Сообщение vivara2 » 15 мар 2018 21:36
2-ой слой «Бабья болонь»
Ключи:
- культурные понятия
- сигнальная система страхов и запретов
- основы управления миром через язык среды
Это период жизни ребенка, когда он может еще и дитё, но может уже и «мальчик» или «девочка»(они частично могут пересекать друг друга с предыдущим). Он продолжается до следующей инициации, когда ребенку дается «имя» и начинается его специальное обучение – девочек начинают учить женским ремеслам и умениям, а мальчиков забирают мужчины и начинают учить мужским. Но пока этого не случилось – вокруг него в большинстве своем мамки, да бабки.
При этом они – уже осознаваемы, как нечто отдельное и всемогущее (как боги), поэтому их власть над ребенком авторитарна.
Мамки и бабки, в силу наличия в них знаний, как управлять миром и в большинстве своем миром отношений, закладывают в ребенка различные знания о мире, правила, понятия, обучают языку среды (культурной) и основам того, как с помощью него можно управлять («я хочу кушать» более понимаемо, чем «крик»). Это период научения следования и подчинения договорам. Не творением их, а именно следования и подчинения, т.е. научение подражанию и восприятию правил мира, и разных видов управления вообще на их основе. Потому что иначе не выжить, т.к. пока что ребенок не самодостаточен.
Кроме этого, в ситуации, когда ребенок всех «задолбал» (неестественность в семье, когда взрослые не различили причину его неспокойности) может случиться, что кроме общих основ, в ребенка закладывают различные способы бездушного управления (злонравно, или взрослых так научили самих и они слепо повторяют от своих родителей).
Такие как: страхи («придет серенький бычок и оближет за смычок»), либо запреты («пальцы в розетку совать нельзя»). Запретам серьезнее учат мальчиков. Это естественная «особенность»учителей этого периода. Например, «как» и «что» нельзя делать с девочками. Это происходит потому, что как быть мужчинами женщины не знают и научить не могут, но могут научить, как управляться женщинами и учат этому, сознавая или автоматически. А девочек учат, как управлять мальчиками. И все это идет на фоне обучения общекультурным нормам и правилам поведения, однако проявляется как серьезный слой передающейся «эстафетной палочки» не всегда полезного знания.
Мудрая женщина, понимая основы, закладываемые в этот период, постарается не перекладывать на своего ребенка различные травмы и личные обиды по отношению к мужчинам, что скопились за всю ее жизнь. Ребенку жить свою жизнь и таковым болезненным, но не разрешенным самолично опытом, может наградить его только невидящая-ненавидящая мать. Ведь с такой «наградой», чтобы начать свою жизнь, ему сначала придется выпутаться из «ее» страхов, страданий, боли и обид. Так, если она ненавидит мужчин, то она «наградит» этим всех своих детей и мальчиков в особенности. И это куда более явнаяпередача «ошибок» на следующие поколения, чем непонятная многим «карма».
Поэтому если хотите учить, научитесь учиться сами, и в том числе и у своих детей, что пока что видят мир целостно. Вместо навязывания им того, что вы не понимаете сами, либо болеете этим, сливая боль в них, научитесь чувствовать мир, как они – их состоянием. Это куда проще получается у женщин и именно поэтому – этот период – это их дело. Именно поэтому, впоследствии любое детское «почему» – должно иметь ответ, но если вы его не знаете, помните – это приглашение к совместному познанию, а не «вырастешь – сам поймешь». Так связь теряется.
И это познание, в их возрасте – это не накапливание только пустых понятий «это – это» и «если, то». Это целостное движение по состояниям, когда если ребенку предлагают на выбор яблоко или грушу, он выбирает не их, а состояние с яблоком или с грушей. Он выбирает миры и этим он еще как бог. Не лишайте ребенка его божественности и тогда он поможет вам вспомнить о вашей.
Однако именно в этот период все начинает познавать, двигаясь через слово (т.е. ребенок становится адекватен словесно, учиться говорить). Внутри него общая картина мира начинает разрушаться. Образы целостного мира бьются на все более мелкие части, между которыми, согласно как учат родители, начинают выстраиваться связи разных «объяснений». Так начинает дробиться сила и начинает строиться новый мир – мир языка. Из него появляется основа видения мира через отдельные образы, описывающие мир качественно, понятийно и где возможно, последовательно: «это – это» и «если это так, то». И это уже не оценки мер воздействий, как ощущений движения по состояниям. Он начинает накапливать память об отдельных частях мира и связях между ними, но без восприятия его целиком. Он начинает строить новые миры отношений, а не видеть мир безмерно-целостно. Из единой картины в его голове начинает создаваться мозаика отдельный миров, новый иной узор.
Что это за меры воздействий такие?
На первом этапе жизни ребенок получает знания о мире. Он узнает, каков он сам, трясь о мир и через боль узнавая, где он, трясь, может разрушиться. Это знания. Но это еще не понимание, как этим управлять. Он не ухватил силу этого мира, а лишь «поздоровался» с ней, увидел ее. И поэтому вокруг него – стихия, от которой можно только спрятаться под подол богов-родителей (если ходить научился, конечно).
Во втором периоде жизни ребенок учится познавать не только мир окружающей природы (телесный мир, то, что при-Роде, т.е. в генах), но и мир отношений (мир культурно-общественный, тот, в котором правит – язык). Он учится понимать его, т.е. управлять через него чем-то большим, чем только своим телом. Он учиться познавать внешнее. И так он выстраивает имеющиеся у него знания и действия в понимаемые для всех вокруг инструменты управления миром – слова и фразы. Однако сегодня, результат этого обучения к сожалению привносит с собой потерю видения мира целостно, т.е. происходит замена одного видения на другое, вместо взаимодополнения. В прошлом чтобы этой потери не было – язык был образный, он был куда более богатым и был к тому же не один, дабы каждое явление можно было увидеть в разных оттенках и тем восстановить цельную красочность и стереть грани.
Знание тем и отличается от понимания, что знанием мы управлять не можем, а вот когда мы его поняли, восприняли в себя и сделали внутренней опорой, тогда да. Тогда мы через него можем видеть. В то время как нами самими управлять знанием можно, но только если в нас самих нет понимания (мы не видим), либо оно каким-либо способом обесценено по отношению к ценности внешнего знания.
Именно поэтому в этот период ребенок учится слушаться и понимать, как взрослые управляют миром и им самим. Ведь он перестает быть божком и превращается в «маленького засранца», если отказывается следовать правилам.
Он учится понимать управление им, учиться отвечать на него правильно или хотя бы ожидаемо(садясь на горшок и не писаясь в кроватку). Так, если вы надеетесь, что в садике и школе ребенок учиться наукам, то во многом ошибаетесь. Он там учиться как себя правильно вести, чтобы учитель им был доволен и не ухудшил его выживание, через родителей. Чтобы ребенок начал в садике и школе учиться – это сначала должно стать интересно и захватывающе, т.е. стать красочным новым миром. Иначе его внимание очень быстро убредет в иные миры.
В этом периоде в ребенка закладываются начальные культурные (вынесенные вовне) опоры – знания о мире, которые пока еще не проверены, но которым следуют большинство даже без его собственной проверки их на действительность (так принято, но не почему так принято). И еще поэтому это период начала «почемучек».
На основе этих знаний и правил, как себя вести создается такая вещь, как самооценка. Самооценка – это внешние опоры, меняющие ценность и важность каких-то явлений, и саму весомость связей с ними (состояний и переходов между ними). Так человек, имеющий твердые внутренние опоры (знания о себе и своих умениях) способен обладать волей в их применении, т.е. адекватно управлять собой и миром, а если их нет – то нет.
Если же эти опоры не имеют цены в обществе – он не сможет в нем ничего достигнуть, т.к. обществу от него нет пользы. Однако если от него есть польза (а это так всегда, есть у человека воля или нет), то общество может попробовать направить его в нужное для себя русло (если общество невольников, то в одно, если общество, стремящееся к воле – в другое).
Эти русла, определяют условия, каким способом он может принести пользу, куда может вложить свою волю и душу, а так же что он получит взамен (обобщенно – это условия возможности достигнуть цели внутри мира-общества и потому самооценка – это инструмент договоров с обществом).
Человек, живущий без внутренних опор (и стержня воли), управляется полностью извне – культурными стереотипами, как например «модой».
Пример. Выстрел из ружья – это ты попал или нет. Это просто знание. Понимание – это твое умение стрелять из ружья. Если попал – умение действенное, нет – его нужно тренировать еще. Здесь нет самооценки. Однако здесь есть видение, можешь ли ты попасть или нет в любой ситуации, потому что ты знаешь и понимаешь себя, т.е. имеешь меру в себе.
Однако, если человек живет в обществе, кроме него его выстрел может увидеть еще кто-либо, кто может помочь или ухудшить возможность достижения его целей там. «А как посмотрит мой начальник на меня, если я не попаду в цель?». «Все ожидают, что на олимпиаде наши стрелки завоюют золото».
Самооценка чаще всего работает на человеке бессознательно, как повышение важности к какому-то действию (в результате волнение, нервы и т.п. иррациональных страх), если в детстве в период «бабьей болони» его «обманули»в описании мира следующим путем:
Ребенок сделал нечто, что является неверным (например, накакал не в горшок, а в центре комнаты).
Правильный путь построения образа мира и жизни в нем (вольный): «он сделал плохое/неверноедействие». Так у ребенка появляется знак распознавания мира о том, как оцениваются его действия и ценностные связи отношений к чему-то. Благодаря этому он может управлять причинно-следственными связями и в целом обрести видение, что в своей жизни он может совершать не только правильные поступки, но и делать ошибки. А совершая ошибки, осознав это, он может их исправлять, «починив сломанное» или поменяв к этому отношение. Последнее называется «покаяться», т.е. решить так более не делать, изменив свое отношение к поступку, как ценность/значение у самой связи с таковым состоянием (например, достигать состояния он со сломанной грушей – нежелательно).
Неверный путь, пестующий самооценку (и безволие, убивающий внутренние опоры на корню): «он неверный/плохой». Здесь оценивается не действия ребенка, а сам ребенок. В результате для ребенка таким способом закрывается путь покаяния. Так целый вид действий, которые необходимо переосмыслить, и если они ошибочны, покаяться. Это блокируется стеной страха потерять душевное тепло (родительскую любовь) еще больше. Ведь чтобы их перерешать придется сначала согласитьсястать плохим. А это не хочется, ведь от этого зависит выживание.
Так, в лучшем или худшем варианте неверного пути ребенку определяются первые ограничения, где он плохой, а где он хороший. Тогда, в худшем варианте, даже выбирая быть «плохим» или «хорошим», ребенок все равно мечется только между двумя темницами, но никак не волен выйти из них вообще. И он едва ли, без серьезного труда, способен изменить ценность последствий (как минимум половины своей жизни, например, все последствия которые он совершает в состоянии «ты плохой» тоже однозначно плохие). Но никто не обязан быть хорошим или плохим для кого-то. Это внешний способ управления и один из обманов, что могут заложить невидящие разницы или злонравные родители.
Самооценка – это всегда внешняя форма управления. Это в первую очередь ценностное материальное отношение, а не душевное, т.к. душу нельзя купить, оценив. Однако душевность может проявляться во внимании и дарении, например, времени своего внимания-участия и уже опосредованно, в самих вещах. Об этом будет рассказано далее.
Если ребенка в детстве научили-замучили кривой самооценкой. Например, навязыванием на связь с родителем непонятной ребенку важности «любить родителей»: «Если ты меня любишь, то…», «на сколько ты меня любишь?» и т.д. Тогда он всю жизнь, кто бы не произнес заветную формулу «если ты меня любишь, то…» – будет ей всецело подчиняться. Ведь если не «любить» родителей (следуя их правилам и указаниям), то не получишь тепла и это риск для выживания. Но вот что за мусор они забрасывают в этот термин?! В этот период учить «родину любить» крайне вредно, ибо для этого необходимо осознать, что такое воля и собственный выбор, а это происходит позже. «Автоматически»любить, не понимая, что такое любовь и как ты ее в себе можешь создавать в качестве душевного и телесного тепла и как ты ей можешь пользоваться, кроме как потреблять, создает безвольных вечно голодных потребителей, но не человека. Для этого сами родители должны понимать, что такое любовь и не вешать пустые пока для ребенка ярлыки, которые потом станут для него лишними «подводными камнями».
Если конечно он, встав взрослым и серьезно помучившись, не найдет в себе воли попытаться познать себя и убрать эти неудобства. И обязательно сам выстроив свое понятие о любви. Каждый должен делать это сам, на своем опыте, иначе это слепое безучастное подражание, а не испытанное состояние, из которого можно видеть мир и управлять им бережно и «с любовью».
Так же и сам ребенок, исследуя мир в этот период, может попробовать подобное кривое управление на родителях (не злонравно, а исследуя как можно управлять миром, подражая родителям): «мама, ты плохая, папа я тебя не люблю». И если у родителей были свои крючки – они из кожи вон вылезут, чтобы доказать что «они уж точно не…»
Ребенок в этот период не понимает, что такое «любовь», как и большинство в обществе, не вырвавшись из детства, считая ее за «какой-то товар». Ведь ради этой любви с них что-то требуют. Что требуют? Тепло и выполнение каких-то договоров. Но тепло совсем не душевное, а телесное – т.е. какую-то активность тела (как-то себя вести). Однако любовь – это состояние. Оно не продается, но достигается. Дитём он его чувствовал и был в нем, но теперь его учат иному. Как родители способны передать эту целостность состояния, говоря отдельными понятиями? Никак. У них уже нет видения, они привыкли все делить. Поэтому пока это бессмысленно. Ребенок понимает только простые куски-образы. Он знает, что такое тепло и холодно для тела. Он понимает, когда на него обращают внимание (т.е. душевно с ним присутствуют и это тоже тепло, но душевное) и когда нет. Необходимо понять это крепко-накрепко. Поэтому эта «любовь» им вполне воспринимается, когда кто-то присутствует рядом с ним. И ему не нужно для этого иных слов и слов вообще, если это присутствие с ним (как состояние), а не просто пребывание рядом.
Оказывать «знаки внимания», это не значит обращать внимание. Подарки, вещи – это лишь знакио внимании, но не само внимание, как присутствие рядом, участие, разделение радости и сопереживание.
Любовь – это не действие, а состояние, из которого может происходить какая-либо деятельность. Какая? Душевная. Т.е. проявляться как-то душевное тепло или через него может выходить душа, расширяясь на новый для себя мир. И тогда кого-то или что-то можно греть своей душой, например, вкладывать душу в свои творения или душевно общаться.
Любое состояние, в котором человек находится, имеет некоторые связи отношений со всем окружающем. Так если человек не способен эти отношения изменить из-за самооценок – то он уже невольник. Любовь же – это состояние вольное, тогда, когда человек ответственен за то, что, кому, как, когда и что он делает и дарит. Тоже в вопросе принятия и позволения другим как-то отношаться с ним и взаимоотношаться вообще. И уже поэтому, любви, как вхождению (возвращению) в состояние учатся чуть позже.
Самооценка – это как человек оценивает себя по отношению к чему-то. Оценивать – это сравнивать. Т.е. мерить. Сравнение – оно всегда идет с эталоном. Это уже иное знание. Знание о себе не имеет меры, потому что сам человек есть мера всему. Оценка – это всегда результат проведенного измерения, а не мера сама по себе. Для измерения удавов нужны попугаи, иначе мера длинны удава – один удав.
Эталон – это некоторое усреднение, выбранный измеритель или идеал. В обществе полно эталонов, например мода в «90-60-90» на мальчика-оно-манекена. Или эталон метра, по которым строят дома.Но мы все разные. Вот дома, например, в прошлом строили по пядям. Пядь у каждого человека своей длины и каждый дом был уникален – под стать человека.
Самооценка – это не просто знание, а знание, полученное в результате сравнения чего-то с чем-то. Это очень важно. Это не знание о том, что ты есть, а сравнение знания о том, что ты есть или что ты делаешь (плюс результаты) относительно того (по отношению к тому, в связи с тем), какие эталоны есть в обществе. Это наложенные на знание себя некоторой внешней кальки измерений, согласно тому, как это принято в каком-то обществе с какой-то культурой. Это есть связывание некоторой «пуповиной» двух состояний (миров-мер): состояния знания о себе и состояния как это «понимается» через самооценку (она и есть пуповина) в мире, что вне тебя. Например, в мире под названием «общество» (или ином другом мире взаимоотношений).
Культура в период бабьей болони заменяет связь с матерью, которая теряется, после выхода из состояния «дитё». Это этап – начала воспитания (питания) не материнским молоком, а молоком культурных понятий и правил жизни – договорами.
Так самооценка людей является одной из сигнальных систем общества, говорящих ему – делает ли человек что-то по правилам, т.е. правильно ли его поведение, либо оно идет в разрез с культурой, нравственностью (нравами, того что нравится) общества или должно быть осуждено (нарушил ли он договора с обществом или нет).
В этом самооценка – это всегда явление внешнее, т.е. внешние опоры. Однако их можно сделать своими, через понимание этих правил и культуры, т.е. сделать предсказуемыми для себя и себя вольным от их влияния, при изменении собственного мира. И тогда можно вернуть себе кусочек воли жить через них договариваясь с обществом, а не безвольно подчиняясь (т.е. определять, что важнее в данный момент – свой мир или мир общества).
Для этого эти правила надо знать и иметь волю их использовать (понимать как). Однако это не всегда получается, так как на самооценку влияет множество вещей, в результате чего она бывает как завышенной, так и заниженной. И даже при наличии понимания себя, это мешает быть вольными и душевными, мешает жить счастливо.
Здесь, в этом слое любви (в том числе и для этого) создается вторая сигнальная система «тела боли» – страх. В отличие от боли, что естественна, страх бывает естественным (рациональным, раз-ум-ным, об-основа-нным) – т.е. страшно смотреть вниз с балкона двадцатого этажа, а бывает неестественным (иллюзорный, иррациональный, без-оснований, без-почвенный, без-умный) – на пришествие «серенького волчка».
Есть страх, который описывает опасности потенциальных разрушений действительно, а есть, такой, что не имеет действительного подтверждения опасности, либо эти подтверждения есть, но понимание, что оно реально отсутствует (не проверено опытом).
Второй вид чаще всего использует самооценку и запреты, как инструмент вынесенного вовне управления опорами и защиты. Культура так создает систему общественной безопасности от движения в известные уже опасности, делая их очевидными запретами. Однако бывает ситуация меняется, а запрет в культуре остается. И из-за отказа видеть изменения (запрет сильнее воли), этот страх становится иллюзией, способной только на разрушение, ограничивая поиск путей решения.
Отдельная тема этого периода – это наказание. Наказ – это некоторый урок о том, что действие не соответствует какому-то правилу (неправильно). Действие, само по себе, но не ребенок в целом. Иначе создается ложная самооценка и теряется связь взаимопонимания, т.е. чувствования ребенком своих родителей. Между ними начинает накапливаться боль от происходящих несправедливостей. Эта обида растет, потому что «родители» поступают несправедливо, наказывая ребенка за поступок, не разделяя поступок и его самого. Этим взрослые стимулируют поступочно-действие-материальное видение мира ребенка, а не взаимосвязь состояний (целостное видение). Заставляют его видеть мир безсвязно, что значит, лишают его внутренних опор (заниженная самооценка), либо делают их жесткими, чем делают его толстокожим и нечувствительным (завышенная самооценка).
По этой причине, ребенок видящий мир целостно, начинает «не соглашаться» с подобной родительской оценкой себя (он не стал плохим из-за того, что ошибся, тем более не зная, что это ошибка – это ложь). Пока он не согласился быть плохим или хорошим, т.е. поделить себя пополам, – он будет биться за свое целостное видение, потому что видит это разделение как лживое. И тем он будет отказывать родительским решениям в правильности т.е. в праве на жизнь. Это убивает связь и убивает образ богов в них, низвергая авторитеты. Так сам ребенок учиться лгать, подражая и не желая выполнять лживые наказы. Ребенок становится непослушным-неуправляемым из-за родительской лжи и желания научить его «легкому» пути (т.е. желания быстрее от него отделаться).
Он начинает ненавидеть то, как и чему его учат, а в результате таких уроков и уловок, перестает разделять учебу и учителей. Из-за этих родительских уловок по облегчению себе жизни через кривое управление ребенком, они получают «откат» в дальнейшем в охлаждении отношений, когда ребенок будет иметь силы отказаться от их авторитета вообще (станет взрослым). Т.е. они сами программируют будущий разрыв.
Ненавидя, отказывая в жизни такому несправедливому видению, с подобным человеком у ребенка связывается образ некоторого общего состояния (в котором полно неприятных чувств). Это само по себе заставляет ребенка видеть мир отдельными частями и только через отдельные образы. Потому что иначе это мешает ему принимать мир целиком. Ведь если что-то в нем в этом целиковом мире становиться плохо – то весь мир становится плохим и из него, как из состояния, хочется уходить.
Так учат «видеть» по частям, через язык. Это частичное видение тоже способствует делению целикового мира на куски-отдельные миры. И ребенок научается видеть их отдельно и выбирать, какое состояние ему желательно, а какое нет. Однако он при этом теряет целостное видение и потом всю жизнь идет обратно к своей целости.
Наказывать могут родители того же пола и в отдельном месте (тет-а-тет), иначе теряется сила опор детей на своих родителей, они перестают быть богами и превращаются в их отрицание, через несправедливость остужения, на виду у всех. Мать не имеет права наказывать сына, иначе сын будет бояться женщины, тоже и с дочерью и отцом.
Кроме того, чувство несправедливости в ребенке проявляется тогда, когда наказание идет «просто так», т.е. как сумасбродность родителей. Наказывать ребенка можно только за нарушение договоров (указа, родительского наказа). Иначе он перестанет (и не захочет учиться) им следовать, а в итоге: мужчина будет терять честь (откажется твердо нести свое «слово»), а женщина не будет следовать мужской воле (его «слово» не будет для нее «законом»), а значит, и не будет его ни во что, «ставить». На таком союза не построить, т.к. они будут в первую очередь не в ладу с собой и своим естеством.