять присесть отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал большой ворон; он долго-долго смотрел на девочку, кивая ей головою, и наконец заговорил:
-- Кар-кар! Здррравствуй!
Чище этого он выговаривать по-человечески не мог, но, видимо, желал девочке добра и спросил ее, куда это она бредет по белу свету одна-одинешенька? Слова "одна-одинешенька" Герда поняла от-лично и сразу почувствовала все их значение. Рассказав ворону всю свою жизнь, девочка спросила, не видал ли он Кая?
Ворон задумчиво покачал головою и сказал:
-- Может быть, может быть!
-- Как? Правда? -- воскликнула девочка и чуть не задушила ворона поцелуями.
-- Потише, потише! -- сказал ворон. -- Я думаю, что это был твой Кай! Но теперь он, верно, забыл тебя со своей принцессой!
-- Разве он живет у принцессы? -- спросила Герда.
-- А вот послушай! -- сказал ворон. -- Только мне ужасно трудно говорить по-вашему! Вот если бы ты понимала по-вороньи, я рассказал бы тебе обо всем куда лучше.
-- Нет, этому меня не учили! -- сказала Герда. -- Бабушка, та понимает! Хорошо бы и мне уметь!
-- Ну ничего! -- сказал ворон. -- Расскажу, как сумею, хоть и плохо. И он рассказал обо всем, что только сам знал.
-- В королевстве, где мы с тобой находимся, есть принцесса, такая умница, что и сказать нельзя! Она прочла все газеты в свете и уж позабыла все, что прочла, -- вот какая умница! Раз как-то сидела она на троне, -- а веселья-то в этом немного, как говорят люди, -- и напевала песенку: "Отчего ж бы мне не выйти замуж?" "А ведь и в самом деле!" -- подумала она, и ей захотелось замуж. Но в мужья она хотела выбрать себе такого человека, который бы сумел отвечать, когда с ним заговорят, а не такого, что умел бы только важничать: это так скучно! И вот созвали барабанным боем всех придворных дам и объявили им волю принцессы. Все они были очень довольны и сказали: "Вот это нам нравится! Мы и сами недавно об этом думали!" Все это истинная правда! -- прибавил ворон. -- У меня при дворе есть невеста, она ручная, -- от нее-то я и знаю все это.
Невестою его была ворона.
-- На другой день все газеты вышли с каймой из сердец и с вензелями принцессы. В газетах было объявлено, что каждый молодой человек приятной наружности может явиться во дворец и побеседовать с принцессой; того же, кто будет держать себя вполне свободно, как дома, и окажется всех красноречивее, принцесса изберет себе в мужья! Да, да! -- повторил ворон. -- Все это так же верно, как то, что я сижу здесь перед тобою! Народ повалил во дворец валом, пошла давка и толкотня, но толку не вышло никакого ни в первый, ни во второй день. На улице все женихи говорили отлично, но стоило им перешагнуть дворцовый порог, увидеть гвардию, всю в серебре, а лакеев в золоте и вступить в огромные, залитые светом залы, как их брала оторопь. Подступят к трону, где сидит принцесса, да и повторяют только ее же последние слова, а ей вовсе не этого было нужно! Право, их всех точно опаивали дурманом! А выйдя за ворота, они опять обретали дар слова. От самых ворот до дверей дворца тянулся длинный-длинный хвост женихов. Я сам был там и видел! Женихам хотелось есть и пить, но из дворца им не давали даже стакана воды. Правда, кто был поумнее, запасся бутербродами, но запасливые уж не делились с соседями, думая про себя: "Пусть себе поголодают, отощают -- принцесса и не возьмет их!"
-- Ну, а Кай-то, Кай? -- спросила Герда. -- Когда же он явился? И он пришел свататься?
-- Постой! Постой! Теперь мы как раз дошли и до него! На третий день явился небольшой чело-вечек, ни в карете, ни верхом, а просто пешком, и прямо вошел во дворец. Глаза его блестели, как твои; волосы у него были длинные, но одет он был бедно.
-- Это Кай! -- обрадовалась Герда. -- Так я нашла его! -- И она захлопала в ладоши.
-- За спиной у него была котомка! -- продолжал ворон.
-- Нет, это, верно, были его саночки! -- сказала Герда. -- Он ушел из дома с санками!
-- Очень возможно! -- сказал ворон. -- Я не разглядел хорошенько. Так вот, моя невеста расска-зывала мне, что, войдя в дворцовые ворота и увидав гвардию в серебре, а на лестницах лакеев в золо-те, он ни капельки не смутился, кивнул головою и сказал: "Скучненько, должно быть, стоять тут на лест-нице, я лучше войду в комнаты!" Залы все были залиты светом; вельможи расхаживали без сапог, раз-нося золотые блюда: торжественнее уж нельзя было! А его сапоги так и скрипели, но он и этим не сму-щался.
-- Это, наверно, Кай! -- воскликнула Герда. -- Я знаю, что на нем были новые сапоги! Я сама слышала, как они скрипели, когда он приходил к бабушке!
-- Да, они таки скрипели порядком! -- продолжал ворон. -- Но он смело подошел к принцессе; она сидела на жемчужине величиною с веретено, а кругом стояли придворные дамы и кавалеры со своими горничными, служанками горничных, камердинерами, слугами камердинеров и прислужником камерди-нерских слуг. Чем дальше кто стоял от принцессы и ближе к дверям, тем важнее, надменнее держал се-бя. На прислужника камердинерских слуг, стоявшего в самых дверях, нельзя было и взглянуть без стра-ха -- такой он был важный!
-- Вот страх-то! -- сказала Герда. -- А Кай все-таки женился на принцессе?
-- Не будь я вороном, я бы сам женился на ней, хоть я и помолвлен. Он вступил с принцессой в беседу и говорил так же хорошо, как я, когда говорю по-вороньи, -- так, по крайней мере, сказала мне моя невеста. Держался он вообще очень свободно и мило и заявил, что пришел не свататься, а только послушать умные речи принцессы. Ну и вот, она ему понравилась, он ей тоже!
-- Да, да, это Кай! -- сказала Герда. -- Он ведь такой умный! Он знал все четыре действия ариф-метики, да еще с дробями! Ах, проводи же меня во дворец!
-- Легко сказать, -- отвечал ворон, -- да как это сделать? Постой, я поговорю с моею невестой -- она что-нибудь придумает и посоветует нам. Ты думаешь, что тебя вот так прямо и впустят во дворец? Как же, не очень-то впускают таких девочек!
-- Меня впустят! -- сказала Герда. -- Только бы Кай услышал, что я тут, сейчас бы прибежал за мною!
-- Подожди меня тут у решетки! -- сказал ворон, тряхнул головой и улетел.
Вернулся он уже совсем под вечер и закаркал:
-- Кар, кар! Моя невеста шлет тебе тысячу поклонов и вот этот маленький хлебец. Она стащила его в кухне -- там их много, а ты, верно, голодна!.. Ну, во дворец тебе не попасть: ты ведь босая -- гвар-дия в серебре и лакеи в золоте ни за что не пропустят тебя. Но не плачь, ты все-таки попадешь туда. Невеста моя знает, как пройти в спальню принцессы с черного хода, и знает, где достать ключ.
И вот они вошли в сад, пошли по длинным аллеям, усыпанным пожелтевшими осенними листья-ми, и, когда все огоньки в дворцовых окнах погасли один за другим, ворон провел девочку в маленькую полуотворенную дверцу.
О, как билось сердечко Герды от страха и радостного нетерпения! Она точно собиралась сделать что-то дурное, а ведь она только хотела узнать, не здесь ли ее Кай! Да, да, он, верно, здесь! Она так живо представляла себе его умные глаза, длинные волосы, улыбку... Как он улыбался ей, когда они, бывало, сидели рядышком под кустами роз! А как обрадуется он теперь, когда увидит ее, услышит, на какой длинный путь решилась она ради него, узнает, как горевали о нем все домашние! Ах, она была просто вне себя от страха и радости.
Но вот они и на площадке лестницы; на шкафу горела лампочка, а на полу сидела ручная ворона и осматривалась по сторонам. Герда присела и поклонилась, как учила ее бабушка.
-- Мой жених рассказывал мне о вас столько хорошего, барышня! -- сказала ручная ворона. -- "Повесть вашей жизни", как это принято выражаться, также очень трогательна! Не угодно ли вам взять лампу,, а я пойду вперед. Мы пойдем прямою дорогой -- тут мы никого не встретим!
-- А мне кажется, кто-то идет за нами! -- сказала Герда, и в ту же минуту мимо нее с легким шу-мом промчались какие-то тени: лошади с развевающимися гривами и тонкими ногами, охотники, дамы и кавалеры верхом.
-- Это сны! -- сказала ручная ворона. -- Они являются унести мысли высоких особ на охоту. Тем лучше для нас: удобнее будет рассмотреть спящих! Надеюсь, однако, что, войдя в честь, вы покажете, что у вас благодарное сердце!
-- Есть о чем тут и говорить! Само собою разумеется! -- сказал лесной ворон.
Тут они вошли в первую залу, всю обтянутую розовым атласом, затканным цветами. Мимо де-вочки опять пронеслись сны, но так быстро, что она не успела и рассмотреть всадников. Одна зала была великолепнее другой -- просто оторопь брала. Наконец они дошли до спальни: потолок напоминал верхушку огромной пальмы с драгоценными хрустальными листьями; с середины его спускался толстый золотой стебель, на котором висели две кровати в виде лилий. Одна была белая, в ней спала принцес-са, другая -- красная, и в ней Герда надеялась найти Кая. Девочка слегка отогнула один из красных ле-пестков и увидала темно-русый затылок. Это Кай! Она громко назвала его по имени и поднесла лампу к самому его лицу. Сны с шумом умчались прочь; принц проснулся и повернул голову... Ах, это был не Кай!
Принц походил на него только с затылка, но был так же молод и красив. Из белой лилии выгля-нула принцесса и спросила, что случилось. Герда заплакала и рассказала всю свою историю, упомянув и о том, что сделали для нее вороны...
-- Ах ты, бедняжка! -- сказали принц и принцесса, похвалили ворон, объявили, что ничуть не гне-ваются на них -- только пусть они не делают этого впредь, -- и захотели даже наградить их.
-- Хотите быть вольными птицами? -- спросила принцесса. -- Или желаете занять должность при-дворных ворон на полном содержании из кухонных остатков?
Ворон с вороной поклонились и попросили должности при дворе -- они подумали о старости -- и сказали:
-- Хорошо иметь верный кусок хлеба на старости лет!
Принц встал и уступил свою постель Герде; больше он пока ничего не мог для нее сделать. А она сложила ручонки и подумала: "Как добры все люди и животные!" -- закрыла глазки и сладко заснула. Сны опять прилетели в спальню, но теперь они были похожи на Божьих ангелов и везли на маленьких саночках Кая, который кивал Герде головою. Увы! Все это было лишь во сне и исчезло, как только девочка проснулась.
На другой день ее одели с ног до головы в шелк и бархат и позволили ей оставаться во дворце, сколько она пожелает. Девочка могла жить да поживать тут припеваючи, но она прогостила всего не-сколько дней и стала просить, чтобы ей дали повозку с лошадью и пару башмаков, -- она опять хотела пуститься разыскивать по белу свету своего названого братца.
Ей дали и башмаки, и муфту, и чудесное платье, а когда она простилась со всеми, к воротам подъехала золотая карета с сияющими, как звезды, гербами принца и принцессы; у кучера, лакеев и фо-рейторов -- ей дали и форейторов -- красовались на головах маленькие золотые короны. Принц и прин-цесса сами усадили Герду в карету и пожелали ей счастливого пути. Лесной ворон, который уже успел жениться, провожал девочку первые три мили и сидел в карете рядом с нею -- он не мог ехать к лоша-дям спиною. Ручная ворона сидела на воротах и хлопала крыльями. Она не ехала провожать Герду, потому что страдала головными болями с тех пор, как получила должность при дворе и слишком много ела. Карета битком была набита сахарными крендельками, а ящик под сиденьем -- фруктами и пряника-ми.
-- Прощай! Прощай! -- закричали принц и принцесса.
Герда заплакала, ворона тоже. Так проехали они первые три мили. Тут простился с
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:56

Герда заплакала, ворона тоже. Так проехали они первые три мили. Тут простился с девочкой и ворон. Тяжелое было расставанье! Ворон взлетел на дерево и махал черными крыльями до тех пор, пока карета, сиявшая, как солнце, не скрылась из виду.

МАЛЕНЬКАЯ РАЗБОЙНИЦА

Рассказ пятый

Вот Герда въехала в темный лес, но карета блестела, как солнце, и сразу бросилась в глаза раз-бойникам. Они не выдержали и налетели на нее с криками: "Золото! Золото!" -- схватили лошадей под уздцы, убили маленьких жокеев, кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.
-- Ишь какая славненькая, жирненькая! Орешками откормлена! -- сказала старуха разбойница с длинной жесткой бородой и мохнатыми нависшими бровями. -- Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка, какова на вкус будет?
И она вытащила острый сверкающий нож. Вот ужас!
-- Аи! -- закричала она вдруг: ее укусила за ухо ее собственная дочка, которая сидела у нее за спиной и была такая необузданная и своевольная, что любо!
-- Ах ты, дрянная девчонка! -- закричала мать, но убить Герду не успела.
-- Она будет играть со мной! -- сказала маленькая разбойница. -- Она отдаст мне свою муфту, свое хорошенькое платьице и будет спать со мной в моей постельке.
И девочка опять так укусила мать, что та подпрыгнула и завертелась на одном месте. Разбойни-ки захохотали:
-- Ишь как скачет со своей девчонкой!
-- Я хочу сесть в карету! -- закричала маленькая разбойница и настояла на своем: она была ужасно избалована и упряма.
Они уселись с Гердой в карету и помчались по пням и по кочкам в чащу леса. Маленькая разбой-ница была ростом с Герду, но сильнее, шире в плечах и гораздо смуглее. Глаза у нее были совсем чер-ные, но какие-то печальные. Она обняла Герду и сказала:
-- Они тебя не убьют, пока я не рассержусь на тебя! Ты, верно, принцесса?
-- Нет! -- отвечала девочка и рассказала, что пришлось ей испытать и как она любит Кая.
Маленькая разбойница серьезно поглядела на нее, слегка кивнула головой и сказала:
-- Они тебя не убьют, даже если я рассержусь на тебя, -- я лучше сама убью тебя!
И она отерла слезы Герде, а потом спрятала обе руки в ее хорошенькую, мягкую и теплую муф-точку.
Вот карета остановилась; они въехали во двор разбойничьего замка. Он весь был в огромных трещинах; из них вылетали вороны и вороны; откуда-то выскочили огромные бульдоги и смотрели так свирепо, точно хотели всех съесть, но лаять не лаяли -- это было запрещено.
Посреди огромной залы с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами и каменным полом пылал огонь; дым поднимался к потолку и сам должен был искать себе выход; над огнем кипел в огром-ном котле суп, а на вертелах жарились зайцы и кролики.
-- Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моего маленького зверинца! -- сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана солома, накрытая ков-рами. Повыше сидело на жердочках больше сотни голубей; все они, казалось, спали, но, когда девочки подошли, слегка зашевелились.
-- Все мои! -- сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за ноги и так тряхнула его, что тот забил крыльями. -- На, поцелуй его! -- крикнула она, ткнув голубя Герде прямо в лицо. -- А вот тут сидят лесные плутишки! -- продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшом углублении в стене, за деревянною решеткой. -- Эти двое -- лесные плутишки! Их надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и мой милый старичина бяшка! -- И девочка потянула за рога привязанного к стене северного оленя в блестящем медном ошейнике. -- Его тоже нужно держать на привязи, иначе удерет! Каждый вечер я щекочу его под шеей своим острым ножом -- он смерть этого боится!
С этими словами маленькая разбойница вытащила из расщелины в стене длинный нож и провела им по шее оленя. Бедное животное забрыкалось, а девочка захохотала и потащила Герду к постели.
-- Разве ты спишь с ножом? -- спросила ее Герда, покосившись на острый нож.
-- Всегда! -- отвечала маленькая разбойница. -- Как знать, что может случиться! Но расскажи мне еще раз о Кае и о том, как ты пустилась странствовать по белу свету!
Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тихо ворковали; другие голуби уже спали; маленькая разбойница обвила одною рукой шею Герды -- в другой у нее был нож -- и захрапела, но Герда не могла сомкнуть глаз, не зная, убьют ее или оставят в живых. Разбойники сидели вокруг огня, пели песни и пи-ли, а старуха разбойница кувыркалась. Страшно было глядеть на это бедной девочке.
Вдруг лесные голуби проворковали:
-- Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла на спине его санки, а он сидел в санях Снеж-ной королевы. Они летели над лесом, когда мы, птенчики, еще лежали в гнезде; она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих! Курр! Курр!
-- Что вы говорите! -- воскликнула Герда. -- Куда же полетела Снежная королева? Знаете?
-- Она полетела, наверно, в Лапландию, ведь там вечный снег и лед! Спроси у северного оленя, что стоит тут на привязи!
-- Да, там вечный снег и лед: чудо как хорошо! -- сказал северный олень. -- Там прыгаешь себе на воле по огромным блестящим ледяным равнинам! Там раскинут летний шатер Снежной королевы, а по-стоянные ее чертоги у Северного полюса, на острове Шпицбергене!
-- О Кай, мой милый Кай! -- вздохнула Герда.
-- Лежи же смирно! -- сказала маленькая разбойница. -- Не то я пырну тебя ножом!
Утром Герда рассказала ей, что слышала от лесных голубей. Маленькая разбойница серьезно посмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:
-- Ну, так и быть!.. А ты знаешь, где Лапландия? -- спросила она затем у северного оленя.
-- Кому же и знать, как не мне! -- отвечал олень, и глаза его заблестели. -- Там я родился и вы-рос, там прыгал по снежным равнинам!
-- Так слушай! -- сказала Герде маленькая разбойница. -- Видишь, все наши ушли; дома одна мать; немного погодя она хлебнет из большой бутылки и вздремнет -- тогда я кое-что сделаю для тебя!
Тут девочка вскочила с постели, обняла мать, дернула ее за бороду и сказала:
-- Здравствуй, мой миленький козлик!
А мать надавала ей по носу щелчков, так что нос у девочки покраснел и посинел, но все это де-лалось любя.
Потом, когда старуха хлебнула из своей бутылки и захрапела, маленькая разбойница подошла к северному оленю и сказала:
-- Еще долго-долго можно было бы потешаться над тобой! Уж больно ты бываешь уморитель-ным, когда тебя щекочут острым ножом! Ну, да так и быть! Я отвяжу тебя и выпущу на волю. Ты можешь убежать в свою Лапландию, но должен за это отнести ко дворцу Снежной королевы вот эту девочку -- там ее названый братец. Ты, конечно, слышал, что она рассказывала? Она говорила довольно громко, а у тебя вечно ушки на макушке
Северный олень подпрыгнул от радости. Маленькая разбойница подсадила на него Герду, крепко привязала ее ради осторожности и подсунула под нее мягкую подушечку, чтобы ей удобнее было сидеть.
-- Так и быть, -- сказала она затем, -- возьми назад свои меховые сапожки -- будет ведь холодно! А муфту уж я оставлю себе, больно она хороша! Но мерзнуть я тебе не дам: вот огромные матушкины рукавицы, они дойдут тебе до самых локтей! Сунь в них руки! Ну вот, теперь руками ты похожа на мою безобразную матушку!
Герда плакала от радости.
-- Терпеть не могу, когда хнычут! -- сказала маленькая разбойница. -- Теперь тебе надо смотреть весело! Вот тебе еще два хлеба и окорок! Что? Небось не будешь голодать!
И то и другое было привязано к оленю. Затем маленькая разбойница отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом веревку, которою был привязан олень, и сказала ему:
-- Ну, живо! Да береги, смотри, девочку.
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и попрощалась с нею. Северный олень пустился во всю прыть через пни и кочки, по лесу, по болотам и степям. Волки выли, вороны каркали, а небо вдруг зафукало и выбросило столбы огня.
-- Вот мое родное северное сияние! -- сказал олень. -- Гляди, как горит!
И он побежал дальше, не останавливаясь ни днем ни ночью. Хлебы были съедены, ветчина тоже, и вот Герда очутилась в Лапландии.

ЛАПЛАНДКА И ФИННКА
Рассказ шестой

Олень остановился у жалкой избушки; крыша спускалась до самой земли, а дверь была такая ни-зенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках. Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу. Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала рассказал свою собственную -- она казалась ему гораздо важнее. Герда же так окоченела от холода, что и говорить не могла.
-- Ах вы, бедняги! -- сказала лапландка. -- Долгий же вам еще предстоит путь! Придется сделать сто миль слишком, пока доберетесь до Финляндии, где Снежная королева живет на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские огни. Я напишу пару слов на сушеной треске -- бумаги у меня нет, а вы снесете ее финике, которая живет в тех местах и лучше моего сумеет научить вас, что надо делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, лапландка написала пару слов на сушеной треске, веле-ла Герде хорошенько беречь ее, потом привязала девочку к спине оленя, и тот снова помчался. Небо опять фукало и выбрасывало столбы чудесного голубого пламени. Так добежал олень с Гердой до Фин-ляндии и постучался в дымовую трубу финики -- у нее и дверей-то не было.
Ну и жара стояла в ее жилье! Сама финика, низенькая, грязная женщина, ходила полуголая. Жи-во стащила она с Герды все платье, рукавицы и сапоги, иначе девочке было бы чересчур жарко, поло-жила оленю на голову кусок льда и затем принялась читать то, что было написано на сушеной треске. Она прочла все от слова до слова три раза, пока не заучила наизусть, и потом сунула треску в суповой котел, ведь рыба еще годилась в пищу, а у финики ничего даром не пропадало.
Тут олень рассказал сначала свою историю, а потом историю Герды. Финика мигала своими ум-ными глазками, но не говорила ни слова.
-- Ты такая мудрая женщина! -- сказал олень. -- Я знаю, что ты можешь связать одной ниткой все четыре ветра; когда шкипер развяжет один, подует попутный ветер, развяжет другой -- погода разыгра-ется, а развяжет третий и четвертый -- поднимется такая буря, что поломает в щепки деревья. Не изго-товишь ли ты для девочки такого питья, которое бы дало ей силу двенадцати богатырей? Тогда бы она одолела Снежную королеву!
-- Силу двенадцати богатырей! -- сказала финика. -- Да много ли в этом толку!
С этими словами она взяла с полки большой кожаный свиток и развернула его: на нем стояли ка-кие-то удивительные письмена; финика принялась читать их и читала до того, что ее пот прошиб.
Олень опять принялся просить за Герду, а сама Герда смотрела на финику такими умоляющими, полными слез глазами, что та опять заморгала, отвела оленя в сторону и, переменяя ему на голове лед, шепнула:
-- Кай в самом деле у Снежной королевы, но он вполне доволен и думает, что лучше ему нигде и быть не может. Причиной же всему -- осколки зеркала, что сидят у него в сердце и в глазу. Их надо уда-лить, иначе он никогда не будет человеком и Снежная королева сохранит над ним свою власть.
-- Но не поможешь ли ты Герде как-нибудь уничтожить эту власть?
-- Сильнее, чем она есть, я не могу ее и сделать. Не видишь разве, как велика ее сила? Не ви-дишь, что ей служат и люди, и животные? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила -- в ее милом невинном детском сердечке. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной королевы и извлечь из сердца Кая осколки, то мы и подавно ей не поможем! В двух милях отсюда начи-нается сад Снежной королевы. Отнеси туда девочку, спусти у большого куста, покрытого красными яго-дами, и, не мешкая, возвращайся обратно!
С этими словами финика подсадила Герду на спину оленя, и тот бросился бежать со всех ног.
-- Ай, я без теплых сапог! Ай, я без рукавиц! -- закричала Герда, очутившись на морозе.
Но олень не смел остановиться, пока не добежал до куста с красными ягодами; тут он спустил девочку, поцеловал ее в самые губы, и из глаз его покатились крупные блестящие слезы. Затем он стре-лой пустился назад. Бедная девочка осталась одна-одинешенька на трескучем морозе, без башмаков, без рукавиц.
Она побежала вперед что было мочи; навстречу ей несся целый полк снежных хлопьев, но они не падали с неба -- небо было совсем ясное, и на нем пылало северное сияние -- нет, они бежали по земле прямо на Герду и, по мере приближения, становились все крупнее и крупнее. Герда вспомнила большие красивые хлопья под зажигательным стеклом, но эти были куда больше, страшнее, самых уди-вительных видов и форм, и все живые. Это были передовые отряды войска Снежной королевы. Одни напоминали собой больших безобразных ежей, другие -- стоголовых змей, третьи -- толстых медвежат с взъерошенною шерстью. Но все они одинаково сверкали белизной, все были живыми снежными хлопь-ями.
Герда принялась читать "Отче наш"; было так холодно, что дыхание девочки сейчас же превра-щалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался, но вот из него начали выделяться малень-кие светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах и копьями и щитами в руках. Число их все прибывало, и, когда Герда окончила молитву, вокруг нее образовался уже целый легион. Ангелы приняли снежных страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячу кусков. Герда могла теперь смело идти вперед: ангелы гладили ее руки и ноги, и ей не было уже так холодно. Наконец девочка добралась до чертогов Снежной королевы.
Посмотрим же, что было в это время с Каем. Он и не думал о Герде, а уж меньше всего о том, что она готова войти к нему.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ЧЕРТОГАХ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
Рассказ седьмой

Стены чертогов Снежной королевы создала метель, окна и двери были проделаны буйными вет-рами. Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась медвежья вечеринка, с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и уменьем ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты, со ссорами и дракою, или, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие кумушки лисички -- нет, никогда и ничего! Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и горело так правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту свет усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой пустынной снежной залы находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, на диво ровных и правильных: один, как другой. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нем она восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по ее мнению, это было единственное и лучшее зеркало в свете.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого: поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и само сердце его было куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть такая игра -- складыванье фигур из деревянных дощечек, которая называется китайскою головоломкой. Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, но из льдин, и это называлось ледяной игрой разума. В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их -- занятием первой важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось: слова "вечность". Снежная королева сказала ему: "Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господином, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков". Но он никак не мог его сложить.
-- Теперь я полечу в теплые края! -- сказала Снежная королева. -- Загляну в черные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащих гор -- Везувия и Этны.
-- Я побелю их немножко! Это хорошо после лимонов и винограда! И она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, смотрел на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало. Он сидел на одном месте, такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было поду-мать, что он замерз.
В это-то время в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно заснули. Она свободно вошла в огромную пустынную ледя-ную залу и увидала Кая. Девочка сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и вос-кликнула:
-- Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала; горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела:
Уж розы в долинах цветут,
Младенец Христос с нами тут!
Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и обрадовался.
-- Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я сам? -- И он оглянулся во-круг. -- Как здесь холодно, пустынно!
И он крепко прижался к Герде. Она смеялась и плакала от радости. Да, радость была такая, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная королева; сложив его, он мог сделаться сам себе господином, да еще получить от нее в дар весь свет и пару новых коньков.
Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали, как ее; поцеловала его руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым. Снежная королева могла вернуться когда угодно: его отпускная лежала тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из пустынных ледяных чертогов; они шли и говорили о бабуш-ке, о своих розах, и на пути их стихали буйные ветры, проглядывало солнышко. Когда же они дошли до куста с красными ягодами, там уже ждал их северный олень. Он привел с собою молодую оленью матку; вымя ее было полно молока; она напоила им Кая и Герду и поцеловала их прямо в губы. Затем Кай и Герда отправились сначала к финике, отогрелись у нее и узнали дорогу домой, а потом -- к лапландке; та сшила им новое платье, починила свои сани и поехала их провожать.
Оленья парочка тоже провожала молодых путников вплоть до самой границы Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда простились с оленями и с лапландкой.
Вот перед ними и лес. Запели первые птички, деревья покрылись зелеными почками. Из леса на-встречу путникам выехала верхом на великолепной лошади молодая девушка в ярко-красной шапочке и с пистолетами за поясом. Герда сразу узнала и лошадь -- она была когда-то впряжена в золотую карету -- и девушку. Это была маленькая разбойница: ей наскучило жить дома, и она захотела побывать на се-вере, а если там не понравится -- ив других частях света. Она тоже узнала Герду. Вот была радость!
-- Ишь ты, бродяга! -- сказала она Каю. -- Хотела бы я знать, стоишь ли ты того, чтобы за тобой бегали на край света!
Но Герда потрепала ее по щеке и спросила о принце и принцессе.
-- Они уехали в чужие края! -- отвечала молодая разбойница.
-- А ворон с вороной? -- спросила Герда.
-- Лесной ворон умер, ручная ворона осталась вдовой, ходит с черной шерстинкой на ножке и жалуется на судьбу. Но все это пустяки, а ты вот расскажи-ка лучше, что с тобой было и как ты нашла его.
Герда и Кай рассказали ей обо всем.
-- Ну, вот и сказке конец! -- сказала молодая разбойница, пожала им руки и обещала навестить их, если когда-нибудь заедет в их город. Затем она отправилась своей дорогой, а Кай и Герда своей. Они шли, и по дороге расцветали весенние цветы, зеленела травка. Вот раздался колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного городка. Они поднялись по знакомой лестнице и вошли в комнату, где все было по-старому: так же тикали часы, так же двигалась часовая стрелка. Но, проходя в низенькую дверь, они заметили, что успели за это время сделаться взрослыми людьми. Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко; тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой и взяли друг друга за руки. Холодное пустынное великолепие чертогов Снежной королевы было забыто ими, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и громко читала Евангелие: "Если не будете, как дети, не войдете в царствие небесное!"
Кай и Герда взглянули друг на друга и тут только поняли смысл старого псалма:
Уж розы в долинах цветут,
Младенец Христос с нами тут
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло теп-лое, благодатное лето!

На карте Снежная Королева, которая уговаривает Кая поехать с ней, обещая ему подарки. Большая часть фона уже в цветах Королевы - наверху северное сияние, а повсюду вокруг идет снег. Но Кай еще в человеческой цветной одежде. Выбор, возможно под давлением обстоятельств; или выбор, сделанный за кверента. Две стороны ситуации - возможно, конфликтующие, а возможно - объединенные. Давление обстоятельств. Контраст, разница, граница.

Ключевые слова по Хант: помехи/преграды, конфликты, раздоры. Ситуация выбора, необходи-мость понимания, что тебе на самом деле нужно. Вызов, попытка взять на слабо. Необходимость борь-бы за свои интересы. Душевные устремления. Уход из стабильности (дома) четверки.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:57

Изображение
6 Жезлов - Королевич и дракон (сербская сказка)

Давным-давно это было. Жил как-то король, и было у него три сына-королевича. Однажды стар-ший королевич охотился в лесу, когда белый заяц выскочил прямо под копыта его коня и понесся прочь. Королевич преследовал его через лес и по холмам, по берегам рек и в полях, и все никак не мог поймать, но тут заяц неожиданно прыгнул прямо в ворота старой мельницы. Охотник кинулся за ним, но вместо кролика на дворе мельницы оказался огромный огнедышащий дракон. Не успел королевич и гла-зом моргнуть, как дракон проглотил его целиком.
Второй королевич вызвался разузнать, что случилось с его старшим братом. Долго ли коротко ли, а очутился он в том самом лесу. Тут и перед ним выскочил белый заяц, и королевич погнал его через лес и по холмам, по берегу реки и через поле, а на мельнице его постигла та же участь, что и его брата.
Прошел день, но ни о старшем, ни о среднем королевиче не было ни слуху, ни духу. Тогда и тре-тий брат пришел к отцу-королю и заявил, что хочет отправиться на поиски братьев. Отец сперва не хо-тел его пускать – уже два его сына пропали неизвестно где, - но видя, что королевич непреклонен, сми-рился и велел дать ему лучшего коня со своей конюшни.
Долго ли коротко ли, но добрался и младший королевич до леса, и увидел того же самого белого зайца, и тоже погнал его через лес и по холмам, вдоль реки и через поле… вот только на мельничный двор он не зашел, а отправился поискать тут и там, не найдется ли поблизости другого зайца ему на ужин, только не нашел никого и вернулся к мельнице.
Тут-то и встретилась ему маленькая старушка.
«Не видала ли ты зайца, бабушка?» спросил королевич.
«Что ты, сынок, нет тут никаких зайцев. Тут живет дракон, который сожрал тут в округе всех, кого смог поймать»
«Вот оно что! Может, и братья моя попались этому чудовищу?»
«Так и есть, сынок, съел их дракон. Лучше вернись-ка ты домой, пока дракон и тебя не съел»
«Не хочешь ли пойти со мной, бабушка?»
«Я бы рада, сынок, да не могу – пленница я»
И верно – была старушка прикована к стене толстой цепью.
«Вот что надо сделать» - сказал королевич – «Я сейчас уеду, а ты, бабуля, как дракон вернется, попробуй выведать у него, где он хранит свою силу». И старушка согласилась ему помочь.
Как прилетел дракон, да пообедал, стала старушка развлекать его беседой, и льстить ему, да между делом и спросила:
«Ты такой великий, такой сильный! Я даже представить себе не могу, где может быть источник столь огромных сил, которыми ты обладаешь!»
Дракон надулся от гордости, да и говорит: «Вся моя сила хранится в Тридевятом королевстве. В середине королевства есть круглое озеро, в озере лежит перламутровый дракон, в драконе – кабан, в кабане – голубь, в голубе – ласточка, а внутри ласточки вся моя сила и есть».
Позже, когда дракон снова улетел на охоту, принц вернулся к старушке, и та все ему рассказала. Переоделся тогда королевский сын простым пастухом, да и отправился в Тридевятое королевство, и нанялся к тамошнему королю на службу.
«Вот тебе первая служба» - сказал король. «Возьми девять овец, да отгони к большому круглому озеру, что лежит в чаше зеленых долин. Вот только никто, кто туда прежде ходил, назад не вернулся»
Пошел тогда королевич на базар, купил пару гончих, охотничьего сокола и дудочек, и погнал овец на пастбище. Вот увидел он озеро, круглое, как монетка, лежащее в чаше зеленых лугов, подошел к нему и зашел в воду, стал дракона на бой вызывать. Вынырнул перламутровый дракон, и стали они с королевичем бороться, час борются, два борются… уж полдня прошло. Стал дракон задыхаться и про-хрипел:
«Пусти меня к воде, дай буйну голову остудить да водицы глотнуть, - и я тебя так ударю, что до неба долетишь».
Но принц не испугался: «Это я тебя в небо закину как только королевская дочка меня в лоб поце-лует».
Так и не могли они друг-друга одолеть, и день за днем повторялось одно и то же: королевич с утра пригонял своих овец к озеру, а потом они с драконом боролись до самого заката.
А в городе все дивились, что новый пастух не пропал, а каждый вечер как ни в чем не бывало возвращается целый и невредимый. Стало королю так любопытно, что отправил он своих солдат, чтобы поглядели, что там такое на озере происходит. Позвал тогда король свою дочку и велел на следующий день пойти к озеру вместе с пастухом. Королевна умоляла своего отца не посылать ее в такое ужасное место, но пришлось ей послушаться, и наутро отправилась она вместе с пастухом-королевичем.
И в этот раз зашел королевич в воду и начал бороться с драконом, и снова дракон запыхался и говорит: «Пусти меня к воде, дай буйну голову остудить да водицы глотнуть, - и я тебя так ударю, что до неба долетишь». Но опять не испугался королевич, и говорит: «Это я тебя в небо закину как только королевская дочка меня в лоб поцелует».
Не растерялась тут королевна, подбежала к нему и поцеловала в лоб – тут королевич и смог вы-тащить дракона из воды и закинул высоко в небо, а когда тот упал обратно на землю, то разбился на тысячу осколков. И вдруг начали эти осколки двигаться, и сложились в кабана. Захрюкал кабан, да и кинулся в леса. Но королевич спустил своих гончих, и они догнали его и разорвали на куски. Но из остатков кабана появился голубь и взлетел высоко в небо – но королевич выпустил охотничьего сокола, тот нагнал голубя, схватил его и принес хозяину. Разрезал принц голубя, и нашел внутри ласточку.
«Не убивай меня!» - пискнула ласточка. – «Я тебе расскажу, как твоих братьев спасти. Отправ-ляйся обратно на мельницу и найди там три прутика. Ты их срежь, да потрогай ими корни, - тут-то дверь в погреб и откроется, где много пленников томится».
Сделал королевич все так, как ласточка посоветовала, и нашел не только своих братьев да ста-рушку, но и множество других пленников, которых держал у себя дракон. Все они разошлись по домам, и до Тридевятого королевства дошли истории о том. Тут-то король и понял, что его пастух королевичем был.
Заслали сватов, и вскоре женился младший королевич на королевне из Тридевятого царства.

На карте - королевич дерется в озерных водах с драконом, а королевна Тридевятого царства глядит на их бой. На королевиче красная рубашка (сила), в колчане - светящиеся стрелы (знак пораже-ния цели)

Ключевые слова по Хант: победа, успех, триумф. Необходимая помощь с той стороны, которая кажется в деле бесполезной. Слава, всеобщее признание, весть о победе (или просто новость о каком-либо свершившемся событии).
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:57

Изображение
7 жезлов - Гензель и Гретель (Гримм)

В большом лесу на опушке жил бедный дровосек со своею женою и двумя детьми: мальчишку-то звали Гензель, а девчоночку - Гретель.
У бедняка было в семье и скудно и голодно; а с той поры, как наступила большая дороговизна, у него и насущного хлеба иногда не бывало.
И вот однажды вечером лежал он в постели, раздумывая и ворочаясь с боку на бок от забот, и сказал своей жене со вздохом: "Не знаю, право, как нам и быть! Как будем мы детей питать, когда и са-мим-то есть нечего!" - "А знаешь ли что, муженек, - отвечала жена, - завтра ранёшенько выведем детей в самую чащу леса; там разведем им огонек и каждому дадим еще по кусочку хлеба в запас, а затем уй-дем на работу и оставим их там одних. Они оттуда не найдут дороги домой, и мы от них избавимся". - "Нет, женушка, - сказал муж, - этого я не сделаю. Невмоготу мне своих деток в лесу одних оставлять - еще, пожалуй, придут дикие звери да и растерзают". - "Ох, ты, дурак, дурак! - отвечала она. - Так разве же лучше будет, как мы все четверо станем дохнуть с голода, и ты знай строгай доски для гробов".
И до тех пор его пилила, что он, наконец, согласился. "А все же жалко мне бедных деток", - гово-рил он, даже и согласившись с женою.
А детки-то с голоду тоже заснуть не могли и слышали все, что мачеха говорила их отцу. Гретель плакала горькими слезами и говорила Гензелю: "Пропали наши головы!" - "Полно, Гретель, - сказал Ген-зель, - не печалься! Я как-нибудь ухитрюсь помочь беде".
И когда отец с мачехой уснули, он поднялся с постели, надел свое платьишко, отворил дверку, да и выскользнул из дома.
Месяц светил ярко, и белые голыши, которых много валялось перед домом, блестели, словно монетки. Гензель наклонился и столько набрал их в карман своего платья, сколько влезть могло.
Потом вернулся домой и сказал сестре: "Успокойся и усни с Богом: он нас не оставит". И улегся в свою постельку.
Чуть только стало светать, еще и солнце не всходило - пришла к детям мачеха и стала их бу-дить: "Ну, ну, подымайтесь, лентяи, пойдем в лес за дровами".
Затем она дала каждому по кусочку хлеба на обед и сказала: "Вот вам хлеб на обед, только смотрите, прежде обеда его не съешьте, ведь уж больше-то вы ничего не получите".
Гретель взяла хлеб к себе под фартук, потому что у Гензеля карман был полнехонек камней. И вот они все вместе направились в лес.
Пройдя немного, Гензель приостановился и оглянулся на дом, и потом еще и еще раз.
Отец спросил его: "Гензель, что ты там зеваешь и отстаешь? Изволь-ка прибавить шагу". - "Ах, батюшка, - сказал Гензель, - я все посматриваю на свою белую кошечку: сидит она там на крыше, словно со мною прощается".
Мачеха сказала: "Дурень! Да это вовсе и не кошечка твоя, а белая труба блестит на солнце". А Гензель и не думал смотреть на кошечку, он все только потихонечку выбрасывал на дорогу из своего кармана по камешку.
Когда они пришли в чащу леса, отец сказал: "Ну, собирайте, детки, валежник, а я разведу вам огонек, чтобы вы не озябли".
Гензель и Гретель натаскали хворосту и навалили его гора-горой. Костер запалили, и когда огонь разгорелся, мачеха сказала: "Вот, прилягте к огоньку, детки, и отдохните; а мы пойдем в лес и нарубим дров. Когда мы закончим работу, то вернемся к вам и возьмем с собою".
Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда, они съели свои кусочки хлеба. А так как им слышны были удары топора, то они и подумали, что их отец где-нибудь тут же, недалеко.
А постукивал-то вовсе не топор, а простой сук, который отец подвязал к сухому дереву: его вет-ром раскачивало и ударяло о дерево.
Сидели они, сидели, стали у них глаза слипаться от усталости, и они крепко уснули.
Когда же они проснулись, кругом была темная ночь. Гретель стала плакать и говорить: "Как мы из лесу выйдем?" Но Гензель ее утешал: "Погоди только немножко, пока месяц взойдет, тогда уж мы найдем дорогу".
И точно, как поднялся на небе полный месяц, Гензель взял сестричку за руку и пошел, отыскивая дорогу по голышам, которые блестели, как заново отчеканенные монеты, и указывали им путь.
Всю ночь напролет шли они и на рассвете пришли-таки к отцовскому дому. Постучались они в двери, и когда мачеха отперла и увидела, кто стучался, то сказала им: "Ах вы, дрянные детишки, что вы так долго заспались в лесу? Мы уж думали, что вы и совсем не вернетесь".
А отец очень им обрадовался: его и так уж совесть мучила, что он их одних покинул в лесу.
Вскоре после того нужда опять наступила страшная, и дети услышали, как мачеха однажды но-чью еще раз стала говорить отцу: "Мы опять все съели; в запасе у нас всего-навсего полкаравая хлеба, а там уж и песне конец! Ребят надо спровадить; мы их еще дальше в лес заведем, чтобы они уж никак не могли разыскать дороги к дому. А то и нам пропадать вместе с ними придется".
Тяжело было на сердце у отца, и он подумал: "Лучше было бы, кабы ты и последние крохи раз-делил со своими детками". Но жена и слушать его не хотела, ругала его и высказывала ему всякие упре-ки.
"Назвался груздем, так и полезай в кузов!" - говорит пословица; так и он: уступил жене первый раз, должен был уступить и второй.
А дети не спали и к разговору прислушивались. Когда родители заснули, Гензель, как и в про-шлый раз, поднялся с постели и хотел набрать голышей, но мачеха заперла дверь на замок, и мальчик никак не мог выйти из дома. Но он все же унимал сестричку и говорил ей: "Не плачь, Гретель, и спи спо-койно. Бог нам поможет".
Рано утром пришла мачеха и подняла детей с постели. Они получили по куску хлеба - еще меньше того, который был им выдан прошлый раз.
По пути в лес Гензель искрошил свой кусок в кармане, часто приостанавливался и бросал крошки на землю.
"Гензель, что ты все останавливаешься и оглядываешься, - сказал ему отец, - ступай своей доро-гой". - "Я оглядываюсь на своего голубка, который сидит на крыше и прощается со мною", - отвечал Ген-зель. "Дурень! - сказала ему мачеха. - Это вовсе не голубок твой: это труба белеет на солнце".
Но Гензель все же мало-помалу успел разбросать все крошки по дороге.
Мачеха еще дальше завела детей в лес, туда, где они отродясь не бывали.
Опять был разведен большой костер, и мачеха сказала им: "Посидите-ка здесь, и коли умаетесь, то можете и поспать немного: мы пойдем в лес дрова рубить, а вечером, как кончим работу, зайдем за вами и возьмем вас с собою".
Когда наступил час обеда, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, который свою порцию раскрошил по дороге.
Потом они уснули, и уж завечерело, а между тем никто не приходил за бедными детками.
Проснулись они уже тогда, когда наступила темная ночь, и Гензель, утешая свою сестричку, го-ворил: "Погоди, Гретель, вот взойдет месяц, тогда мы все хлебные крошечки увидим, которые я разбро-сал, по ним и отыщем дорогу домой".
Но вот и месяц взошел, и собрались они в путь-дорогу, а не могли отыскать ни одной крошки, потому что тысячи птиц, порхающих в лесу и в поле, давно уже те крошки поклевали.
Гензель сказал сестре: "Как-нибудь найдем дорогу", - но дороги не нашли.
Так шли они всю ночь и еще один день с утра до вечера и все же не могли выйти из леса и были страшно голодны, потому что должны были питаться одними ягодами, которые кое-где находили по до-роге. И так как они притомились и от истомы уже еле на ногах держались, то легли они опять под дере-вом и заснули.
Настало третье утро с тех пор, как они покинули родительский дом. Пошли они опять по лесу, но сколько ни шли, все только глубже уходили в чащу его, и если бы не подоспела им помощь, пришлось бы им погибнуть.
В самый полдень увидели они перед собою прекрасную белоснежную птичку; сидела она на вет-ке и распевала так сладко, что они приостановились и стали к ее пению прислушиваться. Пропевши свою песенку, она расправила свои крылышки и полетела, и они пошли за нею следом, пока не пришли к избушке, на крышу которой птичка уселась.
Подойдя к избушке поближе, они увидели, что она вся из хлеба построена и печеньем покрыта, да окошки-то у нее были из чистого сахара.
"Вот мы за нее и примемся, - сказал Гензель, - и покушаем. Я вот съем кусок крыши, а ты, Гре-тель, можешь себе от окошка кусок отломить - оно, небось, сладкое". Гензель потянулся кверху и отло-мил себе кусочек крыши, чтобы отведать, какова она на вкус, а Гретель подошла к окошку и стала об-гладывать его оконницы.
Тут из избушки вдруг раздался пискливый голосок:
Стуки-бряки под окном -
Кто ко мне стучится в дом?
А детки на это отвечали:
Ветер, ветер, ветерок.
Неба ясного сынок!
- и продолжали по-прежнему кушать.
Гензель, которому крыша пришлась очень по вкусу, отломил себе порядочный кусок от нее, а Гретель высадила себе целую круглую оконницу, тут же у избушки присела и лакомилась на досуге - и вдруг распахнулась настежь дверь в избушке, и старая-престарая старуха вышла из нее, опираясь на костыль.
Гензель и Гретель так перепугались, что даже выронили свои лакомые куски из рук. А старуха только покачала головой и сказала: "Э-э, детушки, кто это вас сюда привел? Войдите-ка ко мне и останьтесь у меня, зла от меня никакого вам не будет".
Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там на столе стояла уже обильная еда: молоко и сахарное печенье, яблоки и орехи. А затем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сестричкой, когда улеглись в них, подумали, что в самый рай попали.
Но старуха-то только прикинулась ласковой, а в сущности была она злою ведьмою, которая де-тей подстерегала и хлебную избушку свою для того только и построила, чтобы их приманивать.
Когда какой-нибудь ребенок попадался в ее лапы, она его убивала, варила его мясо и пожирала, и это было для нее праздником. Глаза у ведьм красные и не дальнозоркие, но чутье у них такое же тон-кое, как у зверей, и они издалека чуют приближение человека. Когда Гензель и Гретель только еще под-ходили к ее избушке, она уже злобно посмеивалась и говорила насмешливо: "Эти уж попались - небось, не ускользнуть им от меня".
Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она уже поднялась, и когда увидела, как они слад-ко спят и как румянец играет на их полных щечках, она пробормотала про себя: "Лакомый это будет ку-сочек!"
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его в маленькую клетку, и приперла в ней решетчатой дверкой: он мог там кричать сколько душе угодно, - никто бы его и не услышал. Потом при-шла она к сестричке, растолкала ее и крикнула: "Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды, свари своему брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку и стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем".
Гретель стала было горько плакать, но только слезы даром тратила - пришлось ей все, то исполнить, чего от нее злая ведьма требовала.
Вот и стали бедному Гензелю варить самое вкусное кушанье, а сестричке его доставались одни только объедки.
Каждое утро пробиралась старуха к его клетке и кричала ему: "Гензель, протяни-ка мне палец, дай пощупаю, скоро ли ты откормишься?" А Гензель просовывал ей сквозь решетку косточку, и подсле-поватая старуха не могла приметить его проделки и, принимая косточку за пальцы Гензеля, дивилась тому, что он совсем не жиреет.
Когда прошло недели четыре, и Гензель все по-прежнему не жирел, тогда старуху одолело не-терпенье, и она не захотела дольше ждать. "Эй ты, Гретель, - крикнула она сестричке, - проворней нано-си воды: завтра хочу я Гензеля заколоть и сварить - каков он там ни на есть, худой или жирный!"
Ах, как сокрушалась бедная сестричка, когда пришлось ей воду носить, и какие крупные слезы катились у ней по щекам! "Боже милостивый! - воскликнула она. - Помоги же ты нам! Ведь если бы дикие звери растерзали нас в лесу, так мы бы, по крайней мере, оба вместе умерли!" - "Перестань пустяки мо-лоть! - крикнула на нее старуха. - Все равно ничто тебе не по- может!"
Рано утром Гретель уже должна была выйти из дома, повесить котелок с водою и развести под ним огонь.
"Сначала займемся печеньем, - сказала старуха, - я уж печь затопила и тесто вымесила".
И она толкнула бедную Гретель к печи, из которой пламя даже наружу выбивалось.
"Полезай туда, - сказала ведьма, - да посмотри, достаточно ли в ней жару и можно ли сажать в нее хлебы".
И когда Гретель наклонилась, чтобы заглянуть в печь, ведьма собиралась уже притворить печь заслонкой: "Пусть и она там испечется, тогда и ее тоже съем".
Однако же Гретель поняла, что у нее на уме, и сказала: "Да я и не знаю, как туда лезть, как по-пасть в нутро?" - "Дурища! - сказала старуха. - Да ведь устье-то у печки настолько широко, что я бы и сама туда влезть могла", - да, подойдя к печке, и сунула в нее голову.
Тогда Гретель сзади так толкнула ведьму, что та разом очутилась в печке, да и захлопнула за ведьмой печную заслонку, и даже засовом задвинула.
Ух, как страшно взвыла тогда ведьма! Но Гретель от печки отбежала, и злая ведьма должна бы-ла там сгореть.
А Гретель тем временем прямехонько бросилась к Гензелю, отперла клетку и крикнула ему: "Гензель! Мы с тобой спасены - ведьмы нет более на свете!"
Тогда Гензель выпорхнул из клетки, как птичка, когда ей отворят дверку.
О, как они обрадовались, как обнимались, как прыгали кругом, как целовались! И так как им уж некого было бояться, то они пошли в избу ведьмы, в которой по всем углам стояли ящики с жемчугом и драгоценными каменьями. "Ну, эти камешки еще получше голышей", - сказал Гензель и на- бил ими свои карманы, сколько влезло; а там и Гретель сказала: "Я тоже хочу немножечко этих камешков захватить домой", - и насыпала их полный фартучек.
"Ну, а теперь пора в путь-дорогу, - сказал Гензель, - чтобы выйти из этого заколдованного леса".
И пошли - и после двух часов пути пришли к большому озеру. "Нам тут не перейти, - сказал Ген-зель, - не вижу я ни жердинки, ни мосточка". - "И кораблика никакого нет, - сказала сестричка. - А зато вон там плавает белая уточка. Коли я ее попрошу, она, конечно, поможет нам переправиться".
И крикнула уточке:
Уточка, красавица!
Помоги нам переправиться;
Ни мосточка, ни жердинки,
Перевези же нас на спинке.
Уточка тотчас к ним подплыла, и Гензель сел к ней на спинку и стал звать сестру, чтобы та села с ним рядышком. "Нет, - отвечала Гретель, - уточке будет тяжело; она нас обоих перевезет поочередно".
Так и поступила добрая уточка, и после того, как они благополучно переправились и некоторое время еще шли по лесу, лес стал им казаться все больше и больше знакомым, и наконец они увидели вдали дом отца своего.
Тогда они пустились бежать, добежали до дому, ворвались в него и бросились отцу на шею.
У бедняги не было ни часу радостного с тех пор, как он покинул детей своих в лесу; а мачеха тем временем умерла.
Гретель тотчас вытрясла весь свой фартучек - и жемчуг и драгоценные камни так и рассыпались по всей комнате, да и Гензель тоже стал их пригоршнями выкидывать из своего кармана.
Тут уж о пропитании не надо было думать, и стали они жить да поживать, да радоваться.
Моей сказочке конец.
По лесу бежит песец.
Кто поймать его сумеет,
Тот и шубу заимеет.

На карте - Гретель заталкивает ведьму в горящий очаг, Гензель смотрит на нее из клетки, а над головой у Гретель висят полукругом семь светящихся жезлов, на полу - опрокинутая корзина и ключ.


Ключевые слова по Хант: столкнуться лицом к лицу с проблемой, победа над препятствием, так-тическое мышление Решимость, храбрость, умение верно действовать в нужный момент, обман и лукав-ство себе на пользу, преодоление. Позиционное преимущество. Защита от противника, который боль-ше/многочисленнее и опытнее вас.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:58

Изображение
8 Жезлов - Три королевича и их звери (литовская сказка)

Давным-давно жили на свете три брата-королевича, и была у них сводная сестрица. Вот однаж-ды отправились они на охоту все вчетвером, и заехали в густой-прегустой лес. Вдруг видят – на полянке волчица, и три волчонка с нею. Только братья стрелять изготовились, как заговорила с ними волчица человеческим голосом:
«Не стреляйте в меня, и я отдам вам своих волчат, они будут вам верными друзьями и слугами»
Королевичи согласились и поехали дальше, а волчата побежали за ними следом.
Долго ли, коротко ли, увидели они на другой поляне львицу с тремя львятами, и та тоже упроси-ла братьев не стрелять в нее, и отдала им в услужение своих львят.
То же случилось и когда они встретили лисицу, зайчиху, кабаниху, медведицу, и под конец бежа-ла за ними целая звериная процессия.
К вечеру доехали братья до распутья, возле которого росли три березки. Самый старший из братьев снял с плеча лук и выстрелил в одну из берез, и сказал братьям:
«Пусть каждый из вас пометит стрелой одно из этих деревьев прежде, чем мы разъедемся в раз-ные стороны. Когда кто-нибудь из нас вернется на это место, пусть внимательно глянет на стрелы двух других: если кровь капает из-под стрелы, то мертв ее хозяин, если молоко – то все с ним благополучно»
Так и сделали они, как старший брат сказал, а потом обернулись к своей сестрице и спросили, с кем из них она поедет.
«Со старшим», ответила она.
Тогда братья разъехались в разные стороны, и под копыта их коней легли разные дороги, и за каждым из них побежали их звери, и сводная сестрица поехала бок о бок со старшим королевичем.
И вот прибыли они с сестрицей на широкую поляну, посреди которой стоял большой величест-венный замок, а в замке том жили разбойники и грабители. Королевич приблизился к замку, застучал в ворота латной перчаткой. Грабители открыли ему, но в тот же миг звери королевича кинулись в ворота, и всех в замке перебили, а трупы стащили в глубокий подвал. Только один разбойник остался в живых, но он лежал тихо и виду не подавал, что жив, мертвым прикидывался. А королевич с сестрой вошли в замок и стали там жить.
На следующее утро собрался королевич на охоту, а перед тем как уехать, строго-настрого нака-зал сестре, что может она ходить во все комнаты, в которые захочет, кроме подвала, в котором мертвые разбойники лежат. Но у сестрицы его в одно ухо влетело, в другое выпорхнуло, и еще прежде того, как королевич скрылся в густом лесу, она начисто забыла, что он ей говорил. И вот она переходила из комнаты в комнату, и спускалась все глубже и глубже, пока не дошла до подвала и не открыла в него дверь. Тут она увидела того грабителя, что прикидывался мертвым, и он сказал ей:
«Не бойся! Сделай то, что я скажу, и буду я тебе верным другом!
Ведь если ты выйдешь за меня замуж, то будешь куда счастливее, чем с братом. Но сначала сходи наверх, в большой зал и загляни в шкаф. Там стоят три бутылочки. В первой – животворная мазь, которой ты помажешь мои раны, чтобы они зажили. Потом дашь мне хлебнуть из второй, чтобы здоро-вье ко мне полностью вернулось. Ну а потом и из третей глоток поднесешь, чтобы силы мои утроились.
А когда твой брат вернется с охоты со своими зверями, то ты подойди к нему и скажи: «Братец, я знаю, ты очень силен. Но вот если бы я шелковым шнуром связала твои большие пальцы у тебя за спиной – смог бы ты освободиться?» А когда увидишь, что он освободиться не может, - сразу меня зови»
Когда королевич вернулся вечером домой, его сестра сделала все в точности так, как сказал ей разбойник, и связала ему руки за спиной. Но ее брат только сказал:
«Такой шнурок слишком слаб для меня, сестрица», и одним движением разорвал его.
На следующее утро королевич опять уехал на охоту вместе со своими зверями, а сестрица его поспешила в подвал, и там грабитель сказал ей, что она должна взять шнур покрепче.
Но и в этот раз королевич смог порвать путы, хоть и не так легко, как в первый раз, и сказал се-стрице:
«Нет, и этот шнурок недостаточно крепок, чтобы удержать меня»
На третий день, когда он вернулся с охоты, сестрица уговорила его в последний раз попробовать свои силы и связала ему пальцы толстым, крепким шнуром, который сама сплела днем из шелка и своих волос, пока брата не было. В этот раз королевич тянул и дергал шнур со всей силы, но порвать его не мог, и тогда он сказал своей сестре:
«Милая сестрица, в этот раз шнур настолько крепок, что не порвать мне его. Подойди же и раз-вяжи меня».
Но вместо того, чтобы развязать его, она позвала в зал разбойника, который ворвался, размахи-вая большим ножом, и хотел уже убить королевича, когда тот сказал:
«Подожди несколько мгновений. Прежде, чем я умру, я хочу три раза прогудеть в мой охотничий рог – один раз в этой комнате, другой – на лестнице, а третий – во дворе замка»
Разбойник согласился, и принес принцу его белый охотничий рог.
При первом звуке рога во дворе замка, в клетке, проснулась лисица, и сразу поняла, что ее хо-зяину нужна помощь. Тогда она разбудила волка, щекоча его морду своим хвостом, Вместе они разбу-дили льва, дергая того за гриву, а лев, как проснулся, так яростно ударился о дверцу клетки, что та раз-летелась на мелкие кусочки, и звери очутились на свободе.
Лисица сразу же поспешила через двор на помощь к хозяину, и в два счета перегрызла шнуры, что спутывали его пальцы. Лев бросился на разбойника, и разорвал его на части, и каждый из зверей оставил себе по одной его кости.
Тогда королевич обернулся к своей сводной сестре и сказал:
«Не буду я тебя убивать, просто оставлю тебя здесь, чтобы ты хорошенько раскаялась в содеянном»
Он приковал ее цепями к стене и поставил перед ней большой стеклянный шар.
«Я не выпущу тебя, и не вернусь до тех пор, пока этот шар перед тобой не наполнится слезами», с этими словами королевич кликнул своих зверей и отправился в путь.
Долго ли, коротко ли, а доехал он до корчмы, и все люди в там были грустными-прегрустными. Королевич их и спрашивает, что за горе у них случилось.
«Ах, путник!», отвечают ему, «У нас большое горе! Сегодня дочь нашего короля должна умереть, ее отдадут на съедение злобному девятиглавому змею морскому!»
Тогда королевич сказал:
«Ни к чему королевне умирать – я достаточно силен и ловок, и спасу ее от змея», и отправился на берег моря, где должно было появиться чудовище.
Вот пришел королевич на берег, и звери с ним. Вдруг видят – движется пышная процессия, ведут несчастную принцессу на съедение змею. Привели ее, да и оставили одну на берегу, а сами со стена-ниями и причитаниями возвратились в город. Но королевич остался, и вскоре увидел, как у самого гори-зонта забурлила в море вода, а спустя малое время смог разглядеть и самого девятиглавого дракона, стремительно скользящего по волнам. Тут королевич посоветовался со своими зверями, и сделали они вот что: лиса опускала свой пышный хвост в воду, и брызгала змею в глаза соленой водой, а лев и мед-ведь стали прыгать перед змеиным носом, вздымая тучи брызг, чтобы тот ничего толком не мог разгля-деть, а королевич бросился на змея с мечом и зарубил его, а звери растащили его тело на части.
Королевна подбежала к своему избавителю и стала горячо благодарить его за спасение, а потом сказала:
«Садись со мной в карету, и отправимся в замок моего отца», и она дала ему свое кольцо и по-ловинку платка.
Но по дороге в город извозчик и лакей сговорились друг с другом, говоря:
«А с чего это мы должны везти его в замок? Его никто не видел, никто не знает – убьем его, да и дело с концом, а королю скажем, что это мы убили дракона и дочку его спасли, и тогда один из нас на ней женится»
И вот бросились они в карету, убили королевича, а тело выбросили на обочину.
Собрались верные звери возле него, и горевали, и плакали по своему доброму хозяину. Но тут волк сказал: я знаю, что можно сделать. И он побежал на опушку леса, увидел вола и сразу же его за-грыз. Потом он позвал лису, и сказал спрятаться где-нибудь рядышком, а когда прилетит ворон, и станет клевать тушу, то надо этого ворона схватить и принести ко льву.
Так все и случилось, и лисица поймала ворона и принесла его льву.
Лев сказал:
«Мы тебя не убьем, если ты пообещаешь слетать к трем источникам с волшебной водой, и от каждого принести нам воды, чтобы мы смогли оживить хозяина.
Ворон согласился, и полетел сначала к источнику с мертвой водой, и принес в клюве королевичу, брызнул на него – и затянулись его раны. Потом полетел он к источнику здоровья – и стал королевич сильнее прежнего. А уж в последнюю очередь слетал он на источник с живой водой, брызнул на королевича – и очнулся тот ото сна смертного, и поднялся с земли.
Тогда отправился он вместе со зверями в город, и увидел, что там идут приготовления к боль-шому пиру – принцессу выдавали замуж за извозчика, который якобы спас ее от дракона.
Королевич прямиком пошел во дворец, нашел там извозчика и спросил:
«Есть ли у тебя какой-нибудь знак, что это ты убил змея и спас принцессу?»
«Нет у меня никакого знака, но это я ее освободил!»
«А у меня есть золотое кольцо принцессы и половинка ее платка, что она дала мне сразу после того, как я отсек все девять змеиных голов!»
И когда король увидел вещи своей дочки, он сразу понял, что королевич говорит чистую правду. Извозчика и лакея заковали в цепи и бросили в тюрьму, а королевич женился на королевне и получил в приданое половину земель своего тестя.
Вскоре после женитьбы охотился королевич в лесу, но ночь застала его, и он заблудился, и бродил среди деревьев, отыскивая дорожку, которая бы вывела его обратно к замку. Вскоре он увидел огонек, и когда подошел поближе, разглядел, что на поляне, возле костра, сложенного из хвороста и сухих листьев, сидит древняя старуха.
Королевич очень устал, и решил не блуждать долее в потемках. Он подошел к старухе и спро-сил, может ли провести ночь возле ее костра.
«Конечно, оставайся. Вот только я боюсь твоих зверей. Разреши мне усмирить их этим прутиком, а уж после того я совсем перестану их бояться», и королевич разрешил ей. Но как только старуха коснулась его зверей, как те обратились в камень, и то же случилось с королевичем.
Не прошло после этого много времени, как средний брат вернулся к распутью, где росли три бе-резы. Вспомнив, что наказал им старший, он подошел, чтобы осмотреть стрелы, и увидел, что из-под стрелы старшего брата медленно сочится алая кровь. Средний королевич понял, что с его старшим братом что-то случилось, и поскакал на его поиски. Вскоре достиг он вместе со своими зверями королевства, которым управлял его старший брат, и где жила его молодая жена, и увидел, что все жители в горе и печали оттого, что их молодой король исчез.
Но когда они увидели среднего королевича и зверей возле него, то приняли его за своего моло-дого короля, и обрадовались, и рассказали, как повсюду его искали. Привели его к королю, но и тот решил, что это его зять. Только принцесса догадалась, что это не ее муж, поэтому попросила его пойти в лес вместе со зверями, и отыскать ее молодого супруга.
И отправился средний королевич в лес, и настигла его ночь. Увидел он между деревьев свет, и вышел на полянку среди деревьев, где возле огня сидела какая-то старуха. Средний королевич спросил, может ли он провести ночь возле ее огня, так как уже слишком поздно, чтобы возвращаться в город. И старуха ответила:
«Конечно, оставайтесь, вот только боюсь я ваших зверушек. Можно я усмирю их своим прутиком, чтобы страх покинул меня?»
И средний королевич разрешил ей сделать это, ибо не знал, что она была ведьмой, и через мгновение и звери, и средний королевич были обращены в камень.
Немного времени прошло, но вернулся к перепутью младший брат-королевич. Поглядел он на стрелы – а сразу из под двух кровь капает.
Заплакал он, и сказал:
«Горе мне, горе! Было у меня два брата, а теперь оба они умерли»
И отправился он тоже в то королевство, где правил его старший брат, и его верные звери побе-жали за ним. Когда он вошел в город, все люди подумали, что это вернулся их молодой король, и приняли его с великим почетом и радостью, и спрашивали, где же он пропадал так долго. Отвели его в королевский дворец, но и король не понял, что это не его молодой зять, а только его младший брат. Только королевна сразу узнала, что это не муж ее, и стала она упрашивать младшего брата разыскать ее молодого супруга.
Кликнул младший королевич своих зверей, и отправился в лес. Бродил он там, и то и дело при-жимал ухо к земле, чтобы услышать своих братьев и их зверей, и слышал слабый звук, но не мог понять с какой стороны он доносится. Тогда он дунул в свой охотничий рог, и снова припал к земле, и показа-лось ему, что слышит он, как огонь горит.
И вскоре вышел он к лесному костру, возле которого сидела старуха. Он спросил у нее, может ли он заночевать возле ее огня, и старуха согласилась, только сказала, что он должен сначала позволить ей усмирить его зверей прутиком, потому что иначе она боится возле них ночевать.
Но королевич ответил:
«Нет, нельзя. Эти звери мои, и никто, кроме хозяина, не смеет коснуться их».
С этими словами он взял у ведьмы прутик и прикоснулся к своей лисице, и та превратилась в ка-мень.
Тут он понял, что старуха была ведьмой, он обернулся к ней и сказал:
«Если не оживишь немедленно моих братьев и всех зверей, мой лев порвет тебя на части»
Ведьма испугалась, вытащила из кучи хвороста ветку дуба, сожгла ее, и пеплом посыпала камни. И в тот же момент вместо камней появились братья-королевичи, и все их звери были подле них.
Отправились они все втроем в город, и король никак не мог понять, который из них был его зятем, но выбежала королевна, и сразу кинулась на шею к своему мужу.
И была на их землях великая радость

На карте - три королевича дошли до распутья с тремя березами. Старший брат втыкает в березу свою стрелу, чтобы по ней братья, не случилось ли с ним дурного во время странствий. Еще две стрелы в руках у братьев, а пять - лежат на земле.

Ключевые слова по Хант: совместная деятельность, быстрые действия, поддалкивание событий. Родственные связи, обмен информацией, последний разговор перед разлукой, выбор направления, на-чало пути, весточка. Время. События случатся скоро. Перемены уже начались, хоть их никто и не заметил.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 09:59

Изображение
9 Жезлов - Летучий Корабль (русская сказка)

Был себе дед да баба, у них было три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала; а последний завсегда был одет худо — в черной сорочке ходил. Послы-шали они, что пришла от царя бумага: «кто состроит такой корабль, чтобы мог летать, за того вы-даст замуж царевну». Старшие братья решились идти пробовать счастья и попросили у стариков благословения; мать снарядила их в дорогу, надавала им белых паляниц1, разного мясного и фляжку горелки и выпроводила в путь-дорогу. Увидя то, дурень начал и себе проситься, чтобы и его отпустили. Мать стала его уговаривать, чтоб не ходил: «Куда тебе, дурню; тебя волки съедят!» Но дурень заладил одно: пойду да пойду! Баба видит, что с ним не сладишь, дала ему на дорогу черных паляниц и фляжку воды и выпроводила из дому.
Дурень шел-шел и повстречал старика. Поздоровались. Старик спрашивает дурня: «Куда идешь?» — «Да царь обещал отдать свою дочку за того, кто сделает летучий корабль». — «Разве ты можешь сделать такой корабль?» — «Нет, не сумею!» — «Так зачем же ты идешь?» — «А бог его знает!» — «Ну, если так, — сказал старик, — то садись здесь; отдохнем вместе и закусим; вы-нимай, что у тебя есть в торбе». — «Да тут такое, что и показать стыдно людям!» — «Ничего, вы-нимай; что бог дал — то и поснедаем!» Дурень развязал торбу — и глазам своим не верит: вместо черных паляниц лежат белые булки и разные приправы; подал старику. «Видишь, — сказал ему старик, — как бог дурней жалует! Хоть родная мать тебя и не любит, а вот и ты не обделен... Да-вай же выпьем наперед горелки». Во фляжке наместо воды очутилась горелка; выпили, перекуси-ли, и говорит старик дурню: «Слушай же — ступай в лес, подойди к первому дереву, перекрестись три раза и ударь в дерево топором, а сам упади наземь ничком и жди, пока тебя не разбудят. То-гда увидишь перед собою готовый корабль, садись в него и лети, куда надобно; да по дороге забирай к себе всякого встречного».
Дурень поблагодарил старика, распрощался с ним и пошел к лесу. Подошел к первому де-реву, сделал все так, как ему велено: три раза перекрестился, тюкнул по дереву секирою2, упал на землю ничком и заснул. Спустя несколько времени начал кто-то будить его. Дурень проснулся и видит готовый корабль; не стал долго думать, сел в него — и корабль полетел по воздуху.
Летел-летел, глядь — лежит внизу на дороге человек, ухом к сырой земле припал. «Здо-ров, дядьку!» — «Здоров, небоже». — «Что ты делаешь?» — «Слушаю, что на том свете делает-ся». — «Садись со мною на корабль». Тот не захотел отговариваться, сел на корабль, и полетели они дальше. Летели-летели, глядь — идет человек на одной ноге, а другая до уха привязана. «Здоров, дядьку! Что ты на одной ноге скачешь?» — «Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг весь свет перешагнул!» — «Садись с нами!» Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь — стоит человек с ружьем, прицеливается, а во что — неведомо. «Здоров, дядьку! Куда ты ме-тишь? Ни одной птицы не видно». — «Как же, стану я стрелять близко! Мне бы застрелить зверя или птицу верст за тысячу отсюда: то по мне стрельба!» — «Садись же с нами!» Сел и этот, и по-летели они дальше.
Летели-летели, глядь — несет человек за спиною полон мех хлеба. «Здоров, дядьку! Куда идешь?» — «Иду, — говорит, — добывать хлеба на обед». — «Да у тебя и так полон мешок за спиною». — «Что тут! Для меня этого хлеба и на один раз укусить нечего». — «Садись-ка с нами!» Объедало сел на корабль, и полетели дальше. Летели-летели, глядь — ходит человек вокруг озе-ра. «Здоров, дядьку!» Чего ищешь?» — «Пить хочется, да воды не найду». — «Да перед тобой целое озеро; что ж ты не пьешь?» — «Эка! Этой воды на один глоток мне не станет». — «Так садись с нами!» Он сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь — идет человек в лес, а за плечами вязанка дров. «Здоров, дядьку! Зачем в лес дрова несешь?» — «Да это не простые дрова». — «А какие же?» — «Да такие: коли разбросить их, так вдруг целое войско явится». — «Садись с нами!» Сел он к ним, и полетели дальше. Летели-летели, глядь — человек несет куль соломы. «Здоров, дядьку! Куда несешь солому?» — «В село». — «Разве в селе-то мало соломы?» — «Да это такая солома, что как ни будь жарко лето, а коли разбросаешь ее — так зараз холодно сделается: снег да мороз!» — «Садись и ты с нами!» — «Пожалуй!» Это была последняя встреча; скоро прилетели они до царского двора.
Царь на ту пору за обедом сидел: увидал летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить: кто на том корабле прилетел? Слуга подошел к кораблю, видит, что на нем всё мужики, не стал и спрашивать, а, воротясь назад в покои, донес царю, что на корабле нет ни одного пана, а всё черные люди. Царь рассудил, что отдавать свою дочь за простого мужика не приходится, и стал думать, как бы от такого зятя избавиться. Вот и придумал: «Стану я ему задавать разные трудные задачи». Тотчас посылает к дурню с приказом, чтобы он достал ему, пока царский обед покончится, целющей и живущей воды.
В то время как царь отдавал этот приказ своему слуге, первый встречный (тот самый, ко-торый слушал, что́ на том свете делается) услыхал царские речи и рассказал дурню. «Что же я теперь делать буду? Да я и за год, а может быть, и весь свой век не найду такой воды!» — «Не бойся, — сказал ему скороход, — я за тебя справлюсь». Пришел слуга и объявил царский приказ. «Скажи: принесу!» — отозвался дурень; а товарищ его отвязал свою ногу от уха, побежал и мигом набрал целющей и живущей воды: «Успею, — думает, — воротиться!» — присел под мельницей отдохнуть и заснул. Царский обед к концу подходит, а его нет как нет; засуетились все на корабле. Первый встречный приник к сырой земле, прислушался и сказал: «Экий! Спит себе под мельницей». Стрелок схватил свое ружье, выстрелил в мельницу и тем выстрелом разбудил скорохода; скороход побежал и в одну минуту принес воду; царь еще из-за стола не встал, а приказ его выполнен как нельзя вернее.
Нечего делать, надо задавать другую задачу. Царь велел сказать дурню: «Ну, коли ты та-кой хитрый, так покажи свое удальство: съешь со́ своими товарищами за один раз двенадцать бы-ков жареных да двенадцать кулей печеного хлеба». Первый товарищ услыхал и объявил про то дурню. Дурень испугался и говорит: «Да я и одного хлеба за один раз не съем!» — «Не бойся, — отвечает Объедало, — мне еще мало будет!» Пришел слуга, явил царский указ. «Хорошо, — ска-зал дурень, — давайте, будем есть». Принесли двенадцать быков жареных да двенадцать кулей хлеба печеного; Объедало один всё поел. «Эх, — говорит, — мало! Еще б хоть немножко дали...» Царь велел сказать дурню, чтобы выпито было сорок бочек вина, каждая бочка в сорок ведер. Первый товарищ дурня подслушал те царские речи и передал ему по-прежнему; тот испугался: «Да я и одного ведра не в силах за раз выпить». — «Не бойся, — говорит Опивало, — я один за всех выпью; еще мало будет!» Налили вином сорок бочек; Опивало пришел и без роздыху выпил все до одной; выпил и говорит: «Эх, маловато! Еще б выпить».
После того царь приказал дурню к венцу готовиться, идти в баню да вымыться; а баня-то была чугунная, и ту велел натопить жарко-жарко, чтоб дурень в ней в одну минуту задохся. Вот раскалили баню докрасна; пошел дурень мыться, а за ним следом идет мужик с соломою: подост-лать-де надо. Заперли их обоих в бане; мужик разбросал солому — и сделалось так холодно, что едва дурень вымылся, как в чугунах вода стала мерзнуть; залез он на печку и там всю ночь проле-жал. Утром отворили баню, а дурень жив и здоров, на печи лежит да песни поет. Доложили царю; тот опечалился, не знает, как бы отвязаться от дурня; думал-думал и приказал ему, чтобы целый полк войска поставил, а у самого на уме: «Откуда простому мужику войско достать? Уж этого он не сделает!»
Как узнал про то дурень, испугался и говорит: «Теперь-то я совсем пропал! Выручали вы меня, братцы, из беды не один раз; а теперь, видно, ничего не поделаешь». — «Эх ты! — отозвал-ся мужик с вязанкою дров. — А про меня разве забыл? Вспомни, что я мастер на такую штуку, и не бойся!» Пришел слуга, объявил дурню царский указ: «Коли хочешь на царевне жениться, поставь к завтрему целый полк войска». — «Добре, зроблю! Только если царь и после того станет отговариваться, то повоюю все его царство и насильно возьму царевну». Ночью товарищ дурня вышел в поле, вынес вязанку дров и давай раскидывать в разные стороны — тотчас явилось несметное войско; и конное, и пешее, и с пушками. Утром увидал царь и в свой черед испугался; поскорей послал к дурню дорогие уборы и платья, велел во дворец просить с царевной венчаться. Дурень нарядился в те дорогие уборы, сделался таким молодцом, что и сказать нельзя! Явился к царю, обвенчался с царевною, получил большое приданое и стал разумным и догадливым. Царь с царицею его полюбили, а царевна в нем души не чаяла.

На карте - летучий корабль, движущийся между землей и небом на драконьих крыльях и с дра-коньей головой на носу. Человек на переднем плане - видимо, один из спутников Дурня (Опивала), - готов подняться на корабль.

Ключевые слова по Хант: совместная работа, коллективная сила, подготовка, действия в соотв. с предвидением. Задействование всех резервов для достижения цели. Скрытые ресурсы, второе дыхание (а также третье, пятое и семнадцатое). Принятие помощи, готовность к действию и защите (момент с войском).
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Re: Младшие арканы. ЖЕЗЛЫ.

Сообщение Астильба » 05 мар 2021 10:00

Изображение
10 Жезлов - Румпельштильцхен (или Гном-Тихогром) (Гримм)
Жил когда-то на свете мельник. Был он беден, но была у него красавица-дочь. Случилось ему однажды вести с королем беседу; и вот, чтоб вызвать к себе уважение, говорит он королю:
— Есть у меня дочка, такая, что умеет прясть из соломы золотую пряжу.
Говорит король мельнику:
— Это дело мне очень нравится. Если дочь у тебя такая искусница, как ты говоришь, то приве-ди ее завтра ко мне в замок, я посмотрю, как она это умеет делать.
Привел мельник девушку к королю, отвел ее король в комнату, полную соломы, дал ей прялку, веретено и сказал:
— А теперь принимайся за работу; но если ты за ночь к раннему утру не перепрядешь эту со-лому в золотую пряжу, то не миновать тебе смерти. — Затем он сам запер ее на ключ, и осталась она там одна.
Вот сидит бедная Мельникова дочка, не знает, что ей придумать, как свою жизнь спасти, — не умела она из соломы прясть золотой пряжи; и стало ей так страшно, что она, наконец, заплакала. Вдруг открывается дверь, и входит к ней в комнату маленький человечек и говорит:
— Здравствуй, молодая мельничиха! Чего ты так горько плачешь?
— Ax, — ответила девушка, — я должна перепрясть солому в золотую пряжу, а я не знаю, как это сделать.
А человечек и говорит:
— Что ты мне дашь за то, если я тебе ее перепряду?
— Свое ожерелье, — ответила девушка.
Взял человечек у нее ожерелье, подсел к прялке, и — турр-турр-турр — три раза обернется веретено — вот и намотано полное мотовило золотой пряжи. Вставил он другое, и — турр-турр-турр — три раза обернется веретено — вот и второе мотовило полно золотой пряжи; и так работал он до самого утра и перепрял всю солому, и все мотовила были полны золотой пряжи.
Только начало солнце всходить, а король уже явился; как увидел он золотую пряжу, так диву и дался, обрадовался, но стало его сердце еще более жадным к золоту. И он велел отвести Мельникову дочку во вторую комнату, а была она побольше первой и тоже полна соломы, и приказал ей, если жизнь ей дорога, перепрясть всю солому за ночь.
Не знала девушка, как ей быть, как тут горю помочь; но снова открылась дверь, явился малень-кий человечек и спросил:
— Что ты дашь мне за то, если я перепряду тебе солому в золото?
— Дам тебе с пальца колечко, — ответила девушка.
Взял человечек кольцо, начал снова жужжать веретеном и к утру перепрял всю солому в бле-стящую золотую пряжу. Король, увидя целые вороха золотой пряжи, обрадовался, но ему и этого золота показалось мало, и он велел отвести мельникову дочку в комнату еще побольше, а было в ней полным-полно соломы, и сказал:
— Ты должна перепрясть все это за ночь. Если тебе это удастся, станешь моею женой. «Хоть она и дочь мельника, — подумал он, — но богаче жены, однако ж, не найти мне во всем свете».
Вот осталась девушка одна, и явился в третий раз маленький человечек и спрашивает:
— Что ты дашь мне за то, если я и на этот раз перепряду за тебя солому?
— У меня больше нет ничего, что я могла бы дать тебе.
— Тогда пообещай мне своего первенца, когда станешь королевой.
«Кто знает, как оно там еще будет!» — подумала Мельникова дочка. Да и как тут было горю по-мочь? Пришлось посулить человечку то, что он попросил; и за это человечек перепрял ей еще раз со-лому в золотую пряжу.
Приходит утром король, видит — все сделано, как он хотел. Устроил он тогда свадьбу, и красавица, дочь мельника, стала королевой.
Родила она спустя год прекрасное дитя, а о том человечке и думать позабыла. Как вдруг входит он к ней в комнату и говорит:
— А теперь отдай мне то, что пообещала.
Испугалась королева и стала ему предлагать богатства всего королевства, чтобы он только согласился оставить ей дитя. Но человечек сказал:
— Нет, мне живое милей всех сокровищ на свете.
Запечалилась королева, заплакала, и сжалился над ней человечек:
— Даю тебе три дня сроку, — сказал он, — если за это время ты узнаешь мое имя, то пускай дитя останется у тебя.
Всю ночь королева вспоминала разные имена, которые когда-либо слышала, и отправила гонца по всей стране разведать, какие существуют еще имена. На другое утро явился маленький человечек, и она начала перечислять имена, начиная с Каспара, Мельхиора, Бальцера, и назвала все по порядку, какие только знала, но на каждое имя человечек отвечал:
— Нет, меня зовут не так.
На другой день королева велела разузнать по соседям, как их зовут, и стала называть человеч-ку необычные и редкие имена:
— А может, тебя зовут Риппенбист, или Гаммельсваде, или Шнюрбейн?
Но он всё отвечал:
— Нет, меня зовут не так.
На третий день вернулся гонец и сказал:
— Ни одного нового имени найти я не мог, а вот когда подошел я к высокой горе, покрытой гус-тым лесом, где живут одни только лисы да зайцы, увидел я маленькую избушку, пылал перед нею кос-тер, и скакал через него очень смешной, забавный человечек; он прыгал на одной ножке и кричал:
Нынче пеку, завтра пиво варю,
У королевы дитя отберу;
Ах, хорошо, что никто не знает,
Что Румпельштильцхен! меня называют!
Можете себе представить, как обрадовалась королева, услыхав это имя! И вот, когда к ней в комнату вскоре явился человечек и спросил:
— Ну, госпожа королева, как же меня зовут? — она сначала спросила:
— Может быть, Кунц?
— Нет.
— А может быть, Гейнц?
— Нет.
— Так, пожалуй, ты Румпельштильцхен!
— Это тебе сам черт подсказал, сам черт подсказал! — завопил человечек и так сильно топнул в гневе правой ногой, что провалился в землю по самый пояс. А потом схватил в ярости обеими руками левую ногу и сам разорвал себя пополам.


На карте - мельникова дочка, которой приказано перепрясть солому в золотую пряжу. Перед ней - прялка (знак судьбы, т.к. трансформировать с ее помощью девушка не может), а вокруг в пол воткнуты десять веретен. За спиной девушки - мышь возле норы (враждебная сила, вор дорогого), на стене - голова горгульи (хаотическое или демоническое волшебное начало) а в дверь заглядывает Румпель-штильцхен. Луна светит в открытое окно (иллюзии, волшебство и обман).

Ключевые слова по Хант: тяжкая ноша (соотв. знач. Уэйта), подавление, перенапряжение Дорого обошедшиеся услуги. Выбор между двух зол. Человек, который взял на себя слишком тяжелую задачу. Иногда - принуждение, притеснение. Шанс не справиться с задачей и опозориться.
Hoc volo, sic jubeo , set pro racione voluntas
Аватара пользователя
Астильба
 
Автор темы
Сообщения: 9015
Зарегистрирован: 04 фев 2018 22:42
Откуда: Вселенная

Вернуться в Сказочное Таро Лизы Хант

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: 0 и гости: 0